"- Черный, без сахара…"

Но и подобное поведение "возлюбленного" не отвратило Анну. Однако, наверное решив, что сейчас к Лене лучше не соваться, Анна с гневом обернулась к ним.

– Ах вы, сволочи!
– почти шипя, начала кричать она, немного невнятно выговаривая слова.
– Это все ты виновата, сучка!
– Анькаобвинительно махнула рукой в сторону Нади.
– Я сейчас-таки доберусь до тебя…

– Заткнись, Анна, - Тарас не кричал.

Но от его тона мороз прошел по коже Нади.

А Анька послушно замерла, и даже немного оторопела смотрела на него, похоже, впервые столкнувшись с таким поведением мужчины, которого знала с детства. Она моргнула пару раз и открыла рот, наверное, решив, что ей почудилась неприкрытая угроз в голосе Тараса.

– Анна, - он повернулся так, что почти полностью закрыл собой Надю.
– Я долго терпел, больше - не собираюсь. Иди к своему Лене, нас - не трогай, - голос Тараса, презрение и отвращение, которые звучали в нем, бил не слабее кулака.

Надя молча наблюдала за тем, как растерянно и жалко та металась взглядом между Тарасом и Леонидом, который, пошатываясь, уходил прочь от двора.

И ей стало жалко эту женщину.

Именно жалко. Она старалась избегать подобного чувства, считая, что жалость унижает ее саму, но Аня не вызывала ничего, кроме жалости. Она сама разрушила свою жизнь, и так долго упорно пыталась разрушить жизни Тараса и своего сына.

– Я твоя жена, между прочим!
– с какой-то отчаянной, полупьяной бравадой, Анна уперла кулаки в бока, и попыталась задрать подбородок.

Тарас только хмыкнул и спокойно, даже насмешливо вздернул бровь.

– Уже нет, Аня, - тихо, но все с тем же холодным пренебрежением проговорил он.
– И в течении пары недель ты получишь документы, подтверждающие наш развод, - он скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как Анна кусает губы.

Надя заметила, что эта женщина еще собирается что-то добавить. Она даже рот открыла. Но Тарас медленно покачал головой.

– Лучше молчи, - отрывисто предупредил он.

Надя поняла, что стиснула пальцы в кулаки от напряжения, с которым наблюдала эту сцену. Она хотела бы, чтобы ничего этого не было. Хотела бы сказать что-то, чтобы прекратить весь абсурд. Однако Надя молчала.

Это был не ее "бой" и не ее прошлое - Тараса, и он имел право сам расставить все по местам так, как считал необходимым.

– Я теперь тебя и не километр не подпущу к Женьке!
– не послушав предупреждения Тараса, вдруг зло завизжала Анька, взмахнув руками.
– Все, выметайся из этого двора!

Тарас только медленно усмехнулся. Но в этот раз в движении его губ не было ни капли тепла, только насмешка, и все тоже отвращение.

– И тут ты тоже ошибаешься, Анна, - Надя заметил, как напряженно Тарас выпрямил спину.
– Я подал на тебя в суд за подобное обращение с ребенком. Думаю, свидетелей твоего антисоциального поведение, и полного безразличия к собственному сыну наберется предостаточно, - он небрежно махнул рукой в сторону многочисленных соседей, которые все еще наблюдали за происходящим.

Надя проследила этот жест, и поняла, что многие, кто слышал, одобрили подобный поступок Тараса, несмотря на то, что он выступил против родной матери ребенка.

– Тебе его не отдадут!
– закричала Анька, едва не стуча ногами об землю.
– Ты ему никто!

– Да, с этим ты постаралась, - ехидно кивнул Тарас. Но Надя видела, что он все еще напряжен, и не совсем понимала причину.

– Я не могу претендовать на прямую опеку. Однако и Леня твой не может, по причине того образа жизни, который ведет, - Тарас твердо смотрел на бывшую жену, которая злилась, но никак не могла найти выход собственной ярости.
– Социальная служба сказала, что опекуном вероятней всего назначат твою мать, а я - буду подавать прошение на патронажное опекунство, - Надя заметила как он осторожно бросил взгляд через плечо, в ее сторону.

И только сейчас поняла, что напряжение Тараса обусловлено неуверенностью в ее реакции на такое его решение. Ведь ее приезд показывал, что она готова связать свою жизнь с ним.

Почувствовав непередаваемое тепло и гордость за любимого внутри,она протянула руку и уверенно сжала пальцы Тараса, показывая, что готова поддержать его в этом.

Он понял ее. И сам невероятно крепко стиснул ее ладошку в ответ.

– Ты не сможешь!
– наверное, это единственный аргумент, который остался у Анны.

Крик и отрицание очевидной разницы между собой и Тарасом, которую не замедлит отметить любой суд.

– Убирайся, Анна, - Тарас мотнул головой в сторону калитки.
– Просто уйди, и прекрати мучить своего ребенка, который не виноват ни в чем.

Она открыла рот, но так и не сказав ничего, с пылающими от злости и алкоголя в крови щеками, нелепо взмахнула руками, а потом, прошипев ругательство, резко отвернулась и пошла вон со двора.

Только теперь Надя осознала, что дышала короткими вздохами.

И ее… - ей стало неловко и неудобно за то, что это все стало достоянием едва ли не целого села.

Однако сам Тарас, похоже, привык к подобному. Продолжая крепко держать ее ладонь, он повернулся в сторону тети Маши.

Надя, обернувшаяся следом, увидела, что женщина со стыдом и каким-то опустошением смотрит на них.

– Я не шутил насчет суда, тетя Маша, - сурово проговорил Тарас, твердо глядя на ту.
– И думаю, вы сами понимаете, что нечего Женьке общаться с такими родителями, которые вспоминают о нем только когда денег от вас хотят.

– Я понимаю, Тарас, - тетя Маша устало провела рукой по глазам.
– Но она же моя дочь…

– Ей плевать на вас, - жестко, как показалось Наде, но правдиво, ответил Тарас.
– И на сына своего Аньке плевать. Я обещаю, что буду помогать вам, но вы не должны пускать их к Жене, тетя Маша, - Тарас почти требовательно посмотрел на нее.
– Вы же не хотите, чтобы ваш внук пострадал от приступа пьяной ярости Леньки, или от безразличия собственной матери?

Тетя Маша потерянно кивнула.

– Хорошо, - удовлетворенно кивнул Тарас.
– Я потом еще с вами поговорю насчет всего, да и социальная служба еще придет, - добавил он, и отвернулся, потянув Надю за собою.

Она же молча пошла за ним, понимая, что больше всего сочувствует в данной ситуации этой пожилой женщине и ее внуку.

Впрочем, Надя уже знала, что слову Тараса можно верить, и не сомневалась - он действительно позаботится о ребенке. А она собиралась поддержать его в этом, и во всем, чтобы Тарасу не вздумалось в будущем.