Черные ножи 2

Пехотный майор двинул было с нами, а потом махнул рукой и отстал. Я прекрасно его понимал — оно ему надо? Пусть такие дела решают те, кому это положено. А урки-штрафники — вовсе не тот контингент, за который хочется вступаться.

Уголовники, судя по всему, капитана, прекрасно знали, потому как совсем потухли, шли, едва передвигая ноги. Благо, палатка находилась недалеко. У входа дежурили двое красноармейцев с винтовками.

Вошли. Внутри было аскетично.

Лысый сесть не предложил, но представился:

— Капитан Иванов, оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ. Докладывайте!

Я рассказал все, как было. А что скрывать? Для начала сообщил кто я есть, про расположение танкового корпуса капитан прекрасно был осведомлен, так что это подозрений не вызвало. Пошел за деревьями, встретил штрафников-дезертиров, хотели обобрать, а может и прикончить, одного слегка проучил, остальных привел сюда. Вышло достаточно коротко и по существу.

Иванов во время рассказа не сводил с меня взора, но я не врал, так что даже не переживал, что там может увидеть во мне смершевец. Обычный лейтенант, чуть не ставший жертвой уркаганов.

Те стояли в стороне, зыркая на меня злыми глазами.

— Это все? — уточнил капитан, когда я замолк.

— Не совсем, — признался я. — Было от них одно предложение!

— Сука!

Хриплый взвился в воздух, пытаясь напрыгнуть на меня. Вот только руки у него все еще были стянуты за спиной ремнем, и я просто подставил колено. Хриплый наткнулся на него животом, согнулся, задыхаясь, потом упал на бок и тут же проблевался.

Капитан мгновенно оказался рядом, держа пистолет в руке, нацеленный на остальных участников трио. Но те не рыпались. Им хватило.

— Вот это уже интересно! — констатировал Иванов, когда все немного отдышались. — Поговорим!

Я был совершенно не против этого предложения, и быстро пересказал ему про пресловутую пещеру Али-Бабы. Так как подробностей я не знал, то ограничился лишь теми фактами, которыми владел. Есть некий клад неподалеку, который представляет определенную ценность, раз уркаганы решились ради него рискнуть своими головами, покинув расположение батальона посреди дня. До клада они не дошли, случайно повстречав меня. Как и когда они его обнаружили, я сообщить не мог. Что конкретно находилось в секретном месте, тоже не знал. Но был уверен, что ради пустяка эти трое не стали бы ставить собственные жизни под удар.

— Вот и все, товарищ капитан. Могу я идти в свое расположение? Меня, поди, уже хватились…

— Не так быстро, лейтенант, — задумчиво протянул Иванов, внимательным взглядом разглядывая поочередно то меня, то штрафников, — не так быстро…

Что-то мне все происходящее резко перестало нравиться. Я и должен был ожидать чего-то подобного, но не просчитал ситуацию. Точнее, наивно поверил, что меня сразу отпустят. Как повлиять? Наград при себе у меня не имелось, а заявлять о том, что я Герой Советского Союза… такое себе.

— Вы — трое, за мной. Буров, будь здесь! — капитан принял какое-то решение. Все, что мне оставалось — подчиниться.

Он увел уголовных, а я остался ждать. Вроде и не подозреваемый, а свободу воли потерял.

Время тянулось медленно, было скучно. Я просто сидел на ящике в углу и дремал. Два бойца снаружи несли свое неспешное дежурство. Пошел легкий дождь, тарабаня каплями по брезенту.

Иванов вернулся спустя пару часов, когда уже начало слегка темнеть. Был он собран и сосредоточен. Я заметил, что костяшки его пальцев оказались сбиты в кровь.

— Лейтенант, отправляетесь со мной! — приказал он.

— Куда? — возмутился я. — Вы понимаете, что меня давно потеряли в части? Там уже, наверное, поиски организовали! Ушел за бревнами и не вернулся…

— Это позже, я им сообщу, — отмахнулся капитан, — тут ситуация более серьезная. Я допросил всех троих… — он чуть поморщился, невольно поглаживая ладони, — и есть результаты. Кажется, они не врали! Тут поблизости в паре километров есть схрон. А вот что именно находится внутри, я так и не узнал. Молчат, твари уголовные! Считаю, что при данных обстоятельствах нужно это выяснить как можно скорее!

— Так выясняйте, — согласился я, — хватайте урок за шкирку, пусть показывают путь!

— К сожалению, двое из них уже… хм… не в состоянии. Третий же готов оказать всяческое содействие, до схрона обещал проводить… но… у меня проблема — мои люди прибудут в расположение только завтра к вечеру, а брать с собой абы кого из штрафников я не хочу. Придется нам с вами, Буров, проверить эту наводку лично. Что скажете?

Что я мог сказать. Пытался отвертеться — не получилось. Опять влип по самые помидоры.

— Меня потеряли, я же говорил…

— Я пошлю в ваш корпус вестового с запиской, — отмахнулся Иванов, — оружие у вас имеется?

— Пистолет, — сообщил я, — и топор.

— Захватите и его, вдруг пригодится. Я возьму ППШ. Выступаем через четверть часа. Чаю хотите?

— Не откажусь…

Чай у капитана оказался крепким — самое то, чтобы прочистить мозги перед вылазкой. Голова светлела с каждым глотком. Иванов дал мне сухарей, и следующие несколько минут я наслаждался едой и горячим напитком.

Сам же капитан вышел, но вскоре вернулся вместе с хриплым. Выглядел тот неважно: избит крепко, один глаз полностью заплыл, нога подволакивается, при каждом шаге кривит лицо от боли.

Я не слишком одобрял методы ведения допроса, но промолчал, лишь чуть дернул головой.

— Вот гражданин Зыкин, он же уголовник по кличке Зыка, отправленный искупать кровью собственные грехи, согласился провести нас до места тайника, — представил хриплого Иванов.

— Как же мы пойдем? — удивился я. — Он же еле на ногах стоит…

— Ничего, доковыляет как-нибудь… если что, хотя на себе потащим. Не будем терять времени, Буров! Выходим немедля!

— Вы вестового в корпус отправили, товарищ капитан?

— Что? Ах, да! Отправил! Не волнуйся, лейтенант!..

На этот раз Зыкину руки не связывали, иначе тот вообще рухнул бы на землю, а затем, и правда, пришлось бы тащить. Ни я, ни капитан этого не хотели. И, пусть медленно, но мы шли вперед. Через полчаса добрались до того места, где я встретился с троицей. Вокруг было тихо и спокойно, разве что на земле валялось срубленное мной деревце. Сходил, называется, по дрова. Надеюсь, Корякин без меня что-нибудь уже придумал.