Черный дембель. Часть 3

Кирилл покачал головой.

— Хуже, — сказал брат. — Перевернись!

Я приподнял брови.

— Нафига?

— Не знаю, что там тебе приснилось, — сказал Кир, — но я прикрыл тебя полотенцем.

Я приподнялся на локтях — увидел ухмыляющегося Артурчика, смущённые улыбки на лицах Насти, Жени и Любаши.

Заметил на своём животе полотенце. Оно прикрывало и мои плавки. Приподнял его… — девчонки хихикнули.

— Мне даже интересно, Чёрный, кого ты сейчас видел во сне, — заявил Прохоров.

Девицы из Смоленска отреагировали на его слова смехом.

Кирилл не улыбнулся.

Я посмотрел на лицо Насти Бурцевой — та смущённо опустила глаза.

* * *

С пляжа пансионата «Аврора» мы ушли в послеобеденный «час пик», когда на песке около моря почти не осталась пространства, незанятого покрывалами, одеялами или полотенцами. Наши места заняли, едва мы отошли от них на шаг. Женя и Любаша с нами не пошли. Но Кирилл и Артурчик с подругами не остались: заявили, что проводят вместе со мной до автобусной остановки нашу московскую знакомую. Настя уходила с пляжа нехотя, печально улыбалась и заглядывала мне в лицо. Посматривали на меня и парни: Кирилл и Артурчик — они будто ожидали от меня некой команды. Я зевал, то и дело приподнимал солнцезащитные очки и потирал глаза. На пляже я вздремнул меньше четверти часа; мечтал сейчас о том, как вечером завалюсь на кровать и «вырублюсь» до утра.

Мой младший брат и Артур набросились на купленные сегодня в Григорьевке продукты, как только мы перешагнули порог комнаты. Они словно и не обедали три часа назад в столовой. Бурцева от еды отказалась. Лишь бросила за щеку предложенную ей Кириллом карамельку. Она грустно вздыхала, пока складывала в чемодан свои вещи. Поглядывала на меня глазами брошенного щенка. Я посматривал на часы. Автобус до Первомайска останавливался рядом с пансионатом «Аврора» ровно в шестнадцать часов. До его появления оставалось три четверти часа. Но подъехать он мог и раньше — это я помнил по прошлой жизни. Парикмахерши из Тулы на него едва не опоздали. А вот в день нашего отъезда из «Авроры» автобус подъехал к пансионату только в начале пятого.

Из жилого корпуса пансионата мы вышли за двадцать минут до отправления автобуса. Кирилл и Артур шли с улыбками на лицах — радовались, что чемодан москвички снова нёс я. Бурцева держалась за мой локоть — крепко, словно боялась, что без опоры не устоит на ногах. Прохоров развлекал приунывшую Настю шутками и забавными историями: многие из которых я и Кирилл слушали не первый и даже не в десятый раз. Тени деревьев накрыли аллею, прятали нас от прямых солнечных лучей. Прохоров фантазировал на тему того, как мы («возможно даже следующим летом») приедем в Москву и отправимся на спектакль с участием Владимира Высоцкого в Театр на Таганке — Настя раздобудет нам билеты. А затем все вместе поедим мороженного на Красной площади, у стен Кремля.

Его фантазии словно развеяли плохое настроение Бурцевой. Анастасия заулыбалась, поддакивала Артуру и побрасывала идеи-дровишки в костёр фантазии Прохорова. При этом посматривала Настя на меня. Будто следила за тем, как я реагировал на её слова. По тенистой аллее мы вышли к воротам пансионата. Издали заметили, что на автобусной остановке стояли люди с сумками и с рюкзаками — из «Авроры» сегодня уезжала не только Бурцева. Я вышел за ворота, поставил чемодан на землю. Заметил, что Кир и Артур с усмешкой взглянули на тех «несчастных», что дожидались автобуса — тех, у кого уже завершился отдых на морском курорте. Бурцева достала красную пачку «Marlboro» (Прохоров тут же стрельнул у неё сигарету), закурила. Пристально посмотрела мне в глаза.

— Сергей, а у тебя есть невеста? — спросила Анастасия.

Глава 23

Прохоров и мой младший брат замолчали, уставились на меня. Кирилл сощурил глаза, чуть сдвинул к переносице брови; Артурчик затаил дыхание и вытянул шею — едва заметный дымок вылетал из его ноздрей. Настя Бурцева замерла, всматривалась в моё лицо; москвичка не улыбалась, выглядела серьёзной и сосредоточенной, словно на экзамене; сигарета в её руке дымилась. Обернулись и взглянули в нашу сторону стоявшие на автобусной остановке люди. Будто их тоже заинтересовал вопрос, есть ли у меня невеста. Замолчали чайки, но всё ещё кружили в небе. Лишь прятавшихся в листве деревьев воробьёв подробности моей личной жизни не взволновали: они самозабвенно чирикали — обменивались сплетнями на понятном лишь им языке.

