Чёрные короли. Убийца минотавров
Шрифт:
Минотавр оттолкнулся копытами от шатких досок дна телеги и завис в прыжке над шеренгой, пойманный остановившимся временем. Вечернее солнце блеснуло в отточенных лезвиях, отражаясь дважды яркими вспышками. То, что творилось со временем, играло мне на руку – я кубарем откатился из задних рядов, под дикий вопль рыбацкого старшины:
– Копьями бей! – минотавр упал, отмахнулся от полетевших в него палок и свирепо замахал своими топорами, с хрустом разрубая людей, их щиты и доспехи. Рыбаки, панически крича, стали разбегаться, но не у всех получалось далеко уйти. Меткие удары минотавра настигали людей, и он уже не суетился, работая
Лошади обезумев от запаха свежей крови, ржали и рвались из кольца телег, путаясь в вожжах и веревках, падая и дико взбрыкивая.
Я лежал на земле, прижимая топор к груди. Перед глазами мелькало синее копыто, оставляя во влажном грунте ровные следы. Оно то приближалось, то отдалялось, и, когда в очередной раз отвернуло от меня хозяина, я медленно поднялся и подло ударил со спины, целясь в открытый хребет воина.
– На! – отчаянно закричал я.
И надо же – не попал. Волосатая спина, острые столбы позвоночника были столь близки, и я все равно не сумел попасть. От отчаяния я заплакал.
Не учел тяжесть своего топора. Сделанный замах был силен. Лезвие скользнуло по ноге зверя и ударилось под колено, человек-бык, как раз согнул ногу для очередного толчка, собираясь прыгнуть, и железо глубоко зарылось в его тело. Минотавр утробно заревел. Чувствуя, как топор, уходит в икру врага, с силой выдернул оружие и, не удержавшись, кубарем откатился назад. Это спасло мне жизнь. Воин взмахнул своими топорами назад, имея твердое желание, уничтожить обидчика. Железо со свистом рассекло воздух. Минотавр упал на поврежденную согнутую ногу и снова свирепо заревел, пугая обезумевших лошадей.
Я медленно отползал, скользя по земле в луже темной крови. Руки беспомощно загребали осклизлую траву, гоняя густые волны, а ноги никак не могли как следует оттолкнуться. Я пропал. Я застрял во времени навсегда. Прощай, мама. Покойся с миром, Прохор. А ты, Олечка, не плачь – будет тебе счастье, посмотришь, обязательно будет. Но без меня. Егорка! Ползи! Ползи без остановки.
Налитые кровью глаза быка в упор принялись разглядывать меня. Голова наклонилась. Жесткая щетина между рогов стала дыбом, а верхняя губа поднялась, оскаливая клыки. Минотавр перехватил свой топор для смертельного броска и внезапно резко повел головой, вопрошающе вскрикивая.
Я тоже не сразу понял, что произошло – воин остервенело махал головой, а когда затих и, отпустив топор, потянулся к голове, то увидел, как с уха гиганта мохнатой серьгой свисает мой волчонок.
– Беги, – прошептал я одеревеневшими губами. Повторять не пришлось, волчонок, моментально перестав злобно рычать и рвать ухо врага, отпустил мохнатый мясистый хрящ и соскользнул за спину быка.
Если волки умеют бегать сломя голову, то это именно то именно на это походило отступление щенка.
Минотавр поймал себя за истерзанное ухо и утробно заревел в очередной раз. Его ненависть не знала границ.
– Лучники, залп! Копьями бей! – закричал неугомонный старшина и в одиночку, с копьем наперевес, побежал на поверженного быка-воина. Тот хитро взмахнул топорами, повторяя вращение лопастей мельницы, и старшина был перерублен на две части.
Не сумел добежать.
Минотавр противно хмыкнул, поворачиваясь к месту, где я барахтался, и самоуверенная улыбка сползла с его лица. Понимаю его разочарование. Конечно, меня там уже не было.
Секунды мне
хватило, чтобы откатится к своей телеге, крепко схватить Рату за руку и проползти под высоким днищем. На второй секунде мы уже бежали к лесу, а вслед нам дико ревел минотавр. Рядом прыгал Волк, смешно поднимая зад. Белая морда перепачкана в крови.– Старшину убили!
– Светлого Бромвеля убили!
– Смерть! Отомстим!
Минотавр снова заревел, но как-то уже по-другому. Я оглянулся. Надо же, думал, всех рыбаков перебили. Выходит, ошибся: минотавра забивало человек двадцать.
Волчонок громко взвизгнул и резко изменил траекторию бега, первым юркнув в глубокий овраг. Я моментально последовал за ним, на ходу успевая увидеть, как из леса медленно выходят минотавры. Успели заметить? Но что мы для них? Все, как один они смотрели в сторону разбитого лагеря, где рыбаки добивали их уже хрипевшего при смерти брата.
Глава 3
По дну оврага ручеек струился, чахлый совсем, практически невидимый, однако Рата бежала именно по нему, разбрызгивая вокруг искрящиеся капли воды. Я продолжал цепко держать ее за руку и уже не раз спасал девушку от падения. Волчонок, ловко прыгая через завалы веток и мусора, трусил впереди, часто оборачиваясь назад, взглядом подбадривая не снижать скорости бега. Алый язык вывалился набок, а белые бока совсем потемнели от грязи.
Иногда я поднимал голову вверх, пытаясь увидеть опасность, но ничего, кроме ползучего кустарника и длинных свисающих ветвей, не мог разглядеть. Насыщенная зелень скрадывала тень. Густая листва дарила прохладу и глушила звуки. В обрывке голубого неба вилась кругами лесная пичужка и каждый раз при очередном осмотре верха оврага, когда я видел ее снова и снова, создавалось ощущение повтора.
Рата стала дергаться, пытаясь освободить руку. Пальцы мои заскользили по гладкой коже.
– Что еще?
– Пусти! Я больше не могу! Я сейчас упаду!
Она сделала то, что обещала, шумно упав в воду, вырвав из моих тисков руку, как и хотела. Настырная. Гордая. Независимая. И к чему привело? Теперь стояла на четвереньках в ручейке, руки почти по плечо в воде, бедра до паха залиты – нашла же самое глубокое место. Плащ девушки быстро намокал, тяжелея на глазах. Капюшон съехал, коса медленно раскрутилась и упала в воду, словно девушка на нее порыбачить решила. Я вздохнул, половчее перехватывая в две руки огрызок топора, и беспокойно зашарил взглядом по верху оврага – как бы на нас самих не решил кто-нибудь порыбачить. Неслышно подошел Волк, стал у заводи, изумленно рассматривая раскорячившуюся Рату, полакал воду из ее лужи, оценивая качество, облизнулся и с сомнением посмотрел на меня. Я пожал плечом, сам мало что понимая, продолжая осматривать ближайшие кусты. Ноги же были готовы сорваться в бег.
– Надо бежать, – почему-то шепотом сказал я. Щенок тявкнул и с готовностью развернулся на месте, предлагая сторону, в которой надо спешно двигаться. Рата тоже разобрала неслышные слова. Поморщилась. Тяжело села, уперев руки в дно. Вытянула ноги. Беспомощно посмотрела на меня. Подняла правую ногу, из короткого сапога полилась вода. Мы посмотрели на это извержение, потом девушка снова опустила ногу в свою заводь. Наверное, решила повторить.
– Беги. Я не могу. Да и куда бежать? Они повсюду. Мы все равно умрем. Какая разница сейчас или часом позже?