Черный нарцисс

– Я могу сюда переселиться? – спросила она.

– Прямо сейчас? – удивился адвокат.

– Да, прямо сейчас.

– Полагаю, да, – осторожно ответил адвокат, испытующе глядя на нее. – Хотя, как я уже говорил, одно крыло не доделано, обои не наклеены и потолки… Но в целом…

Виктория не стала слушать дальше. Она включила свет, выключила его – электричество было. Затем направилась в ванную комнату и открыла воду. И горячая, и холодная хлынула из кранов.

– Я буду здесь жить, – объявила Виктория, поворачиваясь к адвокату.

– Как вам угодно. Только тут еще многое нуждается в завершении… Телевидения пока нет, Интернета тоже… сигнализация не проведена, у ворот есть охранник, конечно, но…

Однако Виктория не желала ничего слушать. Она будет жить в этом доме, и точка. Телевизор она все равно не смотрит, без Интернета можно обойтись, добавила она, весело ужаснувшись самой себе. Обычно Виктория сидела в Интернете как минимум несколько часов в день, но ради этого дома можно стерпеть и не такие неудобства.

Глава 42

Вечером она перевезла в свое новое жилище минимум вещей и расположилась в одной из комнат, той, откуда открывался самый красивый вид на беседку и лес. «Надо купить машину и научиться ее водить… А на первое время нанять шофера, пусть он меня возит. Потом нанять рабочих, чтобы закончили ремонт… Адвокат сказал, что прежние ушли, потому что им заплатили не все. Знаю я эти фокусы – прораб забрал себе побольше, а остальным дал поменьше. Да уж… Придется за всем следить самой, иначе…»

В голове перекатывались непривычные, солидные, денежные мысли. Виктория взяла бумаги, которые ей оставил адвокат, и попыталась вчитаться в сухие финансовые строки, но смысл упорно ускользал от нее. А потом затрещал сотовый.

– Алло! Павел? Нет, не отвлекли… Вы нашли в бумагах Лизы хоть какую-то зацепку?

– Нет, – ответил мрачный голос, – ничего не нашли, а данные в компьютерах были уничтожены. – Вспомните, вы точно уверены, что она говорила о мече? Ведь такого оружия не было ни в одном деле!

Да, точно, и она, Виктория, совершенно в этом убеждена. Именно потому, что слово «меч» резануло ей слух, она так хорошо его запомнила.

– Ерунда какая-то, – признался Павел. – При чем тут меч?

– А что, если это не целое слово, а часть другого? – внезапно спросила Виктория.

– Да? – весьма иронично осведомился ее собеседник. – Какого именно?

– Не знаю… Но проверить стоит.

Некоторое время Павел молчал.

– Знаете, – устало сказал он, – если бы она не валяла дурака, а просто, четко и ясно назвала вам или мне имя этого ублюдка, все было бы гораздо проще.

Да, все было бы так просто, как никогда не бывает в детективных романах, где имя убийцы выясняется лишь на последней странице. Но Лиза совершила ошибку, и эта ошибка стоила ей жизни.

Виктория попрощалась с Павлом, попросила держать ее в курсе и вновь углубилась в финансовые выкладки. Однако телефон зазвонил вновь.

– Виктория? Это Антон Помогай.

Едва услышав его имя, она вспомнила об украденном с пальца мертвой Кати кольце и почувствовала, как от неприязни у нее даже скулы свело.

А ведь какой бодрый тон, какая примерная физиономия. Гад.

– Кажется, я должен вас поздравить, – начал следователь, не подозревая о мыслях, которые одолевали в это мгновение новоиспеченную миллионершу Палей.

Виктория высказалась в том духе, что поздравлять ее пока не стоит, и вообще, ей бы очень хотелось узнать, как продвигается расследование… если оно вообще хоть куда-то продвигается, не без ехидства добавила она.

