Черняховский

Вскоре войскам Черняховского было приказано прочно удерживать занимаемые рубежи и продолжать совершенствовать оборону в инженерном отношении.

Черняховский и Кузнецов с утра до вечера находились в войсках. Снова они в штабе 303-й дивизии. На этот раз медведь не встречал их у шлагбаума. Они, не договариваясь, спросили:

— Что случилось с медведем?

— Увы… пропал.

— Значит, проворонили? Мне кажется, только танкисты могли увести. Федор Федотович! — обратился Черняховский к Кузнецову. — Вы будете в штабе 18-го танкового корпуса. Передайте мой приказ генералу Корчагину вернуть медведя. Сибирякам без косолапого скучно.

Вскоре вездеход доставил члена Военного совета армии на КП корпуса. Федор Федотович, выходя из машины, дал понять встречавшему комиссару корпуса Романову, что официального рапорта он принимать не желает.

— Где медведь? — строго спросил он.

Романов смутился от неожиданного вопроса.

— Чтобы немедленно медведь был доставлен на КП 303-й. Через час доложите командующему об исполнении.

Сибиряки обрадовались возвращению медведя, и в честь него баянист дивизионного клуба исполнил «Калинку». Мишка урчал от удовольствия.

Немецко-фашистское командование, не добившись успехов в дневных наступательных боях, решило достичь поставленной цели ночными атаками. Это было следствием того, что некоторые наши части не только сами не проводили активных ночных действий, но и не готовились к отражению действий противника ночью…

Приказ Черняховского, основанный на тщательном изучении действий противника, оказал тогда решающее влияние на подготовку войск его армии к ведению боя в ночных условиях.

Во всем, что касалось ведения боев, в те тяжелые для нашей Родины дни, летом сорок второго года, Иван Данилович искал новое и делал все для того, чтобы передовым опытом ведения современной войны в кратчайший срок овладели все командиры, все воины его армии. Распространение новых способов ведения боя стало для него одной из главных задач.

Для обмена опытом в 232-й стрелковой дивизии по инициативе Черняховского был созван слет ее боевого актива. Собрались самые стойкие и храбрые воины: меткие стрелки, пулеметчики, минометчики, бронебойщики, артиллеристы, лучшие связисты и саперы — гордость дивизии.

Открывая слет, командир дивизии полковник Улитин зачитал приветственную телеграмму от командующего и члена Военного совета 60-й армии, в которой говорилось: «Боевой актив — краса и гордость подразделения, части, опора командира. Поэтому командиры всех степеней должны постоянно работать со своим активом, распространять его боевой опыт…»

Слеты по обмену боевым опытом прошли не в одной дивизии Улитина, а во многих соединениях. Все воины 60-й армии — от солдат до генералов — упорно овладевали наукой побеждать. С каждым днем улучшалась боевая выучка. В этой большой работе чувствовалась твердая рука командарма Черняховского.

Готовясь к наступлению, Иван Данилович особое внимание уделял изучению противника, организации разведки. В этом деле, как и во всех других, он широко предоставлял инициативу подчиненным, учил их и сам учился на их опыте.

В приказе войскам армии от 18 октября 1942 года Черняховский дал анализ организации разведки 24-й стрелковой бригады в районе Старые Семилуки. Серьезный упрек получил командир бригады, который потерял в ходе боя связь с разведотрядом.

Немало было сделано и для того, чтобы улучшить солдатский быт во фронтовой обстановке. Бойцы ощущали не только требовательность, но и заботу командования. Это поднимало их дух.

Прочно удерживая занимаемые рубежи, 60-я армия продолжала упорно готовиться к решающим схваткам.

Командование фронтом дало высокую оценку деятельности командарма и члена Военного совета армии. В конце октября Федора Федотовича Кузнецова выдвинули членом Военного совета фронта. Черняховскому трудно было расставаться с ним. Многому научился он у этого опытного политработника.

Членом Военного совета 60-й армии был назначен корпусной комиссар Александр Иванович Запорожец. Ватутина перевели командующим Юго-Западным фронтом, а командование Воронежским фронтом в конце октября принял Голиков. В его взаимоотношениях с Черняховским сразу почувствовался холодок. Голиков помнил Черняховского в должности начальника штаба танкового батальона 8-й механизированной бригады, которой он командовал в тридцатые годы, и не представлял себе, насколько вырос Черняховский как командир.

При всех обстоятельствах Иван Данилович старался не обострять отношений с командующим, держался спокойно и безупречно исполнял свои обязанности, весь отдаваясь делу.

Одной из важнейших проблем для Черняховского в то время была организация бесперебойного и четкого управления войсками. Потерю управления он считал равноценной поражению. Еще командуя дивизией и корпусом, не раз встречал таких командиров, которые после очередного успеха подчеркивали: «Это я командовал». А после крупного просчета говорили: «Штаб не обеспечил управления». Иван Данилович обычно в таких случаях говорил: «Нет плохих штабов, есть плохие командиры», и сам никогда не ссылался на штаб. Он уделял большое внимание командирской учебе и комплектованию штабов лучшими кадрами. В одном из своих приказов по армии он определил для штабных командиров программу занятий, причем вся она строилась применительно к тем практическим задачам, которые предстояло решать войскам. Так, к середине января 1943 года штабы всех степеней должны были изучить тему: «Работа штабов в наступлении зимой на сильно укрепленные позиции противника».

Несмотря на огромную занятость, Черняховский находил время для того, чтобы встречаться и с командирами разных рангов, и с бойцами. Он знал, как много значит для них слово командарма. В начале декабря было созвано совещание армейских снайперов. Его открыл Черняховский.

Командарм знал многих из отличившихся в боях, и поэтому его речь была конкретна. Он назвал знаменитых снайперов, таких, как Абдулов, Беляев, Климов, уничтоживших свыше сотни гитлеровцев каждый. Черняховский сообщил, что снайперы 60-й армии в общей сложности выбили из строя так много гитлеровцев, что из них можно было бы собрать без малого дивизию. Командарм призвал снайперов беспощадно истреблять фашистов. Снайперы 60-й надолго запомнили встречу со своим командармом.

На переднем крае в одном из блиндажей красноармейца Абдулова ждали со слета земляки. Наконец он попал в объятия друзей.

— Видел генерала Черняховского?

— Видел!

— Какой он?

— Выше среднего роста, карие глаза, русые, слегка волнистые волосы, красивое смуглое лицо, что еще тебя интересует?

— Не знаешь, что интересует солдата на войне? Что он сказал о нашей победе?

— Ничего не сказал.

— Значит, ты не видел командующего в глаза?

— Как не видел, генерал со мной за руку поздоровался, — с гордостью сказал Абдулов. — В своем выступлении обо мне говорил.

Абдулов постарался в точности передать слова Черняховского:

— «…Вот я представляю себе, Абдулову будет легко отчитываться перед Родиной, он скажет: „Я истребил сто двадцать немецких оккупантов“. Легко будет отчитываться Беляеву, ведь он уничтожил сто двадцать пять гитлеровцев… И трудно будет держать ответ тому, кто искал себе легкое место, кто в бою с врагом не был смелым, решительным».