Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов

— Тогда конунг Харальд может потребовать, чтоб Рагнар взял себе другой меч, — сказал Якоб согласно обычаю.

— Я не буду этого требовать, — сказал Харальд, — Конунг Рагнар тоже привык к своему мечу. Пусть будет как будет!

— Потом кто-то может сказать, что оружие было неравным, — напомнил Якоб.

Все задумались. Такое обвинение всегда звучит серьезно и может осквернить память о самом доблестном бое. Известно, злых языков не заткнуть, даже если вбивать в глотки болтунам все камни, лежащие на берегах фиордов.

— Нет, никто не сможет сказать против законов чести, — нашелся вдруг Дюри Толстый. — У конунга Рагнара всего одна рука, а у Харальда — две, в бою он может перебрасывать меч из руки в руку, чтоб отдыхала вторая. Мы же не в силах прирастить Рагнару вторую руку. Но зато можем разрешить, чтоб его меч был длиннее, это будет справедливо.

Ай да Дюри, ну, умен ярл! Вот кто знает наши обычаи и умеет толковать их по справедливости, переглянулись ратники. Рассудил не хуже, чем бог Форсети, Примиритель Спорщиков. Все облегченно заулыбались, а Агни Сильный от избытка чувств хлопнул Дюри по толстому животу, где привольно разместился храбрый и умный дух. После такого могучего одобрения Дюри так и застыл с открытым ртом, побагровел лицом, не в силах вдохнуть в себя воздух. Только потом, продышавшись, он наконец сказал Сильному все, что думает про его длинные руки, которым самое место в пасти волка Фенрира. Тот, оправдываясь со смехом в глазах, объяснял, что не хотел сделать ничего обидного. Случайно вы шло.

Но их перепалка мало кого занимала. Ярлы и опытные в боях хольды все еще не могли рассудить, можно ли при таких условиях признать оружие равным. Этот серьезный вопрос требовал обстоятельного и взвешенного решения.

— Мечи разные — это да. И руки разные… Тогда пусть они бьются на мечах без щитов, — предложил Энунд Большое Ухо. — Чтоб у Резвого была возможность перекидывать меч из руки в руку.

— Это справедливо, — сказал хольд Хальфдан Лысый, старый воин, давно заслуживший в набегах честь и славу, и потерявший глаз и почти все волосы. Когда он снимал свой шлем, его лысина блестела на солнце не хуже начищенного железа. — Но еще справедливее будет, если соперники снимут ножи с поясов. Однорукий не сможет выхватить нож второй рукой, как сможет это сделать Резвый. С одной рукой биться все-таки хуже, чем с двумя…

Ярлы и хольды снова задумались. Да, получается, прав Лысый, не нужно не только щитов, но и ножей…

Тут Агни Сильный опять влез в разговор мудрейших. Поднатужился умом и громогласно предложил отрубить Харальду вторую руку, чтоб не думать больше и сравнять силы одним ударом. Клялся луком и стрелами бога-стрелка Вали, что, мол, пока здесь будут судить и раздумывать, противники успеют пустить корни на ратном поле, а пиво в погребах перекиснет в козлиную мочу.

Молодые ратники ухмыльнулись над остроумием Змеелова, но старшие даже не обратили на него внимания. Все привыкли слушать его вполуха. Кто не знает, что сила Агни не касается его головы? Пусть лучше внимательнее смотрит вокруг себя, как бы опять не подползли многоголовые змеи…

Ярлы и хольды опять задумчиво чесали бороды, крутили лохматыми головами. Конечно, непросто подобрать равное оружие противникам, когда у одного нет руки. Но все равно нужно это сделать, так велит обычай честного поединка.

— Я согласен биться на одних мечах, — сказал я, чтобы положить конец разговорам.

Агни, хоть и глуп до изумления, прав в одном — разговоры быстро надоедают тем, кто привык решать споры железом.

— Я тоже согласен, — немедленно подтвердил Харальд. Ему тоже не терпелось сражаться.

Конечно, две руки, свободные от щита, дают ему преимущество… Я уже думал о предстоящем бое, прикидывая в уме, как буду атаковать и вспоминая его стремительную, ловкую манеру рубиться. Харальд — опасный соперник…

Резвый торопливо сорвал щит с руки, отбросил в сторону. Блестел глазами из-под наличника шлема, спускающегося на нос защитной стрелкой, раздувал ноздри от возбуждения, вгоняя себя в боевую ярость.

