Черный кофе

Она подняла чашку, намереваясь выпить, но метнувшийся к ней Пуаро успел остановить ее руку у самых губ. Они молча смотрели друг на друга, и вдруг Люсия разрыдалась. Пуаро с трудом забрал чашку из ее побелевших пальцев.

– Мадам!

– Зачем вы меня остановили? – прорыдала Люсия.

– Мадам, жизнь так прекрасна, – сказал он. – Зачем спешить с ней расстаться?

– Я... я...

Горько рыдая, Люсия упала на диван.

– Вы сказали правду, – тихо и ласково заговорил Пуаро. – Вы подсыпали яд себе. Тут я вам верю. Но гиоцин оказался не только у вас. Говорите правду. Кто бросил таблетки в кофе сэра Клода?

Люсия в ужасе подняла глаза.

– Нет, нет, вы ошибаетесь. Он этого не делал. Я убила его, я! – крикнула она.

– Кто не делал? Кого вы прикрываете, мадам? Скажите!

– Говорят же вам, он этого не делал!

В дверь постучали.

– Наверное, полиция, – сказал Пуаро. – У нас мало времени. Обещаю, мадам, я спасу вас...

– Но это я убила его, – голос ее сорвался.

– ...и спасу его, – будто не слыша продолжил Пуаро. – Спасу вашего мужа!

– Боже мой, – растерянно прошептала Люсия.

В комнату вошел дворецкий.

– Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда, – произнес он, обращаясь к Пуаро.

Глава 15

Минут пятнадцать спустя инспектор Скотленд-Ярда Джепп и его помощник, молодой констебль по имени Джонсон, закончили предварительный осмотр библиотеки. Джефф, плотный, румяный грубоватый и добродушный человек средних лет, тихо болтал с Пуаро и Гастингсом, который успел вернуться из своей ссылки на лоно природы.

– Вот, – Джепп повернулся к подошедшему констеблю, – это и есть мистер Пуаро. Сколько я тебе про него рассказывал! Мы с ним не раз хорошо поработали. Встретились мы давно, когда мистер Пуаро еще служил в бельгийской полиции. Тогда мы вели дело о подложных документах в Эберкромби, так, Пуаро? Начали в Эберкромби, закончили в Брюсселе. Славные были денечки! А помните Барона? Ну был жулик! Провел всю полицию всей Европы. Но в Антверпене-то мы его накрыли, и тоже благодаря мистеру Пуаро!

Джепп повернулся к Пуаро.

– Потом мы снова встретились в Лондоне, так, Пуаро? Вы уже вышли в отставку. Но дело о том загадочном происшествии в Стайлзе раскрыли, помните? В последний раз мы виделись года два назад, так? Когда вывели на чистую воду этого итальянца. Неожиданный сюрприз, Пуаро, неожиданный. Но я так обрадовался, когда увидел тут вашу черепушку, чтоб мне провалиться!

– Черепушку? – недоуменно переспросил Пуаро, так и не выучивший лондонские словечки.

– Голову, я хотел сказать, вашу лысую голову, старик, – ухмыльнулся Джепп. – Что ж, поработаем еще разок, а?

– Но, дорогой мой Джепп, не забудьте про маленькие слабости, – улыбнулся в ответ Пуаро.

– Лукавый старый бродяга, вот вы кто! – И Джепп хлопнул Пуаро по плечу. – Послушайте, а эта миссис Эмори, с которой вы тут болтали, когда я вошел, а она ведь прехорошенькая. Жена Ричарда Эмори, так? Спорим, вы отвели с ней душу, старый пес!

Инспектор громко хохотнул и уселся за стол.

– Так или иначе, – продолжал он, развалившись в кресле, – это дельце как раз для вас. Ваш изощренный ум только такие и любит. А я терпеть не могу отравления. Не за что ухватиться. Ходи да выясняй, что он там ел, что пил, кто подал, кто подышал на то, что кто-то подал, и так далее. Впрочем, как раз это доктор Грэм уже выяснил. Яд подсыпали в кофе. И доза была такая, что сэр Клод должен был умереть почти сразу. Это мы еще все прочтем в экспертизе, но дело-то надо раскрыть.

