Чёрные крылья зиккурата

Хозяин оглядел с головы до ног хрупкую фигуру, увитую толстой железной цепью, как плющом. Из-под звеньев виднелись обтянутые белой кожей рёбра и впалый живот.

– Спать в этом удобно, Псина?

– Затекает вон там… под лопаткой. Но слуги массируют плетью по утрам, – и снова безумный смех.

Хозяин прошел по камере от стены до стены и остановился в двух шагах от пленницы. Говорили, что дело в самый раз для этой дряни… но патрицию не нравились такие советы. Он не был уверен, что сможет этим не-человеком управлять. Но всё же заговорил, стоя спиной к невольнице, чтобы не смотреть в её ледяные голубые глаза.

– Ну, вот что… ты верно подумала. Говорят, ты нужна мне живой. Я в это не верю, но так говорят. А ты как думаешь, может от тебя быть польза, Псина?

Он смотрел, как поблёскивают в свете факелов льдисто-голубые глаза, и не мог сдержать пробегавший по венам холодок.

– Тебе надо кого-то убить? Что-то узнать? Что-то украсть? Конечно, я могу быть полезна, – Пленница усмехнулась. – А ты… Ты чем можешь быть полезен мне?

На удивление быстро для своей комплекции патриций развернулся, поднял мгновенно оказавшийся в его руках кнут и наотмашь хлестнул пленницу по груди. Риана слегка качнулась, но не издала ни звука. Несколько секунд патриций смотрел в полные безумия глаза.

– Если сейчас я оставлю тебя с Корнелием наедине – ты не доживёшь до утра, – прошипел он.

Риана пожала плечами.

Хозяин снова занёс плеть для удара, но пленница заговорила. Медленно, будто не видела нависшей над ней угрозы.

– Ты сейчас выглядишь совсем не так, как подобает аристократу Вечной Империи… патриций. Ты окривел от злости, ещё секунда – и с клыков закапает слюна. Но я готова тебя выслушать, потому что умереть я успею всегда. А если ты хочешь, чтобы я убила ещё одного даэва, то, быть может, это будет последний даэв, которого я успею убить.

Хозяин опустил кнут. Он тяжело дышал. Казалось, что на голову ему вылили ушат холодной воды.

– Выйдите! – приказал он конвоирам, чуть отдышавшись.

– Простите, патриций, не могу, – его спутник опустил голову, словно ожидая удара.

– Ты – останься. Проверь, хорошо ли закрыта дверь.

Корнелий отошёл к двери и, проверив замок, кивнул и поклонился.

– Маркус Цебитар, – сказал патриций негромко, точно опасаясь, что стены услышат его.

Глаза пленницы блеснули.

– Почему бы и нет.

Глава 1. Арена

– Могу ли я верить глазам? Прекрасная Церера тоже тут. Не потому ли, что на арену зачастил командир Цебитар?

Клемента прикрыла веером порозовевшие щёки. Встряхнула огненными кудрями и сверкнула глазами, демонстрируя чуть больше кокетства, чем требовали приличия.

– Я люблю красивых мужчин, владетель, разве это секрет? Вы знали, что многие гладиаторы красивы?

С этими словами Церера повернулась к загону, где расположились два десятка ожидающих боя рабов. Некоторые из них – крепкие и загорелые – точили мечи. Эти были рыжеволосыми, как и она сама. Другие – смуглые и чернявые, с раскосыми глазами – куда больше внимания уделяли подготовке своего тела, чем оружия. Были здесь и уроженцы севера, наверняка сходившие с ума от жары под своими заплетёнными в косы бородами.

Клемента осмотрелась по сторонам и выхватила взглядом обитую бархатом скамью, стоявшую у самого края ложи – достаточно близко к арене, чтобы видеть всё, происходящее там, и при этом оставаться в тени. Прошествовав к скамье, Клемента опустилась на неё и принялась устраиваться – вытянула ноги, подобрала складки длинной туники, закреплённой драгоценной фибулой на одном плече, поправила упавшие на белую грудь вьющиеся пряди волос.

