Черный пролетарий
Шрифт:
— Курить — здоровью вредить.
Его рыхлый спутник поглощал с блюдечка тёмно-серое яйцо, замученное до столь плачевного состояния ходями в адовой яме или ещё каком стрёмном месте согласно неведомым русскому человеку технологиям раннего палеолита. Он сделал вид, будто искателя огня не существует.
Зато проворный китайчонок Ли ловко продал клиенту коробок спичек с этикеткой публичного дома. Михан взял фарфоровую пепельницу с синими павлином и красными иероглифами, плюхнулся на диван, раскурил косяк. Затянулся что было сил, задержал дыхание, мощно изверг дым. Подождал.
— Будешь?
— Нет, — категорично отказался Жёлудь.
Бармен принёс рюмки с желтоватой жидкостью, сразу положил на стол счёт.
— Платить сейчас, пожалуйста, — вежливо сказал он.
Молодой
— Как тебя зовут? — севшим голосом поинтересовался Михан.
— Брюска.
Жёлудь немедленно расплатился.
Из-за штор вынырнули обещанные красавицы в открытых платьях с воланами, оборочками и рюшечками, облепили завсегдатаев.
— Они и явились раньше, — утешительно молвил Жёлудь, пригубляя жгучий напиток.
Михан затянулся полной грудью.
— Ох, кхе-кхе, — не сдюжил он, резко выпрямился, пустил дым сразу изо рта, носа и ушей. — Какого… кха… козла. Бушь?
— Не-а, — вальяжно мотнул головой Жёлудь. — Прёт тебя, волка?
— Не… Просто не в то горло, — оправдывался молодец. — Что-то ваще не накрывает.
Спеша накуриться, пока не подошли девочки, Михан наскоро продышался и дунул ещё.
Хорошо было шабить анашу в зале ожидания роскошного борделя посреди китайского квартала в столице работорговли земли русской!
— Я моряк, прикинь! — захохотал Михан.
Глядя, как он угорает, Жёлудь и сам задавил лыбу. Моряк, так моряк. Тем более что все девочки бежали к нему. Красивая китаянка из числа не разобранных клиентами направилась было к молодому лучнику, но резко изменила курс и села рядом с сыном мясника:
— Привет, морячок, — промурлыкала она.
«Не очень тебя и хотелось», — надулся Жёлудь и тут же со мстительной радостью узрел высокую стройную азиатку с большими буферами, подмигнувшую настолько развратно, что парень немедленно поманил к себе. Призывно виляя бёдрами, с немного угловатой грацией подошла и опустилась на диван.
— Вечер! — голос у неё был с хрипотцой.
— Вечер, — Жёлудю понравилось лаконичное приветствие.
— Угостите даму выпивкой.
— Запросто, — и махнул бармену. — Брюска!
Китайчонок Ли, не заморачиваясь с расспросами, притаранил рюмаху жёлтой отравы парню и высокий стакан розового коктейля для шлюхи.
Жёлудь замялся. Он не знал, как себя вести в борделе.
— За встречу, — посмотрев в бесстыжие глаза, молодой лучник пригубил из рюмки.
— Меня зовут Бобо, — тихо сказала фея и облизнула длинным изворотливым языком край стакана.
— За знакомство…
Парочка со своего края поднялась, китаянка повела Михана за шторы. Жёлудь, испытывая изрядную зависть, махом допил, чтобы не отстать от товарища по детским играм в столь ответственном деле как забег по публичному дому.
— Пойдём в нумера, — поторопил он.
— Пускай всё сон, пускай любовь — игра, — манящий шёпот Бобо туманил разум. — Орал, анал, комбинированный способ…
За шторой оказалась узкая скрипучая лестница с шаткими перилами.
— Комбинированный способ мне нравится, — поддакнул Жёлудь, хотя не представлял, что это такое.
Портьеры наверху скрывали от посетителей в зале великое многообразие шумов. Скрип, глухие удары, стоны, визг, мяуканье, кудахтанье и даже шипение, которое многое могло бы сказать змееусту, окунали в густую атмосферу любвеобилия. Бежать от него было некуда, оставалось наслаждаться процессом, вливаясь и становясь его частью.
Вознамерившись с головой нырнуть в котёл блудного хода, Жёлудь прошёл за Бобо в свободный нумер. Затворились. Слыша за спиной шелест снимаемого платья, Жёлудь осматривался, неловко скидывая куртку. Рука распухла и с трудом выползала из рукава.
