Чернуха

Не в моих правилах было сдаваться. С раннего детства привык бороться, пока есть хоть ничтожный шанс. Начал выводить активы. К концу года, удалось собрать почти половину запрошенных денег. Продал все: квартиру, машину, даже вещи и украшения, оставшиеся от матери. Набрал кредитов в банках, занял, сколько смог, у знакомых. Посредник позвонила сама. Как они узнали, что мне удалось собрать деньги? Впервые в жизни было по-настоящему страшно, но не за себя. Боялся, если меня обманут или убьют, кто поможет сестренке.

Кроме денег, посредница велела принести последний подарок Фани от матери, но, что именно, не сказала. Уже неделю сестра лежала в реанимации, и лишь изредка приходя в сознание. В полубреду ходил по больничному коридору, тщетно надеясь на чудо. Мое отчаяние достигло предела. Подобно Фаусту, был готов продать душу, только бы Фани очнулась. Последняя надежда, как и моя сестренка, угасала с каждой секундой. Кто была та женщина, медсестра или просто санитарка. На гране помешательства, поведал ей свою историю. Оказалось, шесть лет назад, она ухаживала за умирающей. Сразу вспомнил маму. Время, симптомы, все совпало. Она рассказала, как моя мать перед самой смертью одела на шею Фани чокер с серебряным крестиком. Сразу его узнал, он и сейчас был на сестре. Женщина говорила, что девочка сильно плакала, рвала на себе одежду, но я уже не слушал. Войдя в палату, тотчас снял крестик и поспешил на встречу. До назначенного мне времени оставалось меньше часа. Такси привезло меня загород, но подъезжать ближе к "проклятому дому" шофер отказался за любые деньги.

Солнце село, и мне пришлось впотьмах пробиратся через примыкавший к кладбищу пустырь. Посредник встретила меня у входа. Взяв деньги, подвела к открытой двери. Дальше должен был идти один. Отрывшийся коридор казался бесконечным. Из-за расположенных справа и слева дверей доносились жутковатые шорохи. Запах был такой, будто оказался на скотобойне и в выгребной яме одновременно. Колени подгибались. Холодный пот буквально лил со лба. Минула вечность, прежде чем достиг последней двери. Дрожь, начинавшаяся на кончиках пальцев, разбегалась по всему телу. Чувство будто кто-то стоит за спиной становилась все сильнее. Нелепый выбор, обернуться или идти вперед, застал меня врасплох. Неизвестность впереди пугала, но нечто сзади было еще страшнее. В тот миг вспомнились слова мамы: "выбрал цель, иди к ней, борись и никогда не сворачивай". Потребовалась вся моя сила, чтобы переступить порог. Смрадный, липкий туман обхватил меня. Шаг наугад. Второй, третий. Кожа на моем лице вздулась буграми, а сердце разрывалось на клочья. Неизвестность, что может быть страшнее?

Свежий ночной ветерок дыхнул мне в лицо. Туман исчез. Гигантские стволы уходили в небо, а меж голых ветвей ярко горели звезды. Чуть вперед, лесные великаны расступились. На образовавшейся плеши стояла крытая звериными шкурами яранга. У входа, перед костром сидела шаманка больше похожая на жабу, чем на человека. Мой язык присох к небу, подобно рыбе вынутой из воды, лишь шевелил губами.

– Не бойся ты так, ведь не за себя просишь. Давай, что принес!
– словно вечевой набат звучали в моем сознании ее слова.

Она подняла клюку, и ее конец едва не ударил мне в грудь. В ужасе шагнул назад.

– Эко пугливый. Повесь его на палку - вновь загремел жуткий голос, хотя старуха ни разу не открыла своего огромного рта.

Дрожащими руками еле-еле набросил чокер на торчащий перед моим носом конец клюки. Шаманка бросила его в костер. Огонь вспыхнул и потух, погрузив меня в непроглядную тьму.

– Так чего же ты хочешь?
– ее слова рвали из меня душу, боль была адская.

– Хочу, чтобы моя сестра жила - поцедил я сквозь зубы. Уверенность, вместе с голосом вернулась ко мне. Боль отпустила, но лишь на мгновенье.

– Ты так и не принял смерть матери. Хоть и не твоя это вина. Что ты знаешь о своей сестре?

Вены на моих руках вспухли. Неведомая сила вытягивала из меня жилы вместе с жизнью.

