Черные деньги

— Буэнос диас!

— Хороший день, — ответил он, сверкая зубами, и направил струю из своего шланга прямо в небо, как фонтан. — Вам кто-то нужен?

— Миссис Бегшоу.

— Вот ее коттедж. — Его крыша была едва видна из-за яркой шапки бугенвилей. — Она вернулась всего лишь две минуты назад.

Миссис Бегшоу была одной из участниц карточной игры у бассейна, той самой, что заказала кофе. На вид ей было лет семьдесят.

— Это вас я видела только что разговаривающим со Стэнли? — спросила она меня у двери.

— Да, меня.

— А затем с Мартелем?

— Да.

— А теперь вы пришли ко мне. Любопытная последовательность. — Она тряхнула своими белыми завитками. — Я не знаю, чувствовать себя польщенной или озабоченной.

— Ни то, ни другое, миссис Бегшоу. Меня зовут Арчер, и я детектив, как вы, возможно, уже догадались.

Она впустила меня в гостиную, заставленную мебелью. Восточный ковер на полу был пушист и хорош, что страшно было наступать на него.

Она заметила мое замешательство.

— Ковер не совсем здесь на месте, но мне не хотелось оставлять его. Не меняя тона она сказала:

— Садитесь. Я полагаю, вы занимаетесь тем, чем в виде спорта занимаются все местные жители, — лезете в дела Фрэнсиса Мартеля.

— Это моя профессия, а не спорт.

— Кто послал вас сюда? — резким тоном спросила она.

— Местное семейство.

— Мариэтта Фэблон?

— Да, она интересуется результатами моих изысканий.

— "Изыскания" — слишком мягкое слово для того, чем вы занимаетесь, мистер Арчер. Вы стараетесь выжить Мартеля из города. Это ваша цель? — Нет.

— Удивительно. Он уезжает, вы знаете. Он сказал мне об этом пятнадцать минут назад.

— А Джинни Фэблон едет с ним?

Она опустила глаза.

— О мисс Фэблон мы не говорили. Во всяком случае, она молодая женщина двадцати четырех лет — в ее возрасте я была уже пять лет замужем, — и она вполне способна сама отвечать за свои поступки и сделать свой выбор. — Ее голос, на како-то момент дрогнувший, вновь обрел твердость. — Более способна, чем большинство молодых женщин.

— Так что, вы думаете, она отправится с ним? — спросил я.

— Не знаю. Но это свободная страна, я полагаю.

— Это для людей, которые знают, что к чему и с кем они имеют дело. Вы не можете сделать правильный выбор, не зная фактов. Она тряхнула кудряшками. Ее лицо оставалось непроницаемым, как маска.

— Я не хочу, чтобы мне читали лекцию об этом. Я привела Фрэнсиса Мартеля в Монтевисту — вернее, в этот круг, и я полностью убеждена, что сделала правильно. Мне он нравится. Это верно, я не могу предоставить вам копию его генеалогического древа. Но я уверена, что у него добротные корни. Это один из выдающихся молодых французов среди моих знакомых.

— Значит, он француз?

— А у вас есть сомнения?

— До тех пор пока не установлены факты, сомнения всегда остаются.

— А вы являетесь тем арбитром, который устанавливает факты?

— В ходе моих собственных расследований, естественно, я должен этого придерживаться.

Произошла достаточно острая перепалка, и она начала волноваться. Она пыталась скрыть свой гнев громким смехом в мой адрес.

— Вы хотите склонить меня на свою сторону, не так ли?

— Может быть, и так. Но я сам никуда не склоняюсь.

— Это потому, что некуда склоняться. Просто мистер Мартель не такой, как другие люди, и они считают, что есть что-то темное в его прошлом. Беда моих соседей в одном: им нечем заняться и они живут как змеи в гадюшнике, копаясь в грязном белье друг друга. Если этого грязного белья не хватает, они сами его делают.

Похоже, она твердо не была уверена в том, что говорит, иначе не говорила бы так много и так складно. Мартель был в некоторой степени ее протеже. Когда мы оба помолчали, она спросила:

— Вы что-нибудь нашли против него?

— По сути дела, нет. Пока еще нет.

— Вы полагаете, что найдете?

— Не знаю. Вы познакомились с ним через квартирного брокера?

— О нет. У нас есть общие друзья.

— Здесь, в Монтевиста?

— В Вашингтоне, точнее, в Джорджтауне. Генерал Бегшоу и я жили однажды в Джорджтауне.

— И вы там встретились с Мартелем?

— Я этого не говорила. Он знал одного нашего старого соседа. — Она заколебалась, глядя на меня. — Я не думаю, что следует говорить вам его имя.

— Если бы вы это сделали, это могло бы нам помочь.

— Нет, это очень благородные и честные люди, и я не хочу беспокоить их такими вещами.

— Мартель использовал их для своей рекомендации? Они могли бы и не одобрить этого. Они, может быть, и не знают его.

— Я уверена, что знают.

— Они дали ему рекомендательное письмо?

— Нет.

— Тогда все, чем вы располагаете, — это только его слова.

— Мне кажется, вернее, мне казалось, что этого достаточно. Он говорил о них очень много, свободно и со знанием.

Но настороженность, с которой она продумывала каждое свое слово и следила за моими словами, усиливалась, и ее уверенность в своем суждении явно пошатнулась.

— Вы действительно думаете, что он в некотором роде мошенник?

— Я не пришел к заключению. Хочу, чтобы и вы этого не делали.

— И хотите вытянуть из меня имя? — произнесла она мрачно.

— Мне не нужно имя, если вы окажете мне помощь.

— А как я могу помочь?

— Свяжитесь с вашими джорджтаунскими друзьями и спросите, что они знают о Мартеле.

Она подняла голову.

— Я могу это сделать.

— Сделайте, пожалуйста. Это единственная зацепка у меня.

— Сегодня же вечером я позвоню своим друзьям.

— Могу ли я позвонить вам позднее?

— Думаю, что да.

— Сожалею, если причинил вам неприятности.

— Вы не причинили. Это вопрос морали. Правильно сделала я или нет? Конечно, если бы мы не думали о последствиях всего, что мы делаем, мы бы кончили тем, что ничего бы не делали.

— Когда он уезжает?

— Немедленно, я думаю. Сегодня или завтра.