— В этом году точно не женюсь, — сказал я. — А до следующего года доживём — увидим.

Прохоров выдохнул в сторону ворот пансионата табачный дым.

— Не представляю Чёрного женатым, — заявил он. — Это всё равно что тигра посадить во дворе на цепь.

Кирилл усмехнулся и добавил:

— Не тигра, а медведя.

Настя Бурцева взмахнула сигаретой.

— Я имела в виду…

— Нету у него дома ни жены, ни невесты, — сказал Артурчик. — Бегают за ним там… всякие. Так на него и здесь все бабы заглядываются. Это же Чёрный! Он если и женится, то на принцессе.

Бурцева смущённо улыбнулась. Я заметил, что у неё потемнели скулы и мочки ушей. Пару секунд Настя задумчиво смотрела на моё лицо — словно обдумывала полученную информации. Сделала короткую затяжку табачным дымом и отбросила на обочину дороги недокуренную сигарету. Ветер зашуршал листвой — стихло воробьиное чириканье. Анастасия сняла с плеча сумочку, сунула в неё руку. Вынула оттуда блокнот с изображением Московского Кремля на сером фоне и шариковую ручку. Бурцева суетливо пролистала листы блокнота до чистой страницы. Размашистым каллиграфическим почерком начиркала с десяток слов… снова на секунду задумалась… и добавила к словам ряд из цифр. Решительно вырвала лист из блокнота и протянула его мне.

— Сергей, это мой московский адрес, — сказала она. — Я указала там и номер домашнего телефона. Я дома бываю только вечером, после учёбы. Если приедешь в Москву, обязательно позвони!

— Ладно.

Я сложил лист пополам, сунул его в карман шорт — туда, где лежал ключ от комнаты в пансионате.

— Твой адрес у меня есть, — заявила Бурцева. — И домашний, и адрес вашего общежития.

Она смущённо пояснила:

— Я их у Кирилла выпросила. Только не сердись на него!

Настя стрельнула взглядом в моего младшего брата — тот посмотрел на стёкла моих солнцезащитных очков, дёрнул плечом.

— Сергей, а можно… я тебе письмо напишу? — спросила Анастасия.

Она сунула блокнот в сумку, сцепила пальцы рук в замок на уровне своего живота.

Я кивнул и сказал:

— Напиши. Если захочешь.

Настя улыбнулась. Я поправил за ушами дужки очков. Заметил, как вдали на дороге блеснуло лобовое стекло приближавшегося к нам по шоссе автобуса (хотя его дребезжание я пока не слышал). Взглянул на часы — на этот раз автобус пребудет точно по расписанию. Прохоров и Бурцева снова закурили. Кир помахал рукой, отгоняя от себя табачный дым. Я слушал шуточки Артура, боролся с сонливостью, следил за приближением автобуса. Увидел автобус не только я — люди на остановке засуетились, переставили ближе к дороге свои вещи (будто сомневались, что успеют их погрузить). Их поведение привлекло внимание Бурцевой. Анастасия повертела головой — разглядела вдали поднятые колесами автобуса клубы пыли.

— Уже? — растерянно выдохнула она.

— Примерно через три часа будешь в Первомайске, — сказал я. — Уверенна, что купишь билет до Москвы?

— Билет? — переспросила Настя.

Она растерянно поморгала. Махнула рукой.

— Билет куплю. Без проблем.

Бурцева вздохнула.

— Что-то я уже не хочу никуда ехать… — призналась она.

Я подхватил с земли чемодан и зашагал к автобусной остановке. Настя, а следом за ней и Кирилл с Артурчиком, побрели за мной следом. Я слышал звуки их шагов, но не огладывался. Вспомнил, как вот так же мы провожали возвращавшихся из пансионата в Тулу парикмахерш. Те тоже вздыхали и заверяли нас, что с удовольствием остались бы в «Авроре». Они нам тоже вручили клочки бумаги со своими домашними адресами. Я точно помнил, что Артурчик и Кирилл даже написали им в августе по письму. Но ответ от парикмахерш парни так и не получили. «Всё, что происходит на курорте, остаётся на курорте», — повторял поумневший Прохоров. Впервые он это изречение произнёс не после случая с парикмахершами, а значительно позже.