Черный код

— Полегче, — сказал один из них, направив мне в грудь полуавтомат.

— Ваш пахан не обрадуется, если вы меня продырявите. У меня есть кое-что, необходимое ему. Так что пропускайте.

Охранники обменялись неуверенными взглядами и, кажется, решили не убивать меня.

Я вошла в дверь, не глядя на них.

Теперь лаборатория заметно расширилась — за время моего отсутствия успели разрушить еще несколько перегородок. Но прежде чем я приблизилась к диагностическому цилиндру, в помещение ворвался Даак.

— Перриш! Ни к чему не прикасайся! — Его предупреждение было прозрачным, как вода в Вивасити.

— Вижу, у вас здесь появился домашний уют, — сказала я невинным тоном.

— Выйди отсюда!

Я пожала плечами и гордо прошествовала в коридор. Он вышел следом, тяжело дыша мне в затылок.

— Что бы у тебя ни было, выкладывай поживее, — сказал Даак. — У меня гости.

Гости, вот как? Я услышала в дальнем конце коридора какое-то бормотание и направилась туда.

— Тебе туда нельзя, — окликнул меня Даак.

Нельзя? Как бы не так.

Может быть, он сильнее и мощнее меня, зато я более ловкая и проворная. Не обращая внимания на его предупреждение, я в мгновение ока подскочила к двери и распахнула ее. Оттуда пахнуло грибным отваром.

Передо мной сидела Мэй, собиравшаяся войти в транс, в плаще, украшенном перьями. Перед ней возвышался примус, на котором стояла какая-то кастрюля.

Мне показалось, что она выглядит намного лучше обычного без своих привычных туфель на высоком каблуке. Но тут с нее упал плащ. Оказалось, что все ее тело покрывали пятна краски и масла, а из одежды на ней остались только шерстяные тапочки. Попка сморщилась, соски затвердели, а на лице играла знакомая улыбка.

Я окинула помещение взглядом. Мне почему-то захотелось дернуть за оборки упавшего плаща.

Столовский сидел рядом с Мэй. А еще там находились две дамочки ее возраста и какой-то парень с длинными косами, из которых торчали кости.

Третья незнакомая дамочка стояла у окна. На ней был малиновый шейный платок, а также поблекшая цыганская юбка, из-под которой виднелись штаны и армейские сапоги. На поясе у нее висел мешочек с зельем. Картину довершали сложные татуировки на лице и множество тяжелых украшений. Она казалась полной, но явно могла при необходимости проявить проворство.

Эта женщина глядела на улицу, а плечи ее согнулись, будто под тяжестью мыслей.

Мне захотелось разглядеть ее лицо, и я прошла в глубь комнаты, остановившись рядом с Мэй.

Сидевшие переглянулись, парень поворошил что-то, по запаху напоминавшее гербициды.

— Привет, Перриш. Как я рад тебя видеть! — Столовский тепло улыбнулся мне.

Женщина, стоявшая у окна, наконец-то обернулась.

— Видения сводят тебя с ума? — спросила Мэй.

— Не больше, чем все остальное, — ответила я, почувствовав, что паразит снова просыпается. Может быть, вспомнил ее атаку. — Смотрю, у тебя появились новые друзья?

Даак приблизился ко мне, тяжело дыша.

— Это Дженн, Лила и Вызывающий Ворона, — представила Мэй.

Вызывающий Ворона улыбнулся и показал мне большой палец.

— Мы все наслышаны о тебе, крошка. Говорят, что у тебя дурная ре-пу-та-ция.

Он был довольно привлекательным и невинным, как Столовский. Только это спасло его от взбучки.

— Ты кое-кого забыла, — сказала я.

Женщина у окна пристально посмотрела на меня. Ее фигура и манера держаться вызвали у меня некоторое беспокойство. У нее на лице как будто было написано: «Не приставай ко мне».

Мэй заметила, что мы смотрим друг на друга, и все поняла.

— Перриш, познакомься, — произнесла она. — Это Лиза Тулу.

Меня будто током ударило.

Я в три прыжка пересекла расстояние, отделявшее меня от окна, сшибла ее на пол и уперлась коленями ей в грудь. Она сильно ударилась головой, но на ее лице по-прежнему читалось удовлетворение. Тулу все равно была рада меня видеть.

Лойл и один из охранников бросились ко мне, а Мэй откуда-то выхватила нож.

Но мне было наплевать. Эта женщина убила прорицательницу и сделала мою колдовскую куклу. Я хотела знать, почему.

— Охотница, которую ты послала за мной, оказалась слишком дешевой, а гроб… слишком маленьким, — выдохнула я.

Она улыбнулась. От таких улыбок кажется, будто твое сердце заморозили, а потом разбили кувалдой. Тулу с неожиданной легкостью высвободила одну руку и описала в воздухе какую-то фигуру. Ее лицо как-то странно скривилось, глаза выпучились, а нижняя губа загнулась назад.

— Ориша [10] ! — выплюнула она.

Окружающий мир поплыл перед моими глазами. Чернота врубилась в череп, словно топор.

10

Ориша (франц. oricha) — то же, что водун. — Прим. перев.

В пустоте парила огромная фигура Ангела.

— Не пускай ее, человек! — кричал он. — Ты поплатишься за это своей жизнью.

Когда я пришла в себя, во рту было сухо, а все тело как будто кололи стилеты. Даак склонился надо мной и пытался привести меня в чувство, как после дорожной аварии.

Только теперь я поняла, что привязана к кровати.

Точнее, к его кровати.

— Сейчас же отпусти меня! — воскликнула я.

— Ты снова досаждаешь мне, Перриш.

«В самом деле?» — подумала я, но не успела произнести это вслух.

— Лиза Тулу — уважаемая мамбо, к тому же моя гостья, — пояснил он.

— Поройся в моих карманах, — предложила я.

Он удивленно поглядел на меня. Я еще никогда не просила его об этом.

— Не бойся, там нет капкана. Зато есть кое-какие вещицы, которые ты должен увидеть.

Даак осторожно прикоснулся к моим штанам. А я огляделась по сторонам. Комната напоминала мне жилище Джеймона… то есть мое собственное. Только здесь оставалось не так много свободного места. Низкая койка в углу, маленький холодильник и шкаф с отъезжающей дверцей. По полу разбросаны ботинки, носки и нижнее белье. Глядя на все это, я невольно покраснела.

Наконец Даак выпрямился.

Я рискнула посмотреть на него.

Он тупо уставился на обхвативших друг друга кукол.

— Что это такое? Кто это?

— Мы с тобой. Я только что была у муэновцев. Ты слышал про Далатто?

— Слышал. Она муэновская мамбо… Но уже давно не практикует.

— И больше не будет. Видишь ли, у нее побывала та же самая гостья, что и у тебя. Они вызывали какого-то злобного духа по имени Маринетта, который обожает свежее мясо. В результате Далатто пришел конец, а куклы, иображающие нас с тобой, оказались в гробу.