Черноводье

Бажан усмехнулся и покачал головой.

– Вот уж чем привелось заняться на старости лет, – продолжил он с улыбкой. – Расскажи мне кто год назад, что я буду войсками командовать, на смех бы поднял. Да и грех сказать: маршал над двумя ротами.

– И как, тяжело? – спросил я.

– Не столько тяжело, сколько муторно, возни много, – Бажан раздраженно сплюнул. – То перепьется кто, то обоз разграбят, то пороха нет, то провизии – одна морока.

– Да разве в торговых делах не то же самое? – улыбнулся я.

– Так ведь с торговых дел прибыль есть! – покачал головой Бажан. – А тут одни убытки!

Мы помолчали немного. Солнце уже начинало робко припекать, а мы, тем временем, миновали порт и свернули к рыбному рынку, в этот час почти пустынному.

– Вы же не просто так меня вытащили? – задал я вопрос, волновавший меня с того самого момента, как с моих рук сбили цепи. Вот уже пятый день я был на свободе, но Бажан, в доме которого я поселился со вчерашнего дня, все уходил от ответа на этот вопрос, хотя явно имел что-то на уме.

– Ну, во-первых, мне в любом случае было приятно тебя освободить, – проговорил Бажан с расстановочкой. В речах его появилась важность, которой я не замечал в те времена, когда он был странствующим торговцем, а не сановником. – Все-таки, и ты мне однажды жизнь спас, а Мученики заповедали нам помнить свои долги.

Я вопросительно взглянул на него. Сказанное явно предполагало наличие какого-то «во-вторых».

– Во-вторых, меня просил о вас егермейстер Сергей через своего посланника, – продолжил Бажан. – А расположение господина егермейстера для нашего города не пустой звук. Пусть он и не решается пока открыто поддержать независимость Крюстера, что вполне понятно в его положении, но, я надеюсь, помощь тебе он оценит по достоинству.

Я кивнул. Слова Бажана звучали вполне разумно, но за ними явно маячило какое-то «в-третьих».

– Нда, ну и в-третьих… – он немного замялся. – Есть одно дело. Думаю, только ты нам в нем можешь помочь.

– Только я? – я вопросительно взглянул на Бажана.

– Видишь ли, в таком деле нам не обойтись без егеря, – ответил он. – А дело очень важное, от него зависит будущее республики, ни много, ни мало. Мы обращались к Сергею, просили, чтобы он прислал кого-то из своих. Но он боится, что такой шаг сделает его врагом Ордена. Его можно понять: ленные права на Кернадал дарованы ему маркграфом. Коль скоро маркграфа теперь нет, а его место занял Орден – стало быть. Он должен Ордену присягнуть или лишиться крепости. А он ни того, ни другого не хочет, вот и вынужден вертеться.

Я покачал головой, давая понять, что Сергею очень сочувствую.

– Тьфу, сложно все это, – Бажан скривился, словно проглотил горькую пилюлю. – Насколько проще было раньше. Ну, зачем, зачем ты все это устроил, а?

Я опустил глаза, словно школьник, не сделавший домашку.

– У меня не было выбора, – ответил я. – Вы не все знаете…

– Да уж один Вседержитель все знает, конечно же, – проворчал Бажан, давая понять, что ссылки на неведомые егерские секреты ему выслушивать неприятно.

– Кстати, вы сказали, что у Сергея здесь есть представитель, – сказал я минуту спустя, чтобы как-то переменить тему.

– Есть, конечно же, – ответил он. – Собственно, мы к нему сейчас и направляемся. Вернее, к ней.

Я не успел задать Бажану никакого вопроса – уже в следующую секунду сзади на меня набросились с объятьями и крепко прижали к себе две тонкие руки.

– Ромка! Как я рада, что ты живой, ты просто не представляешь! – услышал я голос Ланы возле своего уха. Обернувшись. Я увидел ее – снова в мужском наряде, но теперь это был парадный зеленый камзол и узкие шоссы с туфлями. Длинные волосы Лана убрала в хвост, и это делало ее отчасти похожей на некоторых корабельных офицеров-щеголей, которых мне доводилось видеть в порту. Пожалуй, некоторые могли бы ее здесь принимать и за мужчину, если бы не голос, мягкий и женственный.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил я, улыбнувшись волшебнице. – Как ты? Что поделываешь?

– Ой, всего не пересказать! – Лана выпустила меня из объятий и оглядела с головы до ног.

– А ты как-то… старше стал, что ли, – проговорила она. – Или это просто оттого, что небритый?

Я с ухмылкой поскреб десятидневную щетину на своей щеке. Да уж, станешь тут старше!

– Ну, да, – ответил я. – Думал, чего бриться, если голову все равно оттяпают?

Лана, улыбнувшись, взъерошил мне волосы.

– Ну, хватит унывать, – мягко проговорила она. – Руки у них коротки, голову тебе отрубить. Твоя голова тебе еще пригодится, да и нам тоже.

Эти слова вернули меня к тому вопросу, ответа на который я никак не мог получить от Бажана: чего же они все от меня ждут?

– Так куда мы теперь направляемся? – спросил я, обращаясь к Лане. – Все утро сегодня допытываюсь у господина Бажана, а он лишь только обмолвился, что теперь все в сборе и можно поговорить. Кто «все»-то?

– Ну, во-первых, одна из этих всех – я, – ответила Лана с улыбкой. – Три дня моталась по окрестностям, собирая кое-что из припасов, устала страшно, только вчера вечером в Крюстер вернулась. Даже вот к тебе не заехала – сил не было. Что до остальных… скоро сам увидишь, мы уже пришли.

С этими словами мы спустились в темное нутро портового кабака, над дверями которого помещался корабельный штурвал, рассохшийся и треснувший. По утреннему времени общая зала была почти пуста: рыбаки с утреннего лова еще не вернулись, а загулявшие на всю ночь матросы уже вымелись.

Лишь в чистой комнате «для благородных господ», отделенной от общей залы тяжелой дурно пахнущей портьерой, куда нас проводил низко поклонившийся Бажану низкорослый бородатый хозяин с алым платком на голове, сидели за столом и видимо скучали трое мужчин.

Один из них был молод – едва ли не моложе меня. Стройный и чисто выбритый, с густыми черными волосами и огромными серыми глазами, в ладном шитом серебром камзоле он смахивал на аристократа или богатого купеческого сына.

Второй, напротив, был уже в летах, худой и краснолицый, он чем-то напоминал Бажана, если бы только его как следует обдуло всеми четырьмя ветрами.

В чертах третьего, смуглого красавца с аккуратно подстриженной бородкой, сосредоточенно вертевшего в руках монету с профилем его величества, время от времени подбрасывая ее, было что-то явно неместное. Исходя из земного опыта, я бы сказал, что он смахивал на испанца или итальянца, в то время как местные жители больше походили на обитателей севера Европы.

– Вот, господа, позвольте представить вам господина Румана из Брукмера, – произнес Бажан, присаживаясь на лавку напротив троицы. Я невольно вздрогнул и едва не дернулся, чтобы закрыть Бажану рот – настолько я отвык от этого имени. Впрочем, теперь, кажется, скрываться уже не было смысла.

Все трое подняли на меня глаза и внимательно осмотрели. Кажется, первый был рад, что я оказался столь молодым человеком, а остальные двое – не слишком.

– Это господин Эрвин Эрт, судовладелец, – указал Бажан на молодого. Тот коротко и с достоинством поклонился.