Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– Огнестрел, – пояснил Панкрашкин, кивая на мужика. – Из самого Питера к нам везли, потому что знают – фирма веников не вяжет, фирма делает ажур.

– А как вы сдаете столько отходов? – прошептал Павел Андреевич.

– Без оформления, не волнуйся. По документам все соответствует должным образом. Излишек у нас принимают так, по особому тарифу.

– А голову и корпус тоже в отходы?

– Павел Андреевич, – голос Панкрашкина стал строгим, – все, включая и голову, пилится на фрагменты, с таким расчетом, чтобы они легко паковались...

– И куда?

– В печку, Павел Андреевич, а там дымок в небо ушел, и все! Золу, кстати, дачники на удобрения разбирают. Безотходное производство, мечта любого капиталиста! Ну что, весь процесс смотреть будем?

– Незачем, и так все ясно, – ответил Павел Андреевич, осознав, что стоит ему рыпнуться и попробовать поднять шум, как он точно так же будет «разобран на запчасти». – Пошли отсюда...

– Очень перспективный и прибыльный бизнес, – вещал Панкрашкин на обратном пути. – Знаешь принцип: «тела нет и дела нет»? Сам понимаешь, как ценится подобная услуга.

Павел Андреевич придержал свои вопросы до возвращения в кабинет.

– А вдруг чего случится, Юра? Ты представляешь, что тогда будет?

– Тебе, Паша, париться нечего. – Панкрашкин уселся на один из стульев и закинул ногу на ногу, демонстрируя полное спокойствие и одновременно пренебрежение к страхам и волнениям Павла Андреевича. – Если вдруг, не дай бог, конечно, – последовал ритуальный трехкратный стук по собственной голове, – кто-то спалится, то тебе волноваться незачем. Люди у меня надежные, недаром я сменил здесь всех, кроме тебя. У них железное правило: попался – так молчи, не тяни за собой остальных...

«Ты бы и меня сменил, – подумал Павел Андреевич, – только тогда бы тебе пришлось договариваться с главным врачом, чтобы на заведование посадили твоего человека, а это куда сложнее, чем охмурить меня».

– ...так что ты здесь вообще ни при чем.

– А охранник? – Павел Андреевич вдруг подумал об охранниках, к найму и увольнению которых он не имел никакого отношения.

– Па-а-аша! – развел руками Панкрашкин. – Ты ужасно ненаблюдателен. Ты даже не заметил, что который уже месяц у нас посменно дежурят три охранника. Они не только не обращают внимания на то, на что не надо его обращать, но и обеспечивают порядок в конторе. Родственники же разные попадаются.

– А их-то ты как?

«Скоро я вообще разучусь удивляться», – подумал Павел Андреевич.

– Да в чопах куда ни глянь – везде свои люди, – рассмеялся Панкрашкин. – Кто сидел, кто сажал. Если хочешь знать, то на тебя я через чоп-то и вышел. А как узнал фамилию да имя-отчество заведующего, то подумал – это судьба! Так что не парься и не парь мозги другим. Живи в свое удовольствие. Тебе же нравится жить в свое удовольствие, верно?

– Нравится, – признался Павел Андреевич. – Давай покурим, что ли.

– Так ты же некурящий! – удивился Панкрашкин, доставая из кармана халата пачку «Парламента».

– Иногда позволяю себе, – ответил Павел Андреевич. – По случаю.

Сейчас как раз был тот самый случай, когда без сигареты не обойтись. Павлу Андреевичу требовалась небольшая пауза для размышлений и одновременно какое-нибудь успокаивающее занятие, позволяющее собраться с мыслями.

Еще не докурив сигарету до половины, Павел Андреевич убедил себя в том, что на Панкрашкина можно положиться. Надежный мужик, бывалый и осторожный – вон какую предварительную подготовку провел. А ведь это так трудно – найти нужные кадры, включая и врачапатологоанатома, и подходящую старшую сестру.

Стоило вспомнить Юлю, как мысли тут же попытались переключиться на несерьезный лад, но тщетно – Павел Андреевич не дал им этого сделать.

Вместо этого он подсчитал, что если откладывать в месяц по пять тысяч баксов, то уже осенью можно будет начать новую жизнь, приятную и спокойную. И квартиру можно подыскать получше, и ремонт соответствующий сделать, и машину обновить.

– Ты что? Поперхнулся? – спросил Панкрашкин, заметив судорожный вдох Павла Андреевича.

Тому было неловко признаваться, что от открывшихся перспектив у него попросту дух захватило, поэтому он ответил:

– Давно не курил, отвык.

История тринадцатая Подсядешь за измену?

Полоний:

Безумен от любви к тебе?

Офелия:

Не знаю, Но я боюсь, что так.Уильям Шекспир,«Гамлет, принц Датский» [25]

25

Перевод М. Лозинского.

«В поте лица твоего будешь есть хлеб...» [26] Это сказано про наркологов. Во всей медицине нет более хлопотной специальности. И более противных пациентов тоже нет. Сами же обращаются за помощью и сами же начинают водить тебя за нос. – Александр Святославович, я же давно не употребляю! И глазами невинными на тебя смотрят. Честными такими глазами. Глазами наркомана. Веками хлоп-хлоп. И взгляд преданно-влюбленный. И рукав гордо так закатывают – смотрите, мол, никаких свежих следов. А попросишь разуться – так сразу же начинают отнекиваться. Нагибаться тяжело, голова кружится, или поясницу прострелило, носки забыл сменить, или еще что-нибудь в том же духе. А настоишь на своем – и увидишь свежие следы от уколов на стопах, или на яичках, или еще где.

26

Быт, 3,19.

Если нигде не найдешь, можно строго рявкнуть:

– В жопу впрыскиваешь, признавайся?!

И в глаза так пристально посмотреть, со значением. Знаю, мол, все про тебя, даже больше, чем самому тебе известно. В девяноста процентах срабатывает. Опускают взоры, вздыхают и признаются:

– Было дело, Александр Святославович, бес попутал.

А те десять процентов, которые не признаются, они что, по-вашему, не нарушают? Нарушают, только совести у них совсем не осталось.

Повозись с наркоманами четверть века – научишься отличать правду ото лжи лучше любого детектора. По неуловимым, неосознанным, но тем не менее верным признакам. Словно щелкает в мозгу какой-то тумблер и тихий голос говорит: «Брешет, собака». Ну, а если голос молчит, то вроде как собеседник говорит правду. Двадцать пять лет в наркологии – прекрасная школа. Как никакая другая учит разбираться в людях. Полезный навык – отличать ложь от правды, только как же он порой осложняет жизнь!

– Александр Святославович, час назад какая-то дама звонила и интересовалась, дежурите ли вы завтра. Я ответила, что да, дежурите, а теперь что-то засомневалась – может, не стоило говорить?

Медсестра Инна Крашенинникова – она такая. Сначала сделает, потом подумает, а еще позже распереживается и начнет искать утешения и понимания. Но в целом – медсестра хорошая. Попадает в любую вену, а в наркологии это умение на вес золота, не трахается налево и направо и никогда не прогуливает. А еще она вежлива и доброжелательна. Остров сокровищ какой-то, а не медсестра.