Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

Вернувшись к «шкоде», он встал на колени и начал рубить лед монтировкой, но тут же вспомнил, что видел в багажнике саперную лопатку. Однако даже с помощью лопатки ему потребовалось почти четыре часа, прежде чем удалось сделать прорубь необходимой величины. Когда лед наконец поддался и затрещал, измученный Аркадий едва успел отпрянуть в сторону. Глубоко и часто дыша, он долго смотрел на медленное погружение Митиного «саркофага» под воду.

— Вот и все. Прощай, Митя. Прощай, морячок! — прерывисто сказал Аркадий и полез за сигаретами. Какое-то время он нервно курил, глядя на огромную черную полынью. Его лицо не выражало никаких эмоций. Докурив сигарету до самого фильтра, Аркадий поспешно направился к берегу, по пути прихватив заветную сумку.

Выбравшись на дорогу, он принялся отчаянно голосовать. Первый же остановленный им водитель согласился довести его до железнодорожной станции Подсолнечная.

Глава 13 Невозможно возвратиться в прошлое

Аркадий, не просыхая, пил два дня подряд. Потеря Мити была для него трагедией, не поддающейся осмыслению. После ухода из жизни единственного друга ему стало казаться, что он заключен в некую сферическую оболочку и теперь парит в состоянии невесомости, постоянно сталкиваясь с остроконечными предметами. Оглядываясь в прошлое, Аркадий постоянно переосмысливал многие события своей жизни. То, что произошло, было ужасно, но еще более ужасным было осознание того, что невозможно возвратиться в прошлое, чтобы изменить обстоятельства, приведшие к трагедии. Во всем случившемся Аркадий винил только себя. Теперь он не видел выхода из тупика, в который сам себя загнал. От переутомления и непрерывной пьянки Аркадий периодически проваливался в нездоровый сон. Вот и в данный момент он раскинулся на диване и задремал. Работал телевизор, в пепельнице дымилась гора окурков, на журнальном столике стояли остатки закуски, а на полу валялись пустые бутылки из-под пива и коньяка. Там же находилась и раскрытая сумка, причем несколько долларовых пачек валялись прямо у него под ногами.

Проснувшись, он допил коньяк и занюхал его куском лимона. Затем приступил к поиску своего мобильника. При этом неоднократно что-то ронял, а однажды и сам чуть не свалился на пол. Наконец он нашел телефон и кое-как набрал хорошо знакомый номер.

— Маша? — спросил он дрожащим голосом.

— Привет! — обрадовалась девушка.

— Машенька… мне очень сильно хочется увидеть тебя, — признался Аркадий.

— Мне тоже, — живо отвечала она.

— Но после недавних событий я отвратительно выгляжу, поэтому… — начал было оправдываться Аркадий, но его собеседница не дала ему договорить:

— Это для меня не главное. Я могу приехать туда, куда ты скажешь. Если ты хочешь, то я это сделаю прямо сейчас.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Где ты живешь?

— Нет. Мы встретимся с тобой где-нибудь в центре.

— На самом деле я очень сильно переживаю за тебя. Как-то странно все сложилось… И моя подруга осталась без известий о своем любимом человеке, и тебя я не могу увидеть уже который день…

— Мы обязательно увидимся сегодня. Я прямо сейчас собираюсь, привожу себя в порядок и через часа три заскакиваю за тобой в офис. Хорошо? — пытался быть убедительным Аркадий.

— Я жду тебя. С нетерпением, — трепетно произнесла она.

— Все!

Аркадий встретился с Машей ни живой ни мертвый. Даже такой семижильный и «пуленепробиваемый» человек, как он, не мог выдержать невероятно мощный каскад трагических событий последних дней да еще скрывать от Маши свое состояние и пытаться казаться непоколебимым. Он стоял около ее офиса и держал в руке огромную белую розу, а Маша смотрела на него восторженными, блестящими глазами и каждому его слову, казалось, придавала космическое значение.

— Если бы ты только знала, как я сейчас рад просто стоять с тобой на улице и…

— Я тоже безумно рада видеть тебя живым и невредимым.

