Черный квадрат

Вы хозяин дачи? — спросил лейтенант, придерживая шапку, чтобы она не свалилась с затылка в снег.

Нет, — ответил я.

Он с хозяином вчера приехал. Водитель той иномарки… Кхы-кхы! — подсказал сторож лейтенанту. — А хозяин вчера поздно вечером ушел.

— Вы сегодня ночевали здесь? — спросил лейтенант. Я кивнул. Милиционер вел себя совсем не так, как я предполагал. Похоже, он ничего не знал про труп.

— Я участковый, — представился лейтанант. — Сторож видел, как ночью кто-то вылезал из вашего окна.

— Этой ночью? — уточнил я. Коля отвел глаза и кивнул:

— Ага, этой. Третий час был. Я вышел на дорогу, думал обход совершить… Кхы-кхы!.. И заметил, что в окне кто-то маячит.

— Что ж вы не подошли сюда, не проверили? —закуривая, спросил лейтенант.

Так… Куда я один пойду? Я в милицию пошел.

Ничего не пропало? — спросил меня участковый. — Вы можете открыть, я посмотрю?

Разговор пошел совсем не по тому руслу, по которому я предполагал. Представляться сейчас старшим оперуполномоченным было не к месту и глупо. Тут, кстати, запиликал телефон. Я извинился и поднес трубку к уху.

— Ну, что у тебя там? — спросил Тарасов.

Сторож утверждает, — громко сказал я, — что сегодня ночью кто-то вылез из окна на первом этаже. Вот участковый подъехал, интересуется, что пропало.

И все? — с облегчением произнес Тарасов. — Фамилию участкового знаешь?.. Ну, дай ему трубку.

— Вас, — сказал я, опуская вниз руку с телефоном. Участковый удивился и, придерживая шапку, потянул ся к телефону.

— Лейтенант Грудников… Здравия желаю, товарищ полковник! Тут сигнал… Да про первый раз он… Я мог бы осмотр… j

Тарасов постоянно перебивал участкового, не давая ему закончить фразу.

— Я понял, товарищ полковник. Мешать не буду! Лейтенант отдал мне трубку, козырнул и, постукивая кончиками сапог о фундамент, сказал:

— Всего доброго!

Он повернулся и пошел к машине. Сторож собрался уже было пойти за ним, как я позвал:

— Коля! Останься на минуту.

По несчастному выражению на лице сторожа я понял, что он готовится к очередной взбучке. «Это хорошо, — подумал я, — неожиданная смена гнева на милось может вызвать в душе этого пьянчуги чувство благодарности, и он станет более откровенным».

Я открыл дверь и кивнул:

— Зайди.

Он нерешительно перешагнул через порог, сразу наполнив прихожую запахом дешевого табака и перегара и, стягивая со стриженой головы вязаную шапочку, стал исподлобья рассматривать картины на стенах.

— Проходи в столовую, позавтракаем, — пригласил я. Сторож, не ожидая такого неадекватного отношения к себе, сначала смутился, и это смущение переросло в робость, когда он увидел хоть и заставленный грязными тарелками, но еще полный закусок и выпивки стол, а затем, чувствуя себя бесконечным должником, горячо заговорил:

Я почему не погнался за ним — я подумал, что вы тут ему засаду устроили, и я только спугну грабителя. И еще подумал, что милиция здесь нужна обязательно. Раз зачастил к вам воришка, значит, надо его брать по-серьезному. Вот как рассвело, так я сразу и пошел к участковому.

Ты садись, садись, — ласково похлопал я сторожа по плечу, придвигая ему стул.

Мы ж как работаем — неделю я, неделю мой сменщик. Оружия нам не выдали, потому как у сменщика судимость есть, прибора для ночного видения тоже не приобрели. А дачных домов на моем участке аж тридцать две штуки! Поди проверь ночью каждый домик…

Да ты не волнуйся, Коля. Поешь, потом расскажешь. Вот бери салатик в коробочке, нарезку. Это балычок, это маслины. Хлеб, правда, немного зачерствел.

Сойдет! Спасибо! — оживился сторож, осторожно стягивая с блюда своими распухшими, лиловыми от мороза руками кусочек ветчины. — Я, значит, Павлу Григорьевичу говорил не раз: дайте мне оружие, бинокль, радиостанцию, и рядом с вашим домом ни одна мышь не проскочит…

Сторож косился на недопитую бутылку «смирновки». Ему очень хотелось выпить, но я не рискнул предложить ему водки из этой подозрительной бутылки. В лучшем случае после первой рюмки свалится под стол. А вдруг загнется?

Эта водка — дрянь, — сказал я. — Мы вчера выпили по маленькой, потом всю ночь от головной боли умирали.

Да мне нельзя! — очень убедительно соврал сторож. — На работе не пью. А плохую водку тем более. Зачем ее пить? Мне за домами присматривать надо.

Закуска застревала у него в горле. Словарный запас заканчивался. Сторож угасал прямо на глазах.

— Может, тебе винца плеснуть? — спросил я. Сторож сделал вид, что глубоко размышляет над этим предложением.

Вино — оно только для мочи. Вино я не пью. Разве если спиртяшки грамм пятьдесят?

А где я тебе спиртяшки достану?

А Павел Григорьевич мне всегда отливал. Там, в прихожей, есть ящик для инструмента. В нем баклашечка со спиртом.

«И чего тогда Павел Григорьевич удивляется, что сторож его дачу проспал», — подумал я, отправляясь в коридор за баклашечкой.

— Хватит, хватит! — замахал рукой сторож, когда я до краев наполнил спиртом стограммовую рюмку под вино. — Не будем, так сказать, злоупотреблять.

Он аккуратно поднял рюмку, мучительно придумывая тост.

За все хорошее, — подсказал я.

Верно! — обрадованно закачал головой сторож. — За все хорошее. Чтоб мы поймали этого воришку…

Он залпом выпил, замер на мгновение, медленно выдохнул на маслинку спиртовый газ и протолкнул сливку в рот.

— Теперь ешь, Коля, и рассказывай, что ты сегодня ночью видел, — сказал я. — Только очень подробно рассказывай. А я тебе всю баклашку и закуску отдам. Лады?

.

19

Тарасов приехал лишь в третьем часу, когда солнце, с трудом поднявшись над косогором и покрасив розовой пастелью стволы сосен, стало скатываться к горизонту. От долгого ожидания и неопределенности мои нервы гудели, как высоковольтные провода, и я уже был готов на любое, пусть самое невыгодное для меня развитие событий, лишь бы не чувствовать себя законсервированным вместе с трупом Вики в одной банке.

Он был в форме и, наверное, потому старательно подчеркивал дистанцию между нами, а мне непреодолимо хотелось мысленно послать его куда подальше и как можно быстрее с ним расстаться. Глянув на меня сквозь затемненные очки и не подав руки, Тарасов вошел в коридор, стряхнул перчатками с плеч снег и, скрипя сапогами, стал подниматься на второй этаж.