Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"

А эти... Их судьба уже решена.

– Не жаль?
– не дожидаясь ответа, Марья вышла из-за моей спины и направилась к умирающим.

Строгое чёрное платье, серебристая окантовка по подолу и обшлагам рукавов. Высокий ворот-стойка холодно поблёскивает металлом кромки. Длинные волосы приподняты на висках, открывая аккуратные ушки, и слитной массой ниспадают до самых ягодиц. Тяжёлая волна не шелохнулась, даже когда королевна наклонилась над Маринкой, чтобы присмотреться к чему-то, видимому ей одной.

Восхищённое "ух ты" всплыло из глубин сознания и немедленно было загнано обратно вместе со всеми любовными порывами.

Королевна при исполнении. Ничего личного. Вон, на меня даже не взглянула. Всё внимание - этим.

– Нет, - я сбил пепел на тротуар.
– Нисколько.

Марья выпрямилась. Теперь я хорошо видел два лица: чёткий, чистый и невозмутимый профиль одной и залитую кровью, избитую физиономию другой.

Обычная женщина и... Разве можно их сравнивать?

– Ппп...по...- Маринка из последних сил цеплялась за жизнь. Но это не остановило короткий жест правой руки, по запястье затянутой в чернёное серебро ткани. Лёгкое движение мизинцем, металлический отблеск ноготка - и с кончика лунного кинжала оземь стекает белёсое марево, принимая очертания женской фигуры.

Вот так. И никакой косы или серпа...

Тело безжизненно обмякло, а отделённая душа активировалась.

– Что?! Кто вы?!
– Призрачная копия Маринки непонимающе переводила испуганный взгляд с меня на Марью. Я неторопливо затянулся. Даже в таком виде не узнаёт, дрянь.

То ли тёмная королевна едва заметно поморщилась, то ли это была игра света и тени, осталось загадкой. Я успел лишь увидеть небрежное, даже слегка брезгливое движение - и поводок души слетел с лунного кинжала. Маринка, словно получив вполне реальный пинок, шмякнулась передо мной на колени.

– Ваше время истекло, - голос королевны при исполнении тёмен и безжалостен.
– Я - проводник. Он - судья. Ему определять вашу дорогу.

– К-кто?
– Маринкина прозрачная фигура, ещё не понимая до конца, что произошло, неловко поднялась на ноги, пошатываясь, словно пьяная. И что я в ней нашёл? Такая жалкая и потасканная...

Обычная человеческая, - резонно хмыкнул внутренний голос.
– Тоже мне, ангел выискался. Думаешь, ты лучше?

Вот ведь, с-сука... И не поспоришь...

– К-как?!
– душа обнаружила своё тело, на меня плеснуло волной страха и отчаяния.
– Нет! Не может быть! Не верю-у-у!...

Тщетные попытки приподнять с земли остывающий труп сопровождались искренними рыданиями взахлёб, как плачут над тем, что любят.

Я смотрел и пытался поймать хотя бы отголосок того самого состояния Прави, чтобы понять, как поступить. Но вместо этого вдруг остро почувствовал насколько Маринке страшно, одиноко и как отчаянно она хочет жить. И только сейчас понял, что душа не утратила схожести с умершим телом, а значит, намного чище убитых подонков. Её поводок туманен, но она всё-таки любила меня по-своему. Не из-за денег она жила со мной целый год. Да и сам я что-то же в ней нашёл... Устраивало ведь всё, даже жениться хотел...

– Тебе решать, Алексей, - Марья невозмутимо обратилась ко мне, вырывая из задумчивости и заставив вздрогнуть от неожиданности.

Алексей... Родное имя из уст королевны царапнуло больно и неожиданно, словно чужое. Неужели я так привык к этому её "Джо"?

– Что решать?

– Куда её...
– выжидающий пристальный взгляд и ни капли эмоций и спешки.

Шутит, что ли? Как можно судить, не зная истинных мотивов и поступков? И куда я вообще могу послать душу, не находясь в состоянии Прави? Разве что по известному адресу...

Марья неторопливо подняла мизинец и внимательно осмотрела ноготь со всех сторон. Чуть поморщилась, сдула с него нечто невидимое и вновь обратила внимание на меня.

– Если пожелаешь, можешь и себе оставить. В личное и безраздельное пользование. Там не обеднеют.

Ну надо же, какое щедрое предложение... Алексей Донников, душевладелец несостоявшейся невесты...

Меня чуть не вывернуло от такой мысли. При жизни бывшую не ограничивал, а теперь и вовсе не собираюсь.

Маринкина душа, услышав моё имя, оставила попытки вернуться обратно в остывающий труп. В мутном облаке страха появилась крохотная искра надежды.

Напрасно. Её жизненный путь завершён.

– Л-лё...ша...
– она шагнула ко мне, с робкой улыбкой протянула дрожащую руку.
– Л-лёша... Ты... ты живой...

– Да уж поживей тебя, - я бросил сигарету, затушил ботинком, сам не понимая, что со мной происходит. И жалко, и противно, и... не хотелось мне бередить ни память, ни эмоции. Прошлое - это прошлое, настоящего оно не изменит.

– Лёша... Лёша, я не виновата! Он сам! Сам! Я только хотела, чтобы тебя!..
– с бурными всхлипываниями она упала на колени и попыталась ухватить меня за ногу, но её руки соскользнули по моему защитному полю.
– Он сказал, что е... если я с... с ним, то тебя не... не тронут!...

Маринка указывала в сторону Шлемова. Тот умирал тяжело, мучительно и ничего не видел. Да и не мог увидеть. Натура не та.

Если с ним, то меня не тронут, значит...

Вот он, Чёрный Корпус, во всей красе... Плевать им на людей. И своих, и чужих. Неважно, кто ты: обычный гражданин, простой исполнитель или начальник сектора. Здесь карьерой поманить, тут свободу пообещать, там запугать как следует... Как Шармат там сказал: перед кем геройствую, ЧК и не таких перешагивал и не замечал...У каждого ниточки есть, за которые человека, как марионетку, дёргать можно. Сыграл свою роль и в расход, как мусор.

И всё чужими руками. Несчастный случай, нелепая случайность, бывает.

А когда-то я восхищался этой системой и гордился своей работой... Если бы не тайна шлюпа, так бы и помер дураком в счастливом неведении.

Маринкина душа, не в силах преодолеть мою защиту, тихо рыдала на коленях в шаге от меня.

Прости их уже, - по-доброму ворчливо влез в размышления внутренний голос.
– Теперь-то уж чего...

С кривой ухмылкой достал новую сигарету, закурил. И в самом деле, чего уж теперь...

Чёрный Корпус всех нас убил. Так или иначе.

– Встань, не реви. Нечего уже боятся.

Пока всхлипывающая душа поднималась, я оглянулся на невозмутимую королевну.

В состоянии Прави всё бы решилось легко и просто. Три месяца назад тоже бы не особо задумался, предложи кто-нибудь такой суд.

Но здесь и сейчас, узнав и обдумав многое, я не чувствовал себя вправе решать судьбы этих двоих. Чем я лучше их?

Да ничем.

– Я не хочу их судить. Не могу и не буду. Извини.