Чёрные колготы
Шрифт:
Дед помолчал. Потом сказал:
– Посикай мне в кружку. От подагры помогает. Где Яночка? Яночка мне помогала.
– Яну перевели в другой район!
– закричала в ухо Таня и ещё раз подумала, какая Янка сука. Хочет дед, чтобы она нассала ему в кружку? Ну и х... с ним.
– Меньше, чем за тыщу, ссать не буду.
– Спасибо, ангелочек, - взбодрился дед.
– Возьми в комоде.
Таня открыла верхний ящик. Куча бабла придавила фото Ленина со Сталиным. Взяла две по пятьсот. Помедлила, взяла ещё тысячу за водные процедуры и такси.
Дед осушил кружку и повеселел.
– Ангелочек, - сказал он
– Ещё одна просьба. Отнеси вот это.
И достал из нижнего ящика посылку, перевязанную шпагатом и заклеенную сургучом. Бандероль, судя по потёртому виду и штемпелям, уже побывала в дороге не один раз. На лицевой стороне значилось: "Получатель отсутствует". Получатель: Женя Короленко. Адрес отправителя под пятном растёкся, различалось только невнятно "Ад...".
– На почту?
– риторически спросила Таня.
– Что-что?
– переспросил дед, приложив к уху руку. Таня повторила громче.
– Нет, лично в руки. Лично!
– строго сказал дед и насупился.
День четвёртый
– Евгений?
– Да.
– Вам посылка.
– Проходите на кухню.
В квартире синий кафель сверкнул сквозь щель в ванную под упавшим лучом. Над столом фотографии в рамках, теннисные корты. Вроде как этот, на голове шевелюра, а сейчас - лысый. Или бритый? Как из тюряги.
– Евгений?
– Да.
– Короленко?
– Петров.
– Мне нужен Короленко.
– Чем я хуже?
– А Короленко?
– Короленко больше нет.
– Типа в мире ином?
– Типа, да.
– Блин. И никакого адреса не осталось?
– Хорошая шутка, почтальон! А садитесь, чайку попьём. Могу и щи предложить.
Он занимался сексом с открытыми глазами. Зажал в руках лицо как клещ головешку и в упор смотрел. Ничего, она привыкнет, подстроится. Вдруг он протяжно застонал. Она задыхалась от смеха, с трудом сдерживаясь, а он всё стонал и стонал. В окно спальни смотрели поля с чёрным мартовским снегом, далеко-далеко, почти на горизонте, гудела трасса, за тёмным полем резала глаз вереница торговых центров над мрачной полосой земли. Таня заключила: "Его поколение безнадёжно робко в сексуальных фантазиях". Внезапно он сказал: "Так, надо дела поделать". Таня сунула посылку в мешок "Леруа Мерлен" и ушла. Дома бросила куда-то и забыла, куда.
...
– Отнесла посылку?
– спросил дед.
– Нет, - сказала Таня.
– Умерла твоя Короленко. Посылка дома, не знаю где. Потом найду.
– Что ты говоришь?
– спросил сурово дед.
– Да сдохла она, сдохла!
– раздражённо сказала Таня.
– Я не слышу. Отчитайся!
– От-нес-ла!
– разозлившись, Таня заорала в самое ухо.
– Видела Женю?
– миролюбиво спросил дед и протянул пятьдесят рублей.
– Видела, - злорадно ответила Таня и взяла.
– Как твоя фамилия?
– спросил дед.
– Прорватова.
– Дай-ка карандаш, я запишу. Я проверю, Прорватова, проверю, - дед снял слуховой аппарат, закрыл глаза и захрапел.
– Больше не поеду туда, дед.
И разговаривать не о чем с ним, другие и "целую" говорят, и "любименькая", ну, какие- то слова, а этот Петров как столб прямолинейный. Как кий.День пятый
Таня вставила ключ и толкнула дверь.
– Яна?
– послышался из комнаты хриплый голос.
– Яну перевели в другой район!
– крикнула Таня что есть мочи.
– Бардак, - сказал дед.
– Я позвоню, потребую вернуть. Посылку отнесла? Была там?
– Да была я, была!
Дед снова протянул пятьдесят рублей, но вдруг отдёрнул руку.
– Почему мне телефон не отвечает?
– спросил подозрительно, изменившись в лице.
– Врёшь! Обманываешь меня, Прорватова?
– откинулся на подушки, сердито помолчал и захрапел.
– Ездила вчера туда, дед. По телефону он мне сказал: "У тебя хороший аппетит". Вспомнил, как щи у него ела. Аписиться можно! Не хотелось обижать - вот и согласилась. А теперь, значит, не надо было соглашаться? Теперь никогда в жизни - ни щей, ни котлет.
– Купи мне курочку следующий раз, - пробормотал дед.
– Не надо котлет. Грудку купи.
– Плоха мне, дед, - пожаловалась Таня.
– Глаза не могу раскрыть, все опухли, в горло как деревяшку всадили. Звонил, промямлил что-то. Помочь не может, хоть котейкам наполнитель - денег у него нет. Ну и нафиг! Больше не сяду у него за стол никогда.
День шестой
– Ангелочек, - сказал дед в субботу, вкрадчиво улыбаясь.
– Хочу попросить тебя об одном одолжении. Сходи в церковь и поставь свечу. Никому ничего не говори.
Таня вошла в церковь, купила свечку, зажгла. Люди целовали крест в полумраке и дыму. Тане тоже священник подставил руку с крестом - и она поцеловала, как все. У двери за столом сидела брюнетка в чёрных колготках, с синим маникюром.
– Поставьте подпись о запрете абортов.
Таня поставила, как все. Надо было ещё адрес указать. Тётка на днях хвасталась, что наделала столько абортов, что пальцев рук и ног не хватит, словно про пельмени. Может, и жизнь от этого у них такая, безденежная?
...
– Поставила?
– спросил дед.
– Да!
– прокричала в ухо Таня.
Дед удовлетворённо протянул пятьдесят рублей.
– Бандерольку-то отнесла?
– вдруг снова спросил хитро.
– Что у вас там? Бриллианты?
– спросила громко Таня.
– Так, пустяки, безделушки, - сморщился дед и отвернулся к стенке, задремал.
Слышно, как тикают часы над кроватью.
– Дед, не могу так!
– сказала Таня.
– Если мужчина - это страсть и дикое притяжение.
Дед спал, запрокинув голову и разинув старческий рот, ему было всё равно.
– Если я хочу - мне надо всё время видеть человека, наслаждаться прикосновением. А так... как я могу дать, если у меня к нему нет ничего? Что он получит, пустоту?