Чёрные сердца

Не мы одни верили, что наше пребывание здесь будет недолгим.

Никто в этой версии Земли, в этом видении умиротворения, чистого воздуха, белых пляжей и долгих миль залитых солнцем долин и холмов, рек с таким количеством рыбы, что можно шагать по их спинам и преодолеть прозрачные как стекло воды… никто здесь не говорил этого, но все они знали, что нам здесь не место.

Я сомневалась, что они сказали бы хоть слово, если бы мы заявили, что остаёмся, но ощущение, что мы с Блэком здесь проводим отпуск, было осязаемым, и не только для нас двоих.

Мы должны были вернуться.

Наше время ещё не пришло.

Судя по тому, что я знала о кузене Блэка, Ревике, и его жене Элисон, или Элли, эти двое уже сразились в своей большой битве. Они прожили десятилетия войны; возможно, в случае с Ревиком даже века. Они пережили разрушение своего родного мира с их друзьями и семьями, с их врагами и союзниками. Они проигрывали сражения, потеряли друзей, потеряли семью… чуть не потеряли друг друга.

В итоге они выбрались на другую сторону.

Теперь они закончили со всем.

Они закончили.

Это их дом. Они тут не в отпуске. Они жили, чтобы воспитывать своих детей и служить в другой, более тихой манере вместе с другими, которые делали то же самое.

Эта манера определённо не подразумевала сражение в очередной войне на несколько фронтов, которая вызывала новую череду событий, в лучшем случае непредсказуемых, в худшем — откровенно катастрофических. В тот единственный раз, когда Блэк пошутил о том, как бы нам пригодился видящий-телекинетик на нашей версии Земли, молчание было оглушительным.

Ревик практически наградил его убийственным взглядом.

Элли была более дипломатична.

Она объяснила, что их с Ревиком роли специфичны и ограничены, и с их стороны было бы совершенно неэтично отправляться на незнакомую планету и вмешиваться в ситуацию, пытаясь создать желаемый исход.

Она выразилась вежливо, как я и сказала.

И всё же, чем дольше она говорила, тем больше я понимала, насколько это ужасная тема даже для шуток.

В конце концов, Элли и Ревик практически разрушили их мир.

Надо отдать должное, у них были весомые причины.

Но да, приводить их на нашу Землю — это всё равно что притащить две ходячие ядерные бомбы в ситуацию, которая и без того напряжена и потенциально смертоносна, и надеяться, что ничего не случится, что они не окажутся в неправильных руках… и не нацелятся в неверном направлении.

Думаю, последствия дошли и до Блэка по мере того, как Элли продолжала говорить.

К концу его лицо залилось тёмно-красным румянцем. Напомнив им обоим, что он пошутил, он действительно извинился за то, что вообще поднял эту тему.

В любом случае, смысл в том, что мы с Блэком — не Элли с Ревиком.

Как бы нам с Блэком ни хотелось верить, что мы достигли той конечной точки, победного этапа в жизни, это не так. Мы оба знали, что это не так.

Мы ещё не закончили.

Мы оба это чувствовали.

Именно это чувство, не дававшее покоя моему разуму, в первую очередь говорило мне, что пора возвращаться домой.

Глава 1 Накануне

— Тебя там быть не должно, — сказал Декс. — Тебя там правда быть не должно, Кикс.

Наверное, он сказал это в двадцатый раз.

То есть, за один лишь этот разговор.

Слова и голос Декса одновременно ранили и успокаивали её. Трогательно знакомый, трогательно переполненный эмоциями в своём глубоком ворчливом баритоне, трогательно милый вопреки всем угрозам и язвительности, трогательно оберегающий, он делал ей больно всякий раз, когда открывал свой рот.

Просто от звуков его голоса её сердце болело.

— Ты должна быть здесь, Кикс, — выразительно повторил он. — Прямо здесь. Возле меня. По крайней мере, пока не встанешь на ноги. Я честно не знаю, чем, чёрт его дери, думал Блэк, посылая тебя туда.

Кико отключила видеоданные.

И всё же она буквально видела, как Декс стоит там, наверное, в главном конференц-зале на верхнем этаже здания на Калифорния-стрит, которое они с недавних пор прозвали Гнездом Раптора.

Раньше у них никогда не было прозвища для этого здания, но ведь оно и не являлось каким-то подобием главной операционной базы, как теперь. А ещё там никогда не жило так много людей, так или иначе связанных с командой Блэка.

Декс вздохнул — наверное, в ответ на её молчание.

Она буквально видела его глубокие карие глаза.

Она буквально видела его обеспокоенно поджатые хмурые губы, небольшие морщинки в уголках глаз после всего времени, проведённого на открытом воздухе, часто в боевых операциях, как эта. Его красивое лицо наверняка приняло суровое, напряжённое выражение.

Она видела его выражение даже здесь, хоть и не видела в буквальном смысле — ту перемену в его глазах, когда он перестал быть милым и приготовился высказать, что он думает на самом деле.

Почему-то от этого ей захотелось плакать.

Ей захотелось плакать и одновременно орать на него.

Это заставило её жалеть, что его здесь нет, и одновременно радоваться этому.

Она знала, что будь он здесь, она в итоге расплакалась бы на его груди, а она не делала такого чертовски долго… лет, может быть, двадцать.

Если она заплачет сейчас, разговаривая с ним по коммуникатору, он узнает.

Хуже того, он наверняка прыгнет на вертолёт и прилетит сюда.

Или позвонит шести самым крупным парням в её команде и заставит их силой притащить Кико обратно к нему, в Сан-Франциско.

Он почти не оставлял её одну с тех пор, как…

Кико опустошила свой разум.

Она подавила образ обеспокоенного лица Декса, его длинного подбородка, того сострадания, злости и беспомощности, которое она увидела в его глазах, когда впервые пришла в себя в больнице.

Она подавила это всё, продышавшись сквозь комок в груди, заставив себя сосредоточиться на том, где она находится. Она задышала глубже, вспоминая успокаивающие упражнения, которым научил её мозгоправ из общества ветеранов, чтобы помочь справиться со всем дерьмом после Афганистана.