Черные алмазы

На пространстве в три тысячи квадратных миль простиралось море. Открытое до самого горизонта, чистое, без льдов. Середина моря, отражавшая внутренний темный конус сияния, отливала синей сталью, остальная часть купалась в розовом свете. Ледовый берег, на котором стоял Кейн с товарищами, эллипсом охватывал море. Повсюду возвышались ледяные торосы высотой в пятьдесят, шестьдесят саженей, позолоченные чудесной северной зарей.

Пятьдесят шесть часов стояли путешественники на ледяном берегу, пятьдесят шесть часов ощущали «теплый» ветер с Северного полюса, под действием которого торосы медленно, но непрерывно отступали. Этот продолжительный ветер не пригнал ни одной льдины с севера. Там была жизнь и тепло!

Но почему же они не сели в шлюпки и не поплыли по этому давно ими разыскиваемому открытому морю? Почему не пошли на веслах дальше, в сторону части света, которую они предугадывали?

Так распорядилось само море.

Оно было не таким, как прочие, с двенадцатичасовыми приливами и отливами. Приливы тут регулировались не лунным притяжением, а иной, более могущественной и властной силой. Море здесь поднималось и опускалось каждый час с такой мощью, что шлюпки не могли бы удержаться на волнах; когда начинался прилив, волны вздымались на высоту до шестнадцати футов, и бесконечный ледовый берег звенел от их ударов. И грохот этот был словно гром небесный, играющий на стеклянных колоколах.

Казалось, теплое море непрестанно поедало ледяные торосы, о которые бились его волны.

Только корабль Бельчера мог бы рассказать, как он прошел по этому беспокойному океану, где нашел течение, которое привело его к другому входу в пролив, как не разбился о ледовый берег.

Кейну пришлось удовольствоваться зрелищем, впервые открывшемся смертному, — ракушками от улиток и остатками неизвестных растений, которые море выбросило на берег, словно входные билеты на посещение еще не названного мира у врат старого. Над морем летали стаи незнакомых птиц.

Этот морской залив ученые-географы назвали заливом Пибоди, а пролив, ведущий через льды к заливу, проливом Кеннеди. Место, где Кейн и его товарищи сделали свое открытие, лежит в 82 градусах и 2 минутах северной широты, на расстоянии неполных восьми градусов от Северного полюса. Так как на полюсах земля сплющена, длина градусов там короче. И полюс находится, быть может, не более чем в десяти днях пути оттуда!

* * *

Поставим себя в положение людей, восхитившихся этим зрелищем и в бреду фантазии полетевших туда, куда нельзя добраться ни на веслах, ни на паруснике, ни пешком!

Что представляет из себя мир Северного полюса?

Земля на обоих полюсах сплющена.

С математической точностью это доказывает более быстрое движение минутного маятника.

Ближе к оси поверхность Земли несколько сплющена, как у апельсина. Форма других планет не отличается от земной. Эту форму они приобрели еще в тот период, когда масса их была расплавленной.

Поэтому, если стать на полюсе, перед глазами будет простираться территория в шесть раз больше, чем из любой точки у нас, так как поверхность Земли выгибается здесь не столь резко. Вообразим себе, будто отсюда, из Пешта, мы видим на западе венскую колокольню святого Стефана, на востоке Дебрецен, на севере Кашшу, на юге Белград и все, что находится между ними!

И над этой головокружительной панорамой рдеет в темно-синем небе раскаленный купол. Это солнце!

Целый день оно пламенеет на горизонте, не заходя за него. Солнце обходит кругом весь горизонт. И так как видимая территория представляет собой круг в двадцать раз больше, чем у нас, за движением солнца можно наблюдать простым глазом. На пути его тут и там встают холмы, скрывают его, но минуту спустя оно появляется вновь. В полночь оно светит в одной стороне, а в полдень — с противоположной, и одинаково высоко стоит в полдень, вечером, ночью, всегда поднимаясь над горизонтом лишь наполовину. Это равноденствие солнца.

Летом в полдень оно поднимается на два градуса над горизонтом и заходит за него в полночь отдохнуть часок; но никогда солнце не оказывается над атмосферой, никогда у него не бывает лучей, никогда не дает оно тепла. Да ведь это не само солнце, а лишь обманчивое его отражение, увеличенное преломлением лучей в атмосфере. Гигантский часовой механизм Северного полюса, движущаяся по кругу стрелка которого — сам солнечный шар.

Солнце здесь лишь огненное небесное чудо, феномен вроде луны, а не созидательный дух мира, не животворный дух Земли. Властелин здесь — Земля!

Как жестоко и безбожно думать, что всему этому миру, нашему миру, предстоит погибнуть математически вычисленной, беспощадной смертью! Но это совершенно неизбежно, ведь Земля наша ничем не обогревается, кроме угасающего внутреннего огня и равнодушных солнечный лучей, которые тоже не греют там, где внутреннее тепло уже иссякло. И такая смерть неотвратимо наступит, пусть для того потребуются миллионы лет. Высчитано, что в период образования каменного угля средняя температура на Земле должна была подняться до двадцати двух градусов, а нынешняя средняя температура достигает всего восьми градусов. По остыванию расплавленного базальта вычислено, сколько понадобится веков, чтобы температура опустилась еще на четырнадцать градусов. А тогда что же — всему конец?

Что же, Земля должна погибнуть?

Земля говорит: «Нет! я буду жить вечно, во веки веков!»

Есть у Земли своя сила, которую она не просит взаймы ни у солнца, ни у firmamentum: [93] это магнетизм, электричество.

Сила принадлежит ей, это ее собственность. Есть она и у других планет. Телескопы давно принесли весть о магнетическом самосвечении Юпитера и Венеры, а спектроскопы подтвердили это явление.

И чем больше остывает Земля, тем больше развивается ее сила — магнетизм. Раскаленное железо не обладает магнетизмом, но, остывая, становится магнитным.

93

Тверди (лат.).

И в магнетизме заключен огонь сильнее солнечного. В сконцентрированном солнечном луче сгорают алмазы, а в магнетическом огне алмазы рождаются. Это известно всюду, где пользуются магнетическим электроосвещением. Древесный уголек, который образует полюс в огне, вызываемом вольтовой дугой, превращается в алмаз.

Жизнь и тепло Северному полюсу дает земной магнетизм.

Бесконечную линию горизонта почти не разрывают высокие вершины, нет там и горных цепей. Кругом, насколько хватает глаз, простирается волнистая равнина.

В центре равнины высится гигантский горный массив, напоминающий потухшие вулканы, собранные в одном месте; крутые, гладкие конусы гор со сверкающими склонами покрыты черной, коричневой, рыжеватой эмалью, вершины их отливают темно-синими и лиловыми тонами.

На большой площади, окружающей эту горную диадему, раскинулась голая ровная поверхность, будто из чистого метеоритного железа; дальше простирается озеро, омывающее, как остров, горный массив. В озеро со всех концов равнины стекают ручьи и реки, подтверждая, что именно здесь наибольшая впадина. Это и есть Северный полюс.