Черный риэлтер

— А что ж ты тогда развелся с ней?

Майор скривился.

— Я? Я с ней не разводился. Это она со мной.

— Значит, было за что. Да ведь?

— Да было, — он обхватил голову руками, — дурак! Прижал тут одну в гараже, соседку, а Надька застукала. Ну, а там и понеслось. Она меня из дома выгнала, я в запой, в гараже жил все лето. Потом, очухался — уже холостой, без жены! Свобода, мать ее за ногу!

— Она к детям, что ли уехала? — спросила Сонька.

— Ну да, в Пермь. Она давно уже пилила меня, чтобы туда переехать. Ну, и что она убралась туда, корова?! Счас только мешается там! У них уже всех семьи, а она еще приперлась, гордая! Шестая на двадцать пять квадратных метров.

Идея, мелькнувшая в голове Софьи, пять минут назад, к этому времени оформилась окончательно.

— Эх, мужик! Знаешь, что бы я на твоем месте сделала?

— Ну и что?

— Продала бы ее нахрен, эту квартиру, — она кивнула головой на стены, — да с деньгами бы, трезвым, одетым с иголочки, приехал бы к жене. Там бы купили квартирку и детям бы не мешали, и сами бы рядом с ними жили.

В глазах полупьяного офицера появилось выражение осознания этой мысли. Похоже, он оценил ее. Софья поднялась со стула, похлопала его по плечу.

— Подумай над этим, солдатик. Я это быстро смогу сделать. А пока давай, выпьем, что ли, за твою жену.

— Давай! — согласился майор. Через полчаса он уже лез к Софье обниматься, пробовал ее даже завалить на диван, но она легко справилась с его пьяными претензиями, и вскоре Соков уснул. Тогда она закрыла входную дверь и уже спокойно, тщательно проверила все документы отставного майора. Удостоверившись, что в паспорте все как надо, она забрала его с собой, а так же сунула в карман записную книжку и ключи от квартиры. Через два часа она ключи и паспорт вернула. Она уже его многократно отксерила, сделала на рынке точно такие же ключи. А вот записную книжку, с телефонами жены и детей, ликвидировала совсем. Так, чтобы отставной майор уже никогда не мог бы до них дозвониться.

Соков спал, и не знал, что его уже приговорили.

ГЛАВА 15

С утра Ольга не смогла отвезти Юрия к врачу, к нему приехали те самые опера из Торской уголовки. Ольга даже отпросилась у руководства, ей было интересно, что же такое придумал ее почти, что супруг в отношении этого маньяка. Торских было трое, и все они были, действительно были неприлично молоды. Они с явным интересом посматривали в сторону сидевшей в сторонке красивой женщины в синей форме работника прокуратуры.

— Ну, что ж, Олег, я так же присоединяюсь к версии о том, что этот маньяк приезжий, — начал рассказ Юрий. При этом он морщился, но не от того, что эта тема была ему неприятна, просто у него по-прежнему болела голова. — Вы исходили из того, что платформа, рядом с которой убивали женщин, находиться на окраине города, в районе новостроек. Все убитые возвращались из Железногорска либо с работы, либо с учебы. Убивали их в этом леске, буквально в ста метрах от железной дороги, и в трех ста от домов. Поэтому у вас было предположение, что он, маньяк, ехал вместе с жертвой, выбирал ее, и после этого уже душил. Но я обратил внимание на другой фактор. Через полчаса после прихода этой электрички идет другая, так же «рабочая», но идет она только до Кривова, это у ней конечная остановка. Теперь смотрим сюда.

Юрий обернулся к нарисованному вчера плану.

— Вы сказали, что эта тропинка ведет в город. А вот эта — на завод «Синтезспирт». Тут они сходятся, и тут же, в радиусе ста метров, происходили все убийства. Никто из жертв не прошел дальше этого перекрестка, в сторону многоэтажек. Я вчера весь вечер просидел на телефоне, и узнал, что за полчаса до прихода первой электрички на этом заводе кончается смена. Кажется все просто. Десять минут на то, чтобы помыться и собраться, десять минут — чтобы дойти до платформы, встретить студенток, задушить, и уехать к себе в Кривов. Но, один мой знакомый работал там, и сказал, что они на самом деле еле успевали на эту электричку. А некоторые, как он там сказал — аппаратчики, совсем не успевали.

Ольга заметила некоторый скепсис на лицах торских коллег. Но Юрий продолжал.

— Это подтверждает еще один факт.

Он подошел к стенному календарю, и начал методично помечать некоторые даты.

— Это числа, когда произошли убийства. А эти недели пусты.

Он вычеркнул карандашом эти недели.

— В эти недели он был на второй смене, с девяти вечера до девяти утра, и, значит, ни как не мог убивать.

Этот аргумент перевесил чашу скепсиса торских оперов в сторону понимания.

— Да, красиво получается. Выходит, нам надо проверить одну только смену завода, и людей, кто работает на нем из Кривова? — спросил Олег.

— Да, именно так.

— А почему он последние два месяца перестал это делать? — спросил другой опер.

— Может — уволился, может — заболел, — предположил Юрий. — Хотя они после такого не уходят, это втягивает как наркотик. Я так думаю, это человек средних лет, неженатый, скорее всего — простой работяга.

— А почему средних лет? — спросил самый молодой из оперов.

— Потому что молодежь и стариков у нас берут на работу с неохотой.

— А почему неженатый? — спросила уже Ольга.

— Тогда бы он спешил успеть на первую электричку. А он едет на второй. Ты бы стерпела, что бы муж твой возвращался позже, чем он может?

— Конечно, нет. А почему он работяга, а не, допустим, начальник смены? — еще раз не поверила Ольга.

— Потому что начальство такого ранга, начиная с мастеров, приезжает и уезжает домой на своих машинах. Я узнавал. Понятно, Ольга Леонидовна?

— Понятно, Юрий Андреевич.

Астафьев обернулся в сторону оперов.

— Так что совет мой просто: попробуйте проверить работников этих вот смен. Он должен быть из Кривова, и сейчас не работать по каким либо причинам.

— Хорошо. Спасибо вам, Юрий Андреевич.

Олег встал.

— Здорово вы нам работу облегчили. Мы за эти полгода весь район тут перерыли: студентов, рабочих, всех, кто ездит на этой электричке. И — ничего похожего. А тут фронт работ — человек пятьдесят, не больше.

Опера по очереди пожали Астафьеву руки, забрали свои бумаги и ватман Юрия, и ушли. Самый молодой до самого порога косился в сторону Ольги, настолько его поразила ее знойная красота.

— Ну, ты монстр, Астафьев, — призналась Ольга, когда дверь за ними закрылась. — Я тобой горжусь.

Юрий отмахнулся.

— Да, рано еще гордиться. Вот поймают они его, тогда и я скажу, что я гений.

Говоря эти слова, Астафьев морщился.

— Что, голова все болит? — обеспокоилась Ольга.

— Да.