Черные дни в Авиньоне

— Вроде бы не поджаривает, — сообщил демон, поправляя съехавший на ухо шаперон и вытаскивая из-под себя пышные рукава упелянда. — Э-э… добрый вечер.

— Добрый… — не сразу ответил Вильгельм. — Хм, оказывается, почтовыми бывают не только голуби. Азирафель, неужели на вас уже наложили епитимью?

— Ничего на него не наложили! — Кроули обидел холодный прием. — Просто пол жжется. Да-да, для моих чёртовых копыт он хуже раскаленной сковороды!

— Вы же хотели расспросить нас обоих, — объяснил ангел, отдуваясь и обмахивая красное лицо полой сюрко. — Где-то тут был стул… Нужно, чтобы Кроули пересел, так удобней будет.

— То есть вы тащили чёрта на спине от самого входа в дом?!

— От самых ворот. Монастырская земля тоже жжется, — Азирафель вглядывался в лицо и фигуру Вильгельма, сидящего на табурете у стола. Неестественный румянец на острых скулах; шерстяной дорожный плащ плотно стянут на груди, на голову накинут капюшон. Наконец, кружка с чем-то горячим исходит паром на столе рядом с рукой в перчатке…

— Отец Вильгельм, вам нездоровится?

— Знобит что-то… Но это неважно, — старик переводил недоверчивый взгляд с Азирафеля на Кроули и обратно. — И часто вам приходится носить подобным образом своего друга?

— Мы не друзья, — быстро ответил Азирафель. Кроули саркастически хмыкнул.

— О, разумеется, — Вильгельм кивнул с самым серьезным видом. — Он просто попросил подвезти его до кельи. Такое повсеместно встречается в отношениях небесных и адских сил.

— Давайте я вам лучше о Первом всаднике расскажу, пока мое наказание все еще медлит, — предложил Азирафель, чувствуя всю двусмысленность своего положения. Он провел целый год в компании этого человека, но так и не привык к его манере шутить без тени улыбки на лице.

— Вы про стул забыли, — напомнил Вильгельм. — Для вашего ни-капли-не-друга. Думаю, вон тот, у дальней стены, подойдет. И вас никто не накажет, ручаюсь. Я ни в коем случае не осмеливаюсь толковать Высший замысел, но разве ваше пребывание здесь, на земле, не есть наказание, причем суровейшее? Вы отлучены от лицезрения Господа, скитаетесь по земле среди порока, горестей и страданий вместо того, чтобы беспечально парить в горнем свете…

— Ничего скучнее придумать нельзя, — заявил Кроули, пересаживаясь на принесенный ангелом стул и вытягивая ноги на всю длину лавки.

— Конечно, зависть — ваша стихия, господин падший ангел, — Вильгельм сделал долгий глоток из кружки. — Но не завидуйте тем, кто еще не пал.

— Я не падший! — Кроули вспрыгнул на скамью и навис над стариком, как большая и очень сердитая летучая мышь. — Я не восставал против Бога, ничего не требовал, всего лишь гулял в одной компании с Люцифером! И когда началась та заваруха с восстанием, разбираться не стали, просто скинули всех скопом в преисподнюю! Нет ангела — нет проблемы!

— Кроули, сколько раз я тебе говорил: никто тебя не сбрасывал, — Азирафель потянул его за рукава, чтобы усадить обратно, и принялся втолковывать, как ребенку: — Будь ты чуточку усерднее в положенных трудах и менее склонен к любопытству и сомнительным развлечениям… Видите ли, — обратился он к Вильгельму, — Кроули не столько пал, сколько э-э… плавно спустился.

— Угу… бульк, и ты уже барахтаешься в озере кипящей серы, — проворчал демон, возвращаясь на стул. — Ладно, дело прошлое. Падший так падший. Но имейте в виду: отправкой на землю меня не покарали, потому что мне тут нравится! — он вопросительно посмотрел на Азирафеля: — А еще я бы выпил чего-нибудь.

— И не ты один. День выдался ужасный… К счастью, у меня еще остался полный мех старого рейнского. Запасся при отъезде из Мюнхена.