Комната феи убранством не отличалась. Квадратная кровать с бархатными петлями в изголовье застелена помятой, но чистой простынёй. Возле кровати тумбочка с загадочными приспособлениями розовых и фиолетовых расцветок, а также самые настоящие тюремные кандалы с толстыми коваными перекладинами, но браслетами, обшитыми заячьим мехом. Розги. Семихвостая плеть из мягкой кожи. А для чего могла понадобиться длинная пирамида из гладких деревянных
шариков, скреплённых шнурком, молодой лучник даже боялся подумать.— Тебе помочь, милый?
Жёлудь отвлёкся от созерцания невиданных игрушек. Он обернулся. Фигура Бобо потрясла его. Стройное тело с жёлтой матовой кожей не имело ни капли лишнего жира. Крупные, идеально круглые груди. Литой рельеф брюшного пресса. Из лобковой шерсти торчала красная елда.
— Комбинированный способ! — сипло предложил Бобо.
В уютненьком кабинете Пандорина на ковре стоял старший опер. Немолод. Тёрт. Стрижен под машинку. Волосы с проседью, глаза с прищуром. На лбу недосрезанное клеймо «В», «вор», значит. Поверх, крест-накрест две косые полосы посвежее в виде буквы «Х», похерено, мол. Но и до того, как взыскание было снято, хорошо послужил под прикрытием клейма, выпасая жуликов и воров. Одет старший опер в кожаную тужурку, рубаху с вензелями неведомых графьёв, купленную в секонд-хенде, портки чиста рабочие, чтобы не отсвечивать в пролетарских кварталах. А клейма можно шапкой прикрыть. По сю пору мог старший опер вывести в кабаке на откровенность заезжего фраера, коими полнится Великий Муром. Удивительные признания первому встречному про себя и своих знакомых делают простаки за рюмкой водки. С фраеров жира было снято немало. Дольше Пандорина работает в уголовном розыске старший опер.
— Чего снискался нашей милости? — вроде в шутку поздоровался начальник сыска.
— Доброжелатели поганку замутили, — опер переминался с ноги на ногу. — Есть информация, вас китайцы своим кандидатом на выборы будут выдвигать. Кто-то прогнал телегу. Сегодня об этом весь рынок говорил.
— Суки, — Пандорин хрустнул пальцами. — Сам в это веришь?
— Гнильё, — опер отвёл глаза. — Под вас копают, доброходы.
Он вытащил свёрнутую в трубочку газету «Из рук в руки», раскрытую на предпоследней полосе, где помещались всякие заметки, бережно разгладил, осторожно положил на стол.
— Видели подстрекательство про опасность?
После такой подачи невозможно было не взять в руки мерзопакостную газету невольников, черни и работорговцев.
«Не отвертелся», — подумал Пандорин и отыскал заметку.
ЖОЛТАЯ ОПАСТНОСЬ
«Чо-почом?» — спрашивают пацаны на районе и не находят внятных ответов, ибо их нет.
Цены на продукты в китайских лавках растут до неподъёмных, дорожает и водка. В результате, крайними остаются дети. Они голодают. И немудрено. Кто же набъёт до верху корзину для пожрать, когда дома нету ни капли спиртных напитков? Вот и не укупишь всего. Смотрят на вас детишки большими печальными глазами, потому что китайские торгаши ВНЕЗАПНО сделались прижимистыми.
«Чо вдруг?» — поинтересуются пацаны и найдут отгадку в событиях последних дней. Надысь китайский террорист кинул большую бомбу в карету генерал-губернатора. Мощным взрывом экипаж был разорван на мелкие клочья, а сам бомбист скрылся бегством, чтобы привести в действие другую адскую машыну в Слесарном переулке, доме 5 в. Тока по щасливой случайности никто не погиб, а барак придётся сносить и строить заново, его разворотило до полной непригодности к проживанию. Семьи русских рабочих остались без крова, зато китайцы не пострадали. Но и опосля узкоглазый бомбист не унялся. Он устроил бойню в роще на Болотной стороне, стрелял и давил мирных отдыхающих колёсьями напропалую. И всё это один ходя, а в Великом Муроме их мириады!
Китайцы заполонили всё. Они убирают наш мусор, строят нам железную дорогу, торгуют в наших магазинах, состоят в купеческой Гильдии. Они выдвигают маньчжурского кандидата на досрочных выборах ввиду трагической гибели действующего главы государства.
Они проталкивают своего!
Для этого китайцам нужны деньги. Наши деньги. И они получат их с нас.
Мы сами добровольно заплатим китайцам за то, чтобы посадить на шею китайского генерал-губернатора. Впервые с 2267 года Великой Русью будет править косоглазый.
И это ещё не предел иноземному произволу.
«Чо как?» — интересуются пацаны. Хороший вопрос, потому что наш ответ будет неоднозначный.