Чёрные короли. Свинцовые небеса

– На его месте мог оказаться и ты! – огрызнулся капрал.

– Я? – засомневался рядовой. – Вряд ли. Я бы не дался! У меня разряд по бегу!

– А у них, думаешь, не было?! – вскипел Прохорович. – Разряд у него! Мы тут в шахматы, что ли, играем?!

– Кто это сделал? – зашептал я. Меня не слышали. Я смотрел на полуживого человека в камне и не знал, чем помочь бедолаге. Как облегчить его боль?! Как вообще можно оказаться в камне? – Кто это сделал?! – закричал я.

Илья и Прохорович замолчали, перестав бурно спорить. Рядовой потер щеку. Уныло посмотрел в сторону морского лейтенанта, смиряясь с мыслью о бесполезном существовании данного вида военных, и пробормотал, отвечая:

– Вестимо кто.

– Кто?! – вскричал я, чувствуя, как заалели щеки и начинают гореть уши.

– Так ведь, – рядовой нерешительно посмотрел на старика и виновато на меня, – нойдманы и сделали. Кто же еще!

Прохорович степенно кивнул, подтверждая его слова.

* * *

Мы сидели возле костра. Маленькие язычки почти не грели и в спину поддувало. Сон не шел. Каждый думал о своем. Я пытался расспросить капрала о странном народе, но старик толком сам ничего не знал. Давал какие-то отрывки информации, которые походили на пазлы весьма сложной картины. Цветные, яркие они пестрели островками в черном квадрате и никак не хотели складываться. Прохорович знал весьма поверхностно о нойдманах, об их религии – о карме и кармической связи рода, о влиянии прошлого на настоящее. А я удивлялся, как можно верить и поклоняться какой-то карме, когда истина очевидна: надо поклоняться Первому Колонисту – вот истинная религия, вот правда в каждом слове. Но что взять с дикарей? Куда бы ни прилетел, везде у племен свои верования. Старик осторожно рассказывал о ненависти титанов к непокорным рабам колониальной планеты. И не мог объяснить мне очевидного: как пилот оказался вросшим в камень. Я стыдился признаться себе, что боюсь нойдманов до икоты. Я не понимал простую логику. Дикари вызывали у меня страх. Я бы мог попытаться объяснить для себя жестокие пытки простых солдат, надсмотрщиков титанов, но превращение людей в камень я ни с чем и никак не мог увязать. Это же против любых правил!

Поэтому план, предложенный капралом, показался мне настолько абсурдным, что я замер, похолодев.

Старик же горячился и нервно потряхивал кулаком, рубя воздух:

– И что мы имеем? – грозно спросил Прохорович, обводя всех сердитом взглядом, после краткого предложения по спасению оставшихся пленных, которых надо было найти в непроходимых джунглях и отобрать у дикарей, умеющих людей превращать в камень.

– Нож, топор, винтовку без патронов и огнемет на два-три запала, – с готовностью отозвался Илья. Потом он развел руки в стороны, обнимая ночной бескрайний мир, и добавил, – почти проигрышное дело получается.

– Нет. – Старик упрямо махнул головой. – Нет!

– Разве?

– А если бы ты оказался на их месте?

– Я бы точно сбежал!

– А они не могут! – гнул упрямо Прохорович свою линию.

– Слабаки, – Илья махнул рукой и зевнул. – Проиграем. Можно даже и не начинать. Но помочь надо. Согласен.

– «Проиграем», – привычно передразнил капрал здоровяка, – балда ты. Верить надо!

– В чудо? – Илья замер, пораженный в самое сердце.

– В какое еще чудо? – нахмурился старик. – В передатчик слежения. По нему за нами придет подмога. Какая разница куда? Сюда или в лагерь нойдманов.

– Точно! По пеленгу за нами вышлют группу спасателей, а то и роту морской пехоты, – оживился Илья. – И мы как раз наведем отряд на банду. Получается, двойное дело сделаем: и нойдманов уничтожим, и своих спасем. Медали нам обеспечены, – дембель удовлетворенно потер ладошки.