Джепп поднялся.

– Ладно, с этой комнатой мы закончили. Нужно поговорить с мистером Ричардом Эмори, потом с доктором Карелли. Похож он на одного нашего клиента. Всякое может быть, всякое может быть.

Он направился к двери:

– Вы с нами, Пуаро?

– Разумеется, – сказал Пуаро и поднялся.

– Ну и капитан Гастингс, конечно, тоже, – хмыкнул Джепп. – Он у вас будто тень, а, Пуаро?

Пуаро многозначительно взглянул на друга.

– По-моему, Гастингсу больше хочется остаться здесь, – ответил он.

– Да, пожалуй, я лучше останусь, – понял его мысль Гастингс.

– Как хотите, – Джепп явно удивился.

Втроем – Пуаро, Джепп и констебль – они удалились из комнаты. И тут же через французское окно из сада вошла Барбара. Она была в розовой блузке и светлых брюках.

– Ах, вот вы где, дорогой мой. Послушайте, а кто это свалился нам на голову? – спросила она, устраиваясь на диване. – Неужели полицейские?

– Да, – ответил Гастингс, присаживаясь рядом. – Инспектор Скотленд-Ярда Джепп. Пошел поговорить с вашим кузеном, задать ему несколько вопросов.

– Наверное, он и меня захочет о чем-нибудь спросить, как вы думаете?

– Представления не имею. Но вам в любом случае не о чем беспокоиться, – успокоил Гастингс.

– О, я и не думала беспокоиться, – удивилась Барбара. – Наоборот, мне очень даже интересно! Так и тянет немножко поморочить им головы. Просто так, чтобы пощекотать нервы. Обожаю щекотать нервы, а вы?

Гастингс недоуменно вскинул брови.

– Я... Понятия не имею. Впрочем, по-моему, нет.

Барбара насмешливо улыбнулась.

– Знаете, вы для меня загадка. Вы откуда?

– Э-э, несколько лет я прожил в Южной Америке.

– Я так и знала! – воскликнула она. И приложила ладонь козырьком к глазам. – На широких просторах Южной Америки! Так вот почему вы так восхитительно старомодны.

Гастингс обиделся.

– Прошу прощения, – сухо проговорил он.

– Ах, но мне это так нравится, – торопливо добавила Барбара. – Вы здесь дорогой гость, самый дорогой гость.

– Что вы называете старомодным?

– А-а, это когда... – Барбара на секунду задумалась. – Вот скажите, вы верите во всю эту чепуху: во все эти приличия, честность, в ложь во благо, ну и так далее?

– Разумеется, – удивился Гастингс. – А вы разве нет?

– Я? Значит, вы думали, что я, как все, буду говорить, будто смерть бедного дядюшки Клода большое несчастье?

– А разве нет? – Гастингс был шокирован.

– Господи! – воскликнула Барбара. Она вскочила с дивана и присела на краешек кофейного столика. – Да насколько мне известно, в этом доме в жизни не происходило более счастливого события. Вы не представляете себе, что это был за отвратительный скряга. Не представляете себе, как он нами помыкал!

Она замолчала, чтобы немного успокоиться.

– Я... я... я думаю, вы... – смущенно пробормотал Гастингс, но Барбара не дала ему договорить.

– Нет, вам не нравится честность. Хотя вы, кажется, только что сказали, что нравится. Значит, вам больше понравилось бы, если бы я оделась в черное, а не вот в это, и ходила и причитала: «Бедный дядюшка Клод! Он нас так любил!»?

– Разумеется! – воскликнул Гастингс.

– Зачем же притворяться? Могу себе представить, какой вы, если с вами познакомиться поближе. Но я-то хочу сказать только одно: жизнь слишком коротка, чтобы терять время еще и на ложь и притворство. Я знаю, в глубине души все у нас радуются его смерти. Никто меня в этом не разубедит. Даже тетушка Кэролайн. Она, бедняжка, терпела его дольше всех нас.