Черный принц

Ей так и не удалось полностью отрешиться от внешнего мира, как подобает монахине. Семью из сердца не выкинешь, говорила себе королева. Нужно же знать, как там дела у родных, иначе не будешь знать, о чем молиться.

После смерти Ричарда Альенора так и не оправилась. Прошло пять лет, а королева все еще скорбела. Ричарда она любила больше, чем других своих детей. Он был прирожденным королем, щедро наделенным всеми королевскими достоинствами. У него был только один недостаток — Ричард не любил женщин, а потому не смог произвести на свет наследника. Часто вспоминала Альенора и бедняжку Беренгарию, жизнь которой была так мало похожа на жизнь Альеноры. Как она там? Вспоминает ли дни, когда вместе с Джоанной находилась в Святой Земле? Смерть Джоанны была для Беренгарии тяжким ударом.

Смерть все время рядом, думала Альенора, и теперь она пришла за мной.

В монастырь вернулся один из ее лазутчиков. Королева часто рассылала своих людей во все стороны, чтобы получать сведения о событиях, происходящих во внешнем мире.

Сначала Альенора не поверила посланцу, но он клялся и божился, что говорит сущую правду.

Неужели замок Гайяр сдался французам?!

Любимый замок Ричарда. Эту крепость сын строил долго и любовно, называл «любимой дочерью» и относился к Гайяру нежнее, чем к собственному ребенку, если бы таковой у него имелся. Превосходный замок, неприступная твердыня, ключ к Руану. Как можно было сдать крепость французам?

Ах, Ричард, думала Альенора, я даже рада, что ты не дожил до сегодняшнего дня.

Король уехал в Англию. Руан и вся Нормандия вот-вот сдадутся Филиппу. В скором времени ненасытный французский король приберет герцогство к рукам.

Это уже слишком, мысленно говорила Альенора сыну. Как могли вы допустить такое, Джон? Может быть, следовало все-таки сделать королем Артура? Нет, англичане ни за что не признали бы его, к тому же он был совсем ребенок. Или я ошибаюсь? Джоном народ тоже недоволен. Что же произошло с Артуром? Он исчез так загадочно. Мальчика содержали в Руане, потом туда приехал Джон, и Артур исчез. Наверняка Джон знает, что с ним произошло.

Говорят, принц бежал, выпрыгнув из окна. Если так, то где он сейчас?

Королева чувствовала себя бесконечно старой и усталой. Нормандия потеряна, но что ей до Нормандии? Нет Ричарда, который мог бы согреть ее сердце. Ричард ни за что не допустил бы такого бесчестья. Однако из всех сыновей Альеноры в живых оставался только Джон…

О, Джон, сын мой, что ожидает Нормандию и Англию с таким кормчим?

Настали другие времена. Прежде Альенора села бы на коня и отправилась в Пуату, собрала бы там армию, вторглась в Нормандию…

Но она стара, у нее нет сил, и остается лишь одно — смириться.

Королева умерла в Фонтевро на восемьдесят третьем году жизни. Ее похоронили рядом с супругом, которого Альенора так любила и так ненавидела. Гробницу украсили статуей. Высеченное из камня лицо — строгое и волевое, с королевской диадемой, венчавшей чело, — смотрело на мир мудро и печально. В руках статуи была каменная же книга. Это изваяние должно было напоминать будущим поколениям об Альеноре Аквитанской и ее полной событий жизни.

Так король Джон потерял разом и Нормандию, и мать.

ВЫБОРЫ В КЕНТЕРБЕРИ

Мать умерла. Печально, но зато теперь она не сможет изводить его своими упреками да сравнивать со своим обожаемым Ричардом. Чтоб их всех чума забрала! Чертовы нормандские бароны перекинулись на сторону Филиппа, а английские бароны ропщут, осуждая короля за то, что он лишился владений своих предков.

— Я им всем еще покажу, — хвастался Джон перед женой. — Военная фортуна переменчива.

Он отказывался выслушивать донесения, поступающие из Нормандии. И так ясно, что крепости одна за другой сдаются Филиппу.

— Ну и пусть! — кричал Джон. — Предатели, жалкие рабы! Клянусь лодыжкой Господней, они ответят мне за предательство, когда я отвоюю свои земли обратно.

Джон играл в шахматы, когда ему сообщили о падении Руана. Руан! Твердыня Ролло, самый главный из нормандских городов! Никто из прежних герцогов нормандских не допускал такого позора.

Гонец застыл, ожидая приказаний. Однако король даже не взглянул на него, лишь кивнул и с задумчивым видом переставил на доске слона.

— Пусть торгуются с Филиппом, — пробормотал он, — из-за своих привилегий и традиций. Ваш ход, дружище! — прикрикнул он на барона, сидевшего напротив. — Что вы уставились?

Партнер встрепенулся и сделал нарочито слабый ход. Король потерял Нормандию. Не хватало еще, чтобы он проиграл шахматную партию!

Игнорировать вести, поступавшие из-за моря, Джон далее не мог. И так уже англичане роптали: «Нормандия пала, на очереди Анжу и Пуату. Неужто король решил отказаться от всех наших заморских владений?»

Джон предпринял еще одну попытку заключить перемирие с Филиппом, но французский король вновь с пренебрежением отказался. Мира не будет до тех пор, пока Джон не предъявит Артура — «мертвого или живого», — зловеще добавил Филипп.

Призрак племянника не давал Джону покоя. Филипп явно подозревал, что Артур убит — если не самим Джоном, то по его приказу. Разумеется, французский король отлично понимал, что, если Артур убит, Джон показать его не сможет, но и вины своей не признает. Такое положение дел вполне устраивало Филиппа, и он собирался извлечь из ситуации максимальную для себя выгоду. Пока же он вел переговоры с самыми влиятельными английскими лордами, вроде Вильяма Маршала и графа Лестера, владевшими обширными землями в Нормандии. Эти лорды не хотели терять своих заморских владений, но и присягать на верность французскому королю тоже не желали. Они оказались в весьма деликатном положении, поскольку Филипп, захвативший Нормандию сегодня, мог лишиться этих земель завтра. Тогда французский король предложил, чтобы лорды заплатили по пятьсот марок за право сохранить свои нормандские поместья. Им предоставляется отсрочка на один год. Если до истечения этого срока Джон не отвоюет Нормандию, бароны должны присягнуть Филиппу и объявить себя французскими вассалами.

Предложение было щедрым, ни один лорд не ответил отказом.

Вильям Маршал, как человек честный и прямой, специально приехал в Англию, чтобы сообщить Джону о случившемся. Король воспринял весть достаточно спокойно.

— Я понимаю ваши мотивы, — сказал он. — Вы хотите сохранить земли, но не желаете изменять своему государю. Можете мне поверить, Нормандию я отвоюю прежде, чем истечет год.

Маршал отнесся к этому заявлению с недоверием, однако испытал глубокое облегчение, увидев, что король не разгневан условиями соглашения.

Еще несколько недель прошли в томительном бездействии. Каждого нового гонца с материка в Англии ожидали с тревожным опасением. А потом вдруг король ни с того ни с сего преисполнился жаждой деятельности. Однажды утром он проснулся и велел вызвать к нему Вильяма Маршала.

— Ну, вот час и настал, — объявил Джон. — Мы переходим в наступление. Если сидеть сложа руки, Филипп захватит Аквитанию. Я отправляюсь в поездку по стране собирать солдат и деньги. Пусть король Французский знает, что я готов скрестить с ним свой меч.