Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Пигал повидал немало самых диковинных представителей животного мира разных планет, но там природа держалась в разумных рамка, здесь же, на Хрусе, она махнула рукой и пустилась во все тяжкие. Результатом этой вопиющей безответственности и явились легоны. Дракон Сюзи, сам, кстати говоря, не блещущий красотой и соразмерностью форм, все-таки был прав, характеризуя легонов как существа, не имеющие себе равных по уродству и свирепости. Князь Тимерийский решил, что одной собачки им хватит за глаза, и достойнейший магистр с ним охотно согласился, после чего и был подсажен князем на широкую спину хрусского монстра.

Пигал как вцепился в костяной гребешок, третий сверху, если считать от головы, так уже больше не выпускал его из рук, несмотря на чудовищную тряску. Легон двигался прыжками, как сиринский

тушканчик. При этом голова его, в которой без труда разместились бы десять магистров, болталась из стороны в сторону на невообразимо тонкой шее. Пигал все время испытывал беспокойство по поводу слетавшей с огромных клыков пены, которая грозила попасть ему в лицо. Что и говорить, это была бы весьма неприятная процедура омовения. Сиринец оглянулся назад, на чудовищный хвост, выделывающий невероятные кренделя в воздухе, и тут же поспешил вернуться в исходное положение – голова закружилась. Единственное, что устраивало в легоне сиринца, это скорость. Двигался хрусский монстр довольно быстро, