Чёрный дом

Сол Турсо сидел на полу, его лицо блестело от слез и крови.

Отрезанная голова Гарри Райлли лежала у него на коленях.

Кровь залила пол и забрызгала стены. Тело Гарри осталось на пропитавшемся кровью спальнике. Голое тело. На Соле была лишь кроваво-красная футболка. Сол поднял обе руки. Одна сжимала охотничий нож с длинным лезвием, ладонь второй покраснела от крови. Он повернул перекошенное лицо к застывшему как изваяние Сонни. «Я не знаю, как это произошло, — пронзительно, не своим голосом выкрикнул он. — Я не помню, как я это сделал, как я мог это сделать? Помоги мне, Сонни. Я не знаю, что случилось».

Лишившись дара речи, Сонни попятился и умчался на мотоцикле. Куда едет — не знал, лишь бы выбраться из Харко.

Через две мили дорога привела его в маленький городок, на этот раз настоящий, с людьми, и кто-то отвел его к шерифу.

Харко — гиблое место. По существу, там погибли оба его школьных друга, потому что Сол Турсо повесился через шесть месяцев после того, как попал в тюрьму штата, получив пожизненный срок за убийство. В Харко Сонни не видел ни дроздов, ни дятлов. Даже ласточки, и те предпочитали держаться подальше от Харко.

Этот короткий участок шоссе № 35? Ничего, кроме милого, уютного лесочка. Позвольте сказать вам, сенатор, Сонни Кантинаро видел Харко, и этот лес не имеет ничего общего с Харко. Близко не лежал. Просто находится в другом мире. Пристальному глазу Сонни и его нетерпеливой душе открывается лишь лесной массив, протянувшийся вдоль шоссе на милю с четвертью. Он думает, что здорово поехать туда одному, поставить «харлей» под деревьями, погулять меж дубов и сосен, чувствуя, как пружинит под ногами прошлогодняя листва, чирикают над головой птицы.

Сонни смотрит на и сквозь деревья-часовые по другую сторону шоссе, предвкушая удовольствие, которое испытает, войдя под их сень. Вдруг что-то белое бросается ему в глаза из темноты за огромным дубом. Видя себя гуляющим под зеленым шатром, он принимает это белое за игру света, иллюзию. Потом вспоминает, что должен искать, притормаживает, опускает голову и видит выглядывающую из подлеска у основания дуба ржавую дыру от пули и над ней слово «ПОСТ». Сворачивает на полосу встречного движения, и «ПОСТ» расширяется до «ПОСТОР». Он не верит своим глазам, но нет, перед ним чертов щит Мышонка. Он проезжает еще фут и видит уже всю надпись.

Сонни переводит байк на нейтральную скорость, ставит одну ногу на землю. Темнота рядом с дубом тянется как паутина к соседнему дереву, тоже дубу, но не такому огромному. Док и Кайзер, которые ехали следом, пересекают разделительную полосу и останавливаются. Он не обращает на них внимания, смотрит вслед Нюхачу и Мышонку, которые уже в тридцати футах впереди и не отрывают глаз от деревьев.

— Эй! — кричит он. Нюхач и Мышонок не слышат. — Эй! Остановитесь!

— Ты нашел? — спрашивает Док.

— Догони этих говнюков и приведи сюда, — бросает ему Сонни.

— Это здесь? — Док всматривается в деревья.

— А ты думаешь, я нашел труп? Разумеется, здесь.

Док подъезжает, останавливается у Сонни за спиной, смотрит на лес.

— Док, ты видишь? — кричит Кайзер Билл, подъезжая к Доку.

— Нет, — отвечает Док.

— Оттуда не увидишь, — говорит ему Сонни. — Пожалуйста, не стой столбом, поезжай за Нюхачом, а?

— А почему бы не поехать тебе? — спрашивает Док.

— Потому что, тронувшись с места, я, возможно, больше не найду эту гребаный щит.

Мышонок и Нюхач уже в шестидесяти футах, продолжают бесплодные поиски.

— Но я все равно ничего не вижу, — гнет свое Док.

Сонни вздыхает.

— Иди сюда. — Док подводит «Толстяка», ставит его параллельно байку Сонни, продвигает вперед еще на пару дюймов. — Вот. — Сонни показывает на щит.

Док щурится, наклоняется над рулем байка Сонни:

— Где? Да, теперь вижу. Крепко же ему досталось.

Верхняя половина щита наклонена вперед и бросает тень на нижнюю. Какой-то юный хулиган, проезжая мимо, отделал щит бейсбольной битой. Его старшие братья, более изощренные в преступных делах, еще раньше попытались убить щит, расстреляв из винтовок двадцать второго калибра, а он лишь нанес coup dе grace. [95]

— И где должна быть дорога? — спрашивает Док.

Сонни, которому от мысли об этой дороге как-то не по себе, указывает на простыню темноты, начинающуюся справа от щита и тянущуюся к соседнему, размером поменьше к дубу. Когда он всматривается в темноту, она теряет двухмерность и углубляется в лес, словно пещера или черная дыра, пробивающая воздух. Стенки пещеры — черной дыры растворяются, расходятся, и его взгляду открывается проселок, шириной примерно пять с половиной футов, который, должно быть, всегда там и был.

95

Coup de grace — смертельный удар, прекращающий страданиями нанесенный из милосердия.

— Черт знает что! — восклицает Кайзер Билл. — Не понимаю, как мы могли не заметить эту дорогу, когда проезжали мимо в первый раз.

Сонни и Док переглядываются: Кайзер подошел слишком поздно, чтобы увидеть, как дорога словно материализовалась из черной стены толщиной в лист бумаги.

— Все не так просто, — говорит Сонни.

— Глаза должны приспособиться, — добавляет Док.

— Ладно, — кивает Кайзер Билл. — Если вы и дальше будете спорить, кому ехать за Мышонком и Нюхачом, то позвольте мне освободить вас от этого важного дела. — Он включает передачу, резко газует и срывается с места, словно курьер времен Первой мировой войны с важным донесением с фронта. Уехавшие достаточно далеко вперед Мышонок и Нюхач останавливаются и оглядываются, должно быть, услышав рев мотора.

— Наверное, в этом все дело. — Сонни смущенно смотрит на Дока. — Глаза должны приспособиться.

— Другой причины просто не может быть.

Не убедив в этом друг друга, оба оставляют малоприятную тему, наблюдая за Кайзером Биллом, который уже догнал Нюхача и Мышонка. Кайзер показывает на Сонни и Дока. Нюхач что-то показывает Кайзеру. Мышонок что-то показывает им обоим. Кайзер вновь показывает на Сонни и Дока. Похоже на разговор глухонемых. Наконец, Кайзер разворачивает мотоцикл и с ревом направляется к ним. Нюхач и Мышонок не отстают.

Обычная история: если Нюхач не во главе, воцаряется беспорядок.

Кайзер останавливается по другую сторону найденной дороги. Нюхач и Мышонок — рядом, Мышонок — напротив узкого проселка.

— Вроде бы заметить дорогу не так уж и сложно, — размышляет вслух Нюхач. — Но, так или иначе, мы ее нашли. А то я уже начал сомневаться, Мышонок.

— Ага. — Мышонок, всегда жизнерадостный, привыкший воспринимать мир с улыбкой, заметно сник. И загорелая, выдубленная ветром кожа как-то побледнела.