С занятого ею места открывался достаточно хороший обзор, чтобы Клемента могла наблюдать и арену, пока ещё пустую в преддверии первых боёв, и разномастную толпу в многоцветных одеяниях, постепенно собиравшуюся на трибунах для простолюдинов, и загоны для рабов, и даже некоторые из соседних лож. Та, в которую пригласили Клементу – обшитая деревом, покрытым золотой и алой краской – принадлежала третьему патрицию Вечной Империи, Маркусу Цебитару. Клементу пускали сюда всегда, а наряду с ней – ещё несколько человек, которых Маркус знал в лицо. Ложа располагалась почти напротив императорской и была едва ли не лучшей из всех имевшихся в амфитеатре лож.

Подав знак рабыне, стоявшей в углу с подносом в руках, Клемента подозвала её к себе и прямо с блюда отщипнула несколько крупных виноградин, а затем одну за другой принялась отправлять их в рот. Рабыня осталась стоять в изголовье скамьи, готовая выполнить новые пожелания госпожи. Как и рабыня, Клемента не была одной из даэвов – покорителей материка, шесть сотен лет тому пришедших по морю сквозь южный туман. К расе высших принадлежала только её мать, а отец был галлом, но таких, как она, в Империи сейчас большинство. Впрочем, мало кто из этого большинства взлетал так высоко, как гетера.

Клемента не слишком переживала на этот счёт. Она и без того выделялась среди себе подобных всем, чем могла. Большинство женщин сегодня прядут в своих домах, ожидая, когда мужчины вернутся с игр, где не принято появляться их женам и невестам. У Клементы не было ни мужа, ни жениха. Её роскошный особняк находился в квартале Красных Огней, и ей некого было ждать. В свои двадцать семь человеческих лет она оставалась свободна, как ветер, независима и абсолютно одна.

– Не более, чем породистый конь, прелестная. Разве вне арены вам не хватает внимания?

Клемента поморщилась. Внимание некоторых людей – таких, как Луцио – ей казалось абсолютно излишним, и она с радостью предпочла бы его избежать.

Распорядитель арены не только не принадлежал к числу даэвов и не имел патрицианского титула, он к тому же был, мягко говоря, полноват. Живот его низко нависал над пахом, так что основные ценности было не разглядеть. Ножки же, видневшиеся из-под укороченной по последней моде тоги, оставались тонкими и немного дряблыми. Лицо украшал массивный второй подбородок. Руки, без сомнения, никогда не держали меча – зато не чурались отправлять в бой несчастных рабов. Если Клементе, в самом деле умевшей ценить мужскую красоту, какой-то мужчина и был отвратителен до скрежета в зубах, то это, без сомнения, именно Луцио. Впрочем, к её великому сожалению, такими как раз и полнилась Империя. Ради таких затевались войны. И игры тоже устраивались не столько для аристократов, имевших достаточно развлечений в своих дворцах, сколько для таких вот простых горожан.

– И там есть на что посмотреть, – уклончиво ответила Клемента, – однако порой так насмотришься на свободных мужчин, что появляется желание полюбоваться на рабов. Взгляните, к примеру, на того, – Клемента цапнула с подноса ещё одну виноградину и ткнула пальцем в черноволосого южанина, чьи широкие плечи сейчас украшал короткий плащ.

– Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине – жалкую вещь?

Клемента, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.

– Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово – мужчина, – заметила она. – На мой взгляд, так называется тот, кто не боится отдать свою жизнь во имя… – Клемента запнулась, не решаясь сказать, во имя чего.

– Времена Катула давно прошли, – ответил Луцио, пристраиваясь к рабыне, державшей поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул рабыню по заду – да так, что та подпрыгнула на месте, едва не выронив всё, что держала в руках. – Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.