– Хочу, чтобы она жила - упорно продолжал я твердить.

– В последний раз спрашиваю, готов ли принять, ее жизнь?
– голос шаманки стал совсем тихим, похожим на скрип двери.

Впервые, засомневался в себе. Вспомнилась не моя милая Фани, а отвратительная фурия, лежащая под капельницами в реанимации. Это морок, колдовство, она проверяет мою веру - твердил я себе.

– Приму, какой бы она не стала, и всегда буду любить! Хочу, чтобы она жила - закричал я, как сумасшедший, но голос утонул между покрытыми мхом деревьями.

Наконец, старуха открыла свою страшную пасть. Вырвавшийся хохот всколыхнул окрестные кусты и вихрем пронесся по кронам деревьев. Трижды ударив клюкой о бубен, она подскочила и как юла закружилась в воздухе.

– Ты сам взял на себя эту ношу, теперь тебе ее нести! Верни амулет матери, и сестра будет жить.

Шаманка снова сидела неподвижно у входа в ярангу.

– Но как мне его вернуть? Она же умерла - ничего не понимая, кричал я в ответ.

– Закопай его на могиле - она вновь дико захохотала, и жуткий туман скрыл ее...

Что-то силой ударило, распахнув полуприкрытые ставни, и раскатистый гром прокатился по комнате, погрузив ее во тьму. Инга закричала, Ксения бросилась к окну, но Дед уже закрыл его. Барабанной дробью по стеклам застучал град. Зина зажгла зажигалку, а Ксюша достала свечи. Стрелки часов едва перевалили за полночь. Девчата сидели бледные и напуганные, а Дед стоял у окна, глядя на дальние вспышки.

– Че, так и будем сидеть?
– Ксения, первой придя в себя, разлила по стаканам двойную порцию.

– Дед, давай к нам, без тебя не пьется - вставила Зина, протягивая старику стакан.

Выпили, закурили. Свет включился сам собой, Ксения задула свечи.

– А что было дальше?
– с дрожью в голосе спросила Инга - вы спасли Фани?

– Спас ли я ее... В тот миг, лишь об этом и мечтал. Чьи-то руки тянули меня вниз, а туман вокруг обернулся неупокоенными душами. Сквозь зыбкую пелену явственно видел искаженные лица с провалившимися глазницами. Если бы я знал, о чем они хотели предупредить. Вот она преисподняя, решил я, мысленно прощаясь с жизнью. Пройти через столькие мучения и сдаться - было не в моих правилах. Бежать, но куда? Вокруг лишь проклятый туман.

В висках стучало, из легких вырывался хрип. Я бежал, будто за мной гналась целая свора адских гончих. Слезы и ночная мгла застилали глаза. Белесый пар валил изо рта. Полная луна высветила могилу. Здесь, шесть лет назад, похоронил маму. Упав на колени, начал рыдать. Звал и проклинал ее одновременно. Почему, и на том свете она продолжала делать мне жизнь. Зачем, умирая, оставила посылку из ада.

Мой кулак сжимал чокер с крестиком. Швырнув его на надгробный камень, стал рыть мерзлую землю. Пальцы сбились в кровь, но разве такая мелочь могла меня остановить. Леденящий душу вой прервал мою работу. В бледном свете луны вырисовывался зловещий силуэт. Кровь застыла в жилах. Даже если это не волк, а простая собака, она не одна. Почуяв кровь, они пришли за мной. Маленькие желтые точки глаз окружали со всех сторон. Явись здесь сам Люцифер, бежать я не собирался. Первым полетел каменный вазон. Раненый зверь завыл и отбежал, но другие были готовы напасть. Бросал все, что мог вырвать или найти. Они исчезли также внезапно, как появились. На месте вырванного вазона осталась ямка. В ней и закопал проклятый амулет.

В больницу добрался, когда совсем рассвело. Фани больше не походила на горгулью Нотр-Дама. Ее кожа вновь стала ровной и гладкой. Не сдержав чувств, прижал ее к себе, а она засмеялась задорно и весело, будто не было страшной болезни. Не помня себя от радости, бросился к врачу готовить выписку. В ординаторской было не до меня. Ночью умерла девочка, чуть старше моей сестренки. Стоило мне зайти, врачи умолкли, но на их лицах читался шок от случившегося. Узнав, что хочу забрать сестру, заведующий сразу согласился. Еще один покойник в отделении ему был не нужен.