Азирафель воспользовался удобным предлогом, чтобы побыть наедине со своими мыслями.

Нет, он никогда не считал свое пребывание на земле наказанием. Ну, может быть, чуть-чуть, в самом начале… Увидеть Божественный Лик ему ни разу не довелось, его всегда оттесняли в задние ряды, так что видел он лишь яркое свечение над морем голов и крыльев. А когда творение Вселенной завершилось, в Раю стало совершенно нечем заняться. Азирафель подозревал, что Люцифер взбунтовался главным образом от скуки.

Ангел давно заметил, что во время редких визитов Наверх никто из собратьев не интересовался подробностями его работы, а если он сам заговаривал о делах земных, собеседники недоумевающе пожимали плечами. Всё, происходящее внизу, с высоты Небес выглядит так мелко… Гавриил хоть и требовал с него подробных отчетов, тоже ни о чем не спрашивал, и даже не заметил, когда раза два в них были перепутаны страницы, а однажды ангел по ошибке сдал вместо отчета несколько листов папируса весьма фривольного содержания. Словом, все говорило о том, что миссия Азирафеля давно превратилась в пустую формальность. Можно заниматься чем угодно, лишь бы Наверху производить впечатление благонадежного работника… Тут Азирафель заметил, что уже довольно давно стоит в своей келье перед вмурованным в стену шкафом, где хранились разные съестные припасы. В бурдюке с вином еще плескалось достаточно, чтобы помочь двум бессмертным и одному смертному расслабиться после тягостных переживаний.

За спиной послышался легкий шорох. Ангел обернулся: маленькая черная тень пронеслась по полу и скрылась в темном углу. За ней еще одна, и еще… Но в монастыре с самого начала эпидемии самым тщательным образом заделали все щели в стенах и перекрытиях, каждую келью подмели и вымыли с уксусом — все для того, чтобы надежно избавить обитель от крыс. Их и не было — до сегодняшнего вечера.

Новая тревога окончательно развеяла прежние страхи. Обошлось, не покарали — ну и славно. Азирафель медленно огладил мех, зная, что сейчас вино внутри него светится закатным солнцем — это входит в каждую каплю напитка Любовь, та самая, что поддерживала силы Оккама. От чумы она не защитит и болезнь не излечит, но, если можешь что-то сделать — делай, а не сокрушайся, что деяние ничтожно. Смертный своим примером преподал ему хороший урок.

Глава 13. «Я был прав!»

После ухода ангела в келье наступила тишина, если не считать бархатного шелеста и звяканья золотых украшений, когда Кроули менял местами ноги на скамье или ерзал на стуле.

Вильгельм сидел неподвижно, время от времени глухо покашливая.

Человек и демон, не скрываясь, разглядывали друг друга.

Кроули раздраженно вздохнул, и по бокам его головы выросли длинные рога, круто загнутые назад.

— Такие устроят? — буркнул он.

— Превосходные рога, могучие и острые. Вы намерены с кем-то бодаться?

— Я намерен выглядеть, как чёрт! Каждый смертный, стоит ему узнать, кто я, тут же спрашивает про рога! Скажете, вас это не интересует?!

Вильгельм улыбнулся.

— Представьте себе, нет. Вот ваши змеиные глаза — это действительно любопытно. Вы ни разу не моргнули, с тех пор как попали сюда.

Кроули пожал плечами. Моргнул. Рога медленно втянулись обратно.

— Могу полностью в змею превратиться… Между прочим, я тот самый змей, который подсунул яблоко Еве.

— Я бы сейчас тоже не отказался от яблока, — Вильгельм плотнее закутался в плащ. — Самого обычного, не с древа познания. У вас такого не найдется, случайно?

Кроули небрежно щелкнул пальцами. На столе появилось яблоко — большое, крутобокое, глянцевито-красное. Вильгельм взял его, рассмотрел со всех сторон, осторожно понюхал.

— Какой дивный аромат…

Он уже приоткрыл рот, чтобы откусить кусок, но Кроули спросил:

— Что, даже не перекрестите его?

— Если от святого креста оно рассыплется в прах, я лишусь яблока. Не за тем я его просил.