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, – заметил Антон. – У меня забрали дело о четырех убийствах, и теперь его расследуют в одной связке с гибелью Сергея Брагина. Официально, конечно, никому ничего не сообщали, но…

Но что-то мне говорит, мысленно закончила за него Виктория, что коллеги Лизы Кораблевой докопаются до истины куда быстрее подающего надежды следователя-мародера. Кроме того, убийств уже не четыре, а пять, и это не считая того, что при взрыве машины погибли несколько человек.

– И что? – холодно спросила она у своего собеседника.

– Помните, вы говорили, что если бы спецслужбы были как-то причастны… к имитации событий вашего романа… допустим, с целью избавиться от Брагина… тогда бы они полностью забрали расследование под свой контроль. И вот это как раз и произошло.

Виктория поглядела за окно, где над искусственным водоемом, который так и не успели заполнить водой, таяли в сумерках очертания белой беседки.

– Я не собираюсь тягаться со спецслужбами, – веско уронила она. – И вам не советую.

– Вы говорите совсем как прокурор Игнатов. – Она почувствовала, как за много километров от нее, сидя с трубкой у уха, двуличный следователь улыбнулся.

– Это кто?

– Мой начальник.

– А вы хотите самовольно продолжить расследование? – в упор спросила Виктория.

– А вы разве не хотите знать, кто убил ваших одноклассников? – вопросом на вопрос ответил Антон.

Ну да, подумала Виктория сытая, Виктория осмотрительная, Виктория, которая собиралась жить и наслаждаться свалившимся на нее богатством. Вот узнаю я, кто их всех ухлопал, и это будет мне стоить жизни. Как Лизе.

– Мы все равно ничего не выясним, – сказала она Антону, на мгновение забыв даже свою жгучую неприязнь к нему. – Смотрите, как все развивалось. Некто копирует схему моего романа и по ней убивает людей: Катю Корчагину, по мужу Бородину, и Гену Нифонтова. Вроде бы мы имеем дело с сумасшедшим, потому что кто еще мог бы отважиться на что-то подобное, верно? Потом схема становится уже не такой четкой, но людей по-прежнему убивают: Арсения Бородина, мужа Кати, и Диму Шульгина. Тут мы вправе думать, что сумасшедший уже по объективным причинам не может придерживаться романа или решил заняться собственным творчеством, неважно… И внезапно происходит организованное убийство, взрыв с применением бомбы, которое никакой сумасшедший провернуть не в состоянии. После чего все заканчивается. – («Если не считать убийства слишком умной Лизы, которая поняла, кто стоит за всем этим», – прибавила Виктория про себя.) – Знаете, что я думаю? Это игра. Кто-то играет с нами, подбрасывая явные наживки: вот глупая писательница, вот ее роман, вот ее одноклассники. Все как на ладони, и все вроде бы очевидно. Вероятно, предполагалось, что вы меня арестуете или будете как минимум подозревать и начнете раскручивать эту версию. А может быть, тому, кто стоит за убийствами, уже все равно, потому что своей цели он достиг. Вы понимаете, о чем я? У нас десятки фальшивых наживок, но ни одной настоящей улики. Мы одурачены, да, надо в этом признаться просто и честно. Одурачены, потому что противник оказался нам не по зубам… ведь только в детективных романах сыщик всегда оказывается умнее преступника.

– Ну, не только в романах, Виктория Александровна… – вяло запротестовал следователь.

– Хорошо, но что именно мы знаем? Что у нас есть – некая фигура в плаще, с пистолетом, без лица, без имени, без ничего? А ведь было не одно убийство, не два, даже не три. И всякий раз он уходил, не оставляя следов.

Она говорила и думала: «Не оставляя следов… все это замечательно, но ведь Лиза все же отыскала какой-то след… И почему она говорила о мече? Что это может значить?»

– Знаете, Виктория Александровна, – сказал Антон после паузы, – я не верю в убийц, которые не оставляют следов. То, что я ничего не нашел, означает только, что я плохо искал. Или проглядел нечто важное, или… не знаю…