Чёрные сердца

— Тут ты прав, — кисло протянула она.

Затем щенок гавкнул, сильнее заёрзав в руках Ника.

Посмотрев на него, потом на мрачное лицо Солоника, потом на Джема, который стоял там и явно пытался выглядеть обыденно, дожидаясь их решения, будучи совершенно голым и наверняка замерзая на холодном ветру, Энджел ощутила очередную волну неверия. Глядя на эти лица, на извивающегося и лижущегося пёсика… она не сумела сдержаться.

Она расхохоталась.

Когда все они ошеломлённо уставились на неё, она снова засмеялась.

Чтоб ей провалиться, если это не окажется самым странным вечером на свете.

Глава 36 Любовь

Я не думала.

Я просто нащупала его.

Я нащупала его, как нащупала Энджел, когда уносила нас всех из того тёмного замка мафиози в Москве обратно в Сан-Франциско.

На этом сходство заканчивалось.

Открыв свой свет, я ощутила его так сильно, так интенсивно, что меня как будто дёрнуло через время и пространство за толстый трос, прикреплённый к моему животу. Я ощущала спешку в себе, в своём свете, в нём. Я чувствовала, как ощутив меня, он стал кричать и звать меня в этом пространстве…

Я ощущала его рёв.

Он сотрясал Барьерное пространство, забрасывая меня в лаву и звёзды.

Чёрный океан отражал и то, и другое, неподвижный как стекло, под идеальной белоснежной луной.

Гигантские крылья хлопали в небе, чёрная и кроваво-красная воронка открылась передо мной, и такое чувство, будто я вошла в само его сердце. Такое чувство, будто меня окружило чёрными чешуйками и когтями, окружило его пламенем… обхватило его крыльями.

Я ощущала его так интенсивно, что могла лишь держаться за ту магнетическую тягу, которая дёрнула меня через разделявшее нас расстояние.

Возможно, я отключилась.

Всё накренилось.

Я утратила всякое понимание, где верх и низ, где перед и зад, где ночь и день…

Затем я оказалась там.

Мои ноги стояли на красном песке.

Я находилась в темноте, а воздух переполнился дымом.

Я ощущала вокруг себя тяжёлый ветер, словно я приземлилась посреди торнадо. Всё вокруг меня кружило кроваво-красной пустынной воронкой, наполненной пламенем, звёздами и чёрными, как оникс, чешуйками, похожими на спину кобры — идеальными, стекловидными и прекрасными, мерцающими в огне…

Я смотрела на него, каким-то образом видя его над собой, во всём этом дыме.

Я наблюдала, как он хлопает крыльями. От его рёва дрожало небо, и я могла лишь смотреть на него, а на глаза наворачивались слезы от того, как он прекрасен.

Боже, как же он прекрасен.

Он тоже заметил меня.

Я видела, как взгляд его золотистых глаз — глаз рептилии — дрогнул, перешёл на меня, и он склонил голову, чтобы посмотреть на меня. Хлопнул огромными крыльями раз, второй… а затем сразу изменил направление и сложил крылья. Он позволил этому длинному, гибкому, грациозному телу с гулким ударом приземлиться на землю пустыни.

Я прочувствовала этот удар всем своим телом.

Я посмотрела на него, изучая его чёрный силуэт, окружённый дымом и горящими автомобилями.

Я слышала позади себя крики, панические вопли.

Я слышала выстрелы…

Но Блэк уже изменялся.

Я просто стояла там и ждала, пока он трансформировался передо мной — чёрная чешуя на моих глазах становилась жидкой, его силуэт изменялся как океан, как полная звёзд ночь… как расплавленная лава… прямо перед тем, как превратиться в дым. Я смотрела, как этот дым кружит и перестраивается, не ощущая в этом жаре и огне ничего, кроме него самого.

Я наблюдала за всем этим в изумлении, чувствуя, что это должно быть сном.

А затем он оказался там, стоя прямо передо мной.

Его грудь вздымалась, кожа сделалась ярко-красной, золотые глаза светились на сногсшибательно красивом лице, впитывая меня и уставившись на меня с неверием.

Я услышала его голос, хриплый, наполненный облегчением, страхом, неверием.

— Мири? — позвал он. — Мири? Это ты?

Я подошла к нему безо всяких раздумий.

Я подошла к нему, обхватила руками его горячую, подобную огню кожу, и как можно крепче прижала к себе. Не думаю, что когда-либо в своей жизни испытывала так много любви к кому-то или чему-то. Я отчаянно вцепилась в него, и слезы душили меня, когда я крепко зажмурилась.

Я не просто скучала без него.

Без него я была разорвана надвое.

Нижняя часть меня была оторвана от верхней половины, и не только из-за ошейника.

Не думаю, что когда-либо в жизни ощущала такое облегчение.

Я почувствовала, как он осознает, что я действительно здесь.

Я почувствовала, как он понимает, что я на самом деле тут, что это не сон, что я правда его обнимаю.

Затем он резко стиснул руки, так крепко прижав меня к своему телу и груди, что я не могла дышать. Я всё равно позволила ему сделать это, ощущая, как изумление, облегчение и горе каскадами прокатываются по нему, а вместе с тем любовь, ещё больше облегчения, ужаса и реакции на то, что я настоящая, что я обнимаю его, что я настоящая.

Затем я ощутила, как он понял, что я не дышу, что моё сердце бьётся слишком часто, что он сжимает меня слишком крепко…

…и он ослабил хватку.

Как только он сделал это, я подняла взгляд и улыбнулась.

— Ты готов, детка? — тихо спросила я.

Это было едва слышное бормотание.

Такое тихое, что я поразилась, как он это вообще услышал.

Но он услышал.

Его глаза наполнились слезами — те золотые, пятнистые, похожие на драгоценный металл глаза, которые очаровали меня с первого взгляда.

С тех пор они так сильно изменились.

Мы так сильно изменились.

Встретившись со мной взглядом, он кивнул, и слёзы покатились по его лицу. Он улыбнулся в ответ, снова стискивая меня в объятиях, но уже не так грубо, и кивнул во второй раз.

…и я нашла тот узел в моей груди, который ощущался, как сжатый кулак — единственное, что удерживало нас здесь, удерживало в этой части света, в этом измерении…

…и я распустила его.

Эпилог Последнее дело

Центр управления переполнился воплями, ахами, испуганными криками.

Страх, шок, ужас переполнил Барьерное пространство, заставляя его кожу вибрировать, словно они все прикоснулись к одному и тому же оголённому электрическому проводу.

Чарльз ахал и кричал вместе с остальными.

Чарльз был столь же растерян, шокирован и ошеломлён, как и остальные.

Он видел, как это случилось.

Он действительно видел, как это случилось.

Это всё разворачивалось прямо перед ним, прямо на его экране.