— Можно я тебя поцелую? — спросил Аркадий, вручая Маше розу.

— В щеку или в губы? — лукаво спросила девушка, но потом, словно бы и сама засмущавшись своего «нескромного» вопроса, полуприкрыла глаза и потянулась к нему с поцелуем.

Рожденное им ощущение близости обрадовало их обоих. Это был настолько откровенный поцелуй, что после него уже не нужны никакие слова, кроме самого простого и откровенного приглашения, высказанного тихим, словно бы просящим голосом:

— Поедем ко мне…

Близилась полночь, когда Маша зажгла ночник. До этого они лежали на диване, закутанные простыней и слившиеся в долгом объятии после первой интимной близости, все еще державшей их своим теплом. Когда гостиная немного осветилась, они молча посмотрели в глаза друг друга. И этот безмолвно интимный диалог сблизил их еще сильнее, ибо с кем, как не с самым близким на этой планете человеком, можно разговаривать взглядами?

Но если Маша наивно и откровенно восхищалась своей новой влюбленностью, понимая, что наступил праздник всех чувств и ощущений, сопровождаемых сильнейшей тягой к удивительному во всех отношениях «Антону», то душа Аркадия была настолько отягощена памятью о кровавых событиях последних дней, что он уже был просто не в состоянии радоваться столь прекрасному и простому человеческому счастью, как теплый полумрак уютной комнаты и красивая обнаженная и влюбленная в тебя девушка рядом.

— Я хочу кое-что сказать тебе. Кое-что важное. Но только ты, пожалуйста, отнесись к этому не как к пустым словам. Не как к случайно нахлынувшему чувству. Ладно? — прошептала она ему на ухо, словно бы опасалась, что их могут подслушать.

— Ладно, — шепнул в ответ Аркадий.

— Мне кажется, что я наконец нашла именно того человека, которого искала и ждала всю жизнь. И ведь подумать только, я знаю тебя всего несколько дней, а мое сердце уже само приняло решение.

— Ты знаешь, мне как взрослому мужчине, быть может, стыдно говорить такое, но то, что сейчас произошло между нами, не сравнимо ни с чем, что я когда-либо ощущал раньше, — сказал Аркадий и сам не понял — наврал он или нет.

— Такое впечатление, будто мы летаем где-то в облаках, — касаясь губами щеки Аркадия, говорила Маша.

— Машенька, мне рядом с тобой так хорошо и спокойно. Я даже не могу объяснить себе, почему это происходит, но мне кажется, я защищен тобой от всего мрачного и печального, что есть в моей жизни.

— А мне кажется, что мы с тобой знакомы давным-давно. И все эти годы просто ждали, когда снова встретимся. Спасибо тебе, что ты пришел в мою жизнь. Знаю, что это звучит очень банально, но, к сожалению, я не поэтесса и не умею красиво выражать свои чувства.

— Так это же прекрасно! — горячо откликнулся Аркадий. — Я и люблю тебя именно за твою искренность и чистоту. Не хватало еще уродовать их разными красивостями! Да и что за удовольствие заниматься любовью с поэтессой! — неожиданно усмехнулся он.

— А ты пробовал?

— Не важно. Я просто представил себе, как отдающаяся поэтесса даже в самый апогей страсти продолжает думать о том, как она изложит все это в стихах. Ну и какой искренности можно ждать от подобной дуры? Нет уж, милая моя, оставайся лучше такой, какая ты есть!

— Обещаю. Но сейчас у меня такое впечатление, будто мы летаем где-то в облаках…

— Опять поэзия? — с притворным негодованием воскликнул Аркадий, и оба засмеялись.

— А поедем танцевать! Я хочу танцевать! — неожиданно воскликнула Маша, после чего, обнаженная, легкая и прекрасная, соскочила с дивана и потянула Аркадия за руку. — Вставай же, лентяй, вечер еще только начинается! Или же вам, сударь, было нужно от бедной девушки только одно, и теперь вы подумаете над тем, как бы поскорее удрать?