– Точно, – согласился капрал. – Только не будет никакой роты морпехов. Пришлют одного титана. В принципе, и его должно хватить. Лейтенант!

Я вскинул голову, заглядывая в глаза старика, наполненные тревогой.

– Витя, ты с нами? Я пойму, если откажешься. Все-таки моряк. Ты же знаешь: пехота своих не бросает. У нас так принято.

– Морячок, – протянул Сережка и хотел меня погладить, но не дотянулся. Я покосился на него. И неожиданно для себя сказал:

– Конечно, я с вами.

– Отлично. Осталось разобраться, кто станет обладателем браслета. Вещица очень важная и нужная. Надо не потерять, – капрал в упор смотрел на Илью. Тот перестал улыбаться, осознавая важность момента, и сказал:

– Мне нельзя. Никак нельзя! Я молодой и хочу умереть героической смертью!

Старик вздохнул.

– Что еще удумал? Жить надоело?

– И вовсе не надоело. Просто я себя жалеть не буду в каждом бою! Мне медаль на дембель нужна. Такая, чтоб все завидовали. Пускай хоть руку оторвет.

– Понятно, – протянул капрал и тяжело вздохнул.

– Тебе тоже нельзя, – сказал Илья, – ты старый и можешь подохнуть во время перехода.

– Два наряда вне очереди, – будничным тоном бросил Прохорович.

– Есть, два наряда вне очереди, – гаркнул рядовой, и поинтересовался затем спокойно, – а за что?

– Просто так, если не понимаешь, что старших надо уважать.

Они посмотрели на Сережку, тот увлеченно рассматривал гриб на тонкой ножке с фиолетовой юбочкой в крапинку, и оба тревожно вздохнули одновременно.

– Выбрось, – посоветовал капрал.

– Ядовитый! – поддакнул Илья.

Сережка нерешительно покрутил в разные стороны гриб, забавляясь тем, как вспыхивает искорками юбочка и прижал гадость к груди.

– Не выкину. Красивый. Потом съем.

– Да после него руки надо мыть с мылом! – не удержался здоровяк.

– «Руки»! – назидательно хмыкнул старик. – Дезинфекцию надо проходить полностью и в карантине месяц лежать.

– Выкинь! – в один голос сказали они.

Сережка отчаянно затряс головой, но сдался под натиском и выбросил гриб в кусты. Раздался хлопок. Яркая вспышка от взрыва разметала в стороны легкий кустарник.

– Ничего себе, – пробормотал Илья, и теперь они уже втроем смотрели на меня.

– Что? – нерешительно спросил я. Капрал ловко кинул мне браслет, и я поймал.

– Одевай. Тебе носить.

Я с секунду смотрел на тонкий ремешок с черным циферблатом, потом кивнул, соглашаясь, не видя никакого подвоха, и надел передатчик.

Переиграли, и вахту выпало нести мне.

Я немного постругал деревце, решив сделать из него кол, и посмотрел на Прохоровича. Кажется, все уже спали, кроме него. Старик вертелся, хмурился и никак не мог найти себе место.

– Да чтоб тебя, – тревожно прошептал он и пояснил мне: – Раньше засыпал всегда моментально, стоило только горизонтальное положение принять – армия научила время для сна ценить, а сейчас не могу. Кости ломит. Проклятые джунгли.

– Прохорович, можно с тобой серьезно поговорить?

Старик сразу место нашел, притих, вскинулся и начал агрессивно:

– Так и знал, что тебе эта мысль покоя не дает! И не проси! Да будь ты хоть капитаном-лейтенантом, огнемет бы я тебе все равно не отдал! К черту субординацию. Огнемет только мой! Здесь старшинство не уместно. И звание твое ни при чем, тут опыт нужен и серьезный подход к оружию.

– Да я не про огнемет, – я поморщился. – При чем здесь оружие!

Старик притих о чем-то думая, повисла неловкая пауза.