Черный маг за углом
Шрифт:
– Да, действительно, – покачал головой фельдшер, набрав в шприц лекарство. – Запаха горелой плоти нет, а горелая плоть есть. Говорю же – мистика. Так, сейчас мне надо, чтобы ее кто-то зафиксировал, а то она так дергается, что я в вену не попаду. Вот вы двое, – эскулап кивком указал на Рюшку и Лену, – сползайте с коек и придержите вашу подругу.
– Она нам не подруга, – буркнула Рюшка, крепко прижимая Губу к полу. – Я просто хочу, чтобы поскорее прекратился этот вой, а то у меня голова сейчас треснет.
– А вторая почему медлит? – поторопил Лену охранник. –
– Ты с ней поосторожнее, – тихо прошелестел кто-то из женщин. – Это же Ведьма!
– Чего-о-о? – вытаращил глаза вертухай. – Какая еще ведьма? На помеле летает, что ли?
И радостно заухал, мысленно аплодируя своему остроумию.
– А вот отсохнет у тебя твой перчик, тогда и узнаешь, какая ведьма, – хмыкнул кто-то еще.
Уханье мгновенно прекратилось.
Тем временем Лена как раз наклонилась над вырывающейся из рук Рюшки Губой и кивнула рыжуле:
– Ты прижимай ее со своей стороны, а я – отсюда. Вот так, – она с силой навалилась на бьющееся тощее тело и кивнула фельдшеру: – Давайте, доктор, действуйте. А то бедняга уже охрипла от крика.
Со своей задачей эскулап справился вполне профессионально – тонкое жало иглы с первого раза попало в вену, и через пару минут Губа перестала дергаться и затихла, тяжело и со свистом дыша. Глаза ее были закрыты, лицо резко осунулось и побледнело.
– Что это с ней? – с сомнением подняла глаза на фельдшера Рюшка. – Чего вдруг синяя такая стала? Что вы ей вкололи?
– Обезболивающее я ей вколол, – устало произнес эскулап, осторожно смазывая обугленные руки Губы. – Сейчас вот повязки наложу и буду начальнику колонии звонить, пусть перевозку вызывает. А синяя она от боли и крика, просто заметно стало, когда затихла. Эту женщину надо в больницу везти, в ожоговый центр.
В этот момент Губа, которой, вероятно, стало чуть полегче, открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Лену.
В глазах зэчки заплескался откровенный ужас, она снова задергалась и захрипела:
– Уходи! Отстань от меня! Я не хотела красть! Я больше не буду! Не надо-о-о-о!!!!
– Это все Ведьма… – сдавленно прошелестело в бараке. – Это она сожгла Губу…
Глава 10
Рюшку мгновенно словно ветром сдуло, она перестала фиксировать Губу и с ногами забралась на свою койку, где судорожно спряталась под одеяло и затаилась.
Охранники отшатнулись и дружно заклацали затворами, а у фельдшера мелко-мелко затряслись руки. Правда, бинтовать пострадавшую он не перестал.
А сама пострадавшая уже не билась и не выла. Потому что не могла – трудно это делать в отключке.
В бараке душным смогом повисла напряженная тишина.
Лена физически ощущала нарастающий страх окружающих, тело словно иголками кололи. Не сильно, но и приятного тоже мало.
– Вы что, с ума посходили все? – криво усмехнулась девушка. – Я ведь тоже спала и от крика проснулась, как и вы все! И охранник сказал, что никого возле Губы не видел! Я разве была рядом с ней, когда вы вошли? –
она перевела взгляд на охранника.– Я не видел, – буркнул тот, насупившись. – Но я ведь прибежал на крик, а что тута делалось до того, как эта заверещала, – не знаю.
– И я не знаю! – заорала Лена. – Я спала!
Все молчали. Но девушка чувствовала – не верят. И боятся. Боятся все сильнее.
Не верят, возможно, потому, что Осенева обманывала.
Лена знала, что произошло. Вернее, догадывалась. Вероятно, Губа увидела светящуюся штучку и решила украсть ее у Ведьмы. А семейная реликвия вовсе не желала переходить в чужие руки.
И ударила по этим рукам…
Значит, чужие не могут прикасаться к медальону, только члены семьи. Ну что же, за артефакт можно не переживать, чего нельзя сказать о самой Лене.
Осенева знала – от тех, кого боятся, постараются избавиться. Рано или поздно. Любой ценой.
То, что произошло со Шречкой и Чуней, зэчки – да и не только они – приняли. Пусть и дали новенькой кличку Ведьма, и побаиваться начали, но не так, чтобы сильно.
Наверное, потому, что две жирные жабы своим террором всех достали, да и превращение их в два гигантских кабачка произошло безболезненно.
А тут – жуть какая! Руки обгорели чуть не до кости! Да, Губу нельзя назвать приятной во всех отношениях дамой, да, она подленькая и трусливая, но и вреда особого никому не причиняла, а после исчезновения покровительниц вообще затихла. И вдруг – такое!
Допустим, поступок Ведьмы можно было бы как-то оправдать, захоти Губа придушить ее во сне, но такого точно не могло случиться! Губа слишком боязлива, с…куха она для мокрого дела.
Вот спереть что-то по-тихому могла. И тырила периодически, и была бита за крысятничество, но жечь руки живьем…
В общем, после того как Губу увезли в больницу, Лена оказалась в полной изоляции. Даже Рюшка перестала с ней общаться. Пару раз Осеневу таскали на разборки к начальнику колонии, у которого мозг вскипал от творившейся в подведомственном учреждении ерунды.
Хотя ерунда – не совсем то слово. Х…ня тут происходила, самая что ни на есть х…вая х…ня!!!
Сначала те две бабы, еле отписался, теперь – того хуже! Ожог рук четвертой степени, заключенной грозит ампутация, а как, что – никто не знает! Бред какой-то несут насчет Елены Осеневой, но не писать же в отчете: «Руки осужденной Слюсаревой сожгла с помощью магии осужденная Осенева»!
Само собой, Осенева все отрицает, еще и смотрит удивленно-насмешливо своими зелеными глазищами, мол, ты в своем уме, гражданин начальник? Что за пургу ты гонишь?
Хотя, если проанализировать события последних месяцев, именно с появления в колонии Елены Осеневой и начались все эти заморочки. Может, совпадение, а может…
Как бы там ни было, а надо попытаться добиться перевода этой зеленоглазой девицы в другую колонию. Другой вопрос – как сделать это самым безопасным для собственной задницы способом? Ведь связи у родителей этой Осеневой нехилые, не супермега, конечно, но и не шелупонь с окраины.