Я тоже скинул с плеча и обрубка кожаные лямки щита, ставшие уже привычными. Махнул мечом, разминая кисть руки. Ничего, я тоже опасный противник, со щитом или без щита…

— Пусть воины сойдутся в кругу и сражаются, пока один не убьет другого! — своим громким, натруженным голосом объявил Якоб-скальд. — Я подтверждаю, что поединок начинается на равном оружии, и готов ответить за свои слова перед богами и людьми! Да будет так!

16

Я, Якоб по прозвищу Скальд, старый воин, живущий давно, много ходивший по морским и речным дорогам, много спевший красивых драпп и фольков о подвигах и героях, свидетельствую, что это был честный бой. Ярлы Рагнар и Харальд были знаменитыми воинами, они стоили один другого. Я видел своими глазами, как сражались герои, и никогда не забуду этого. Никто не забудет из тех, кто видел!

Оба соперника были в крепких, многослойных кольчугах и шлемах. Наручи и поножи защищали руки и ноги. Из оружия у каждого был только меч, так было решено всеми.

Харальд выскочил на круг быстро, стремительно, играя мечом и телом, как капля, что дрожит после дождя на листе. Рагнар выходил неторопливо, опустив меч перед собой. По сравнению с Резвым огромный конунг казался медлительным. Но я знал, что это обманчивое впечатление. Змея тоже долго лежит неподвижно, прежде чем броситься на добычу стремительным, незаметным глазу броском. Из-под маски шлема с круглыми прорезями для глаз, закрывающей лицо сверху до кончика носа, я видел его спокойный, уверенный взгляд. Мой побратим конунг Рагнар — великий воин, однорукий, как Тюр Непобедимый, и такой же доблестный!

Схлестнулись они стремительно. Харальд первым наскочил на Рагнара, и мечи встретились со звонким лязгом. Резвый для пробы метил в голову, Однорукий отбил круговым движением. Резвый все так же быстро попытался рубануть того по коленке, но и тут наткнулся на подставленный меч. Самому пришлось отступить на шаг, отклоняясь от ответного удара.

Бойцы отскочили. Снова пошли по кругу, не отрывая пристальных глаз друг от друга. Резвый опять первый не выдержал, во второй раз набежал на соперника. Снова ударились друг о друга мечи, завели между собой железный спор, звонкий и сильный. Так молот в кузне нападает на наковальню, но не может испугать ее своим натиском. Обменявшись ударами, они опять отпрыгнули в стороны, перевести дух…

Да, эти противники умели сражаться. Без щита, за которым можно спрятаться от ударов, прикрыться в последний момент, любая малая ошибка бойца стоит ему пропущенного удара. Но ярлы не делали ошибок, они оба были искусными в ратном деле. Их мечи одновременно нападали и прикрывали своих хозяев. Воины, столпившиеся вокруг и переминающиеся от любопытства, приветствовали каждый удар подбадривающими криками…

Я, Якоб-скальд, клянусь милостью всех богов Асгарда, на это стоило посмотреть! Все уже сбились со счету, сколько раз они сходились и расходились, показывая мастерство обманных приемов. Уже броски Резвого стали не такими стремительными, уже он дышал тяжело и часто, громко всхрапывая сквозь сжатые зубы. Из-под кольчуги, прорубленной на левом плече могучим ударом, сочилась кровь, мелко капая на утоптанную землю. Шлем его, крепко задетый мечом Однорукого, криво сидел на голове, держась только на завязках, сильно врезавшихся в шею. Еще две раны были у него на бедрах, а на скуле болтался надорванный лоскут кожи, из-под которого также сочилась кровь.

Рагнар Однорукий тоже дышал тяжело и громко. И он пострадал в сече, быстрый Харальд оставил на нем свои кровавые метки. Но их было меньше. И он меньше устал. Дальновидный конунг, умный, как сам Один, Бог Мудрости, берег силы с самого начала, когда на каждые три движения Харальда отвечал одним. Я полагаю, Резвый слишком понадеялся на свою быстроту, забыв про силу противника…

Рагнар одолевал Харальда, это было видно всем опытным воинам. Наступал такой момент, когда победа должна была достаться одному из них. Теперь уже Рагнар наступал на Харальда, рубил мечом сильно, словно и не уставал совсем, словно рука у него из железа, а спина и живот — из камня. Могучий воин! Теперь Резвый больше пятился от него, по-прежнему быстро, но уже не так твердо переставляя ноги. Вилял по ратному полю, ускользая от ударов Рагнара. В его глазах по-прежнему горела ярость битвы, но многие видели, противник становится все сильнее, а он слабеет. «Да, Харальд был доблестным воином, надо будет сложить о нем драппу…» — подумал я, торопя события. Словно накаркал, как ворона-падальщица…