Чёрный меч

— Попадание в другой мир — оно не просто так, это… ну, обычно те, кто туда попадает, попадают зачем-то. Скажем, в этом мире дикость, а мы, такие умные, цивилизацию принесём. У нас даже машины есть и оружие. Или тут постапокалипсис, а мы всех спасём и уведём в свой мир.

— А что про бурю известно? — я подсел рядом и задавал вопросы прямо в ухо, остальные начали расходиться, чтобы не вдаваться в подробности разговора двух психов.

— Это может быть эффект столкновения миров, хотя на столкновение мало похоже, скорее, кусок нашего мира выдернули и сюда вставили. Или вообще оба мира объединились. Не уверен.

— А другой мир может быть полностью безлюдным? — спросил я, ещё раз осмотрев лес вдоль дороги.

— Обычно нет.

— А что надо делать, когда попал?

— Подбить запасы, потом искать людей.

— А где?

— Без понятия, но аборигены нужны конкретно, нужно язык узнать, узнать, какие деньги в ходу, есть ли магия, или только силой всё решать. Если магия есть, тогда…

Договорить он не успел, голова повисла, а сам он начал заваливаться на бок. Пришлось его положить, а под голову сунуть свёрнутый мешок. У костра не замёрзнет.

— И зачем мы эту ахинею слушали? — спросил Лёха, который, как оказалось, стоял у меня за спиной.

— Это как юродивый, который среди бреда выдаёт ценную информацию. Ты ведь видел, что с нами произошло.

— Видел, и да, объяснить не могу.

— Вот и я не могу, поэтому надо любой вариант рассматривать. В одной парень прав, нам нужен абориген.

— А какой абориген будет ночью в зимнем лесу слоняться, особенно в пургу, притом, что в их мире этой дороги нет?

И тут что-то крикнул один из детей, не просто крикнул, а указал вперёд, по ходу нашего движения.

Глава третья

По дороге, хорошо освещаемой пламенем костра, в нашу сторону шёл человек. Шёл не скрываясь. Явно направлялся на огонь, который видно издали. С виду мужчина, высокого роста, комплекцию не видно, поскольку одет в просторную парку из меха с капюшоном. За спиной вещмешок, а на плече висела винтовка.

Что характерно, шагал он не так, как мы, на ногах имелось нечто, вроде коротких лыж или снегоступов, которые позволяли ему не проваливаться в снег. Когда приблизился, мы смогли рассмотреть его подробно. Да, мужчина, на вид лет тридцать пять, стрижен коротко, почти под ноль, небольшая борода, глаза серые, смотрят смело, явно сам настроен мирно и не ждёт от нас враждебности.

— Мир вам, — сказал он, выходя в круг из машин.

Больше он ничего объяснять не собирался, отстегнул свои снегоступы, присел к костру и, снял меховые рукавицы, протянул руки к огню.

— Мама, кто это? — спросил мамочку один из сыновей.

Собственно, ребёнок сформулировал тот вопрос, который у всех нас вертелся на языке. Человек явно не из нашего мира, одежда странная, явно кустарной выделки. Хотя нет, унты, вроде, обычные. Да и винтовка на плече тоже стандартная, русская трёхлинейка. Выглядит только старой, антиквариат просто, как бы не с царских времён. А ещё на поясе тесак, а из заплечного мешка торчит рукоять топора.

Тут дядя Паша снял с костра котелок, где, за неимением продуктов кипела вода, а потом бросил туда полгорсти заварки. Ну, да, хоть чаю попьём. Взяв большую жестяную кружку, я попросил налить, потом присел рядом с путником и протянул ему.

— Благодарю, — спокойно сказал он и принял кружку.

Чай был горячий, но на ветру очень быстро остывал. Он отхлебнул пару глотков, потом удовлетворённо кивнул и посмотрел на нас.

— У нас к вам вопросы, — сказал я осторожно.

— Я отвечу на них, только сам знаю не всё, — сказал он.

Ну, и то хлеб, решил я, пододвинул ему перевёрнутое пластиковое ведро, а сам уселся на складной стул.

— Вы местный?

— Местных тут нет, но я давно здесь живу, — спокойно сказал он и отхлебнул ещё глоток чая.

— Хорошо, а не могли бы вы объяснить, здесь — это где?

Он обвёл взглядом окружающий мир.

— Здесь — это в буре.

— В буре? — удивился я.

— Да ты его о другом спроси, — перебил дядя Паша. — Когда буря кончится?

Пришлый удивлённо посмотрел на старика.

— Никогда, эта буря идёт уже не одну тысячу лет, отчего она должна закончиться?

Мы на несколько секунд притихли, переваривая услышанное, оставалась надежда, что пришелец сумасшедший или коллега Жени по опасным занятиям, но она была слабой.

— Хорошо, — сказал я, — а где мы сейчас? Какие-то ориентиры подсказать можете?

— Буря многое меняет, — сказал он тоном философа, — география здесь не точная наука. Вы здесь, надо полагать, недавно?

— Около суток, — я глянул на часы. — Ехали по трассе, попали в бурю, застряли. Потом костёр развели, потом на нас какие-то твари напали.

— Что за твари? — он нисколько не тревожился, казалось, твари для него — это что-то, вроде забавных букашек.

— Короче, — в круг спрашивающих ввалился слегка посвежевший Женя. — Такие здоровые, чёрные, вроде обезьян. С клыками. В лесу прятались и одного мужика погрызли. У него потом какое-то заражение началось в месте укуса, чернота по телу расходилась.

— И где он? — спросил пришелец.

— Так это… помер.

— Труп надо спалить, — тут же заявил мужик.

— Нет трупа, — горестно сказал дядя Паша. — Утащили ночью.

— Тогда не страшно, труп оборачивается где-то на пятые сутки, а если утащили, то просто сожрут.

— Перестаньте, детям страшно, — сказала мамочка.

— Тихо, — зашипел на неё Лёха, чтобы не спугнула наш единственный источник информации. — Кто сожрёт?

— Упыри лесные, твари злобные, но глупые. Если бы не их зубы, то и бояться нечего.

— В зубах яд? — уточнил Женя.

— Не яд, вроде бы, не могу сказать, и алхимики молчат. Но если зубами человека укусили, то он, скорее всего, помрёт, а через несколько суток восстанет.

— В упыря превратится?

— Нет, — он покачал головой, — просто станет мертвецом на ногах, сильным и агрессивным. Для них слово какое-то придумали, но я его не помню.

— Зомби, — подсказал Женя.

— Точно, зомби, потом такого убить трудно, голову оттяпать или огнём спалить. А лучше и то, и другое.

— А вы-то как сюда дошли? — спросил я. — На вас они не напали?

Он распахнул воротник своей шубы и продемонстрировал странную безделушку на шнурке.

— Амулет, они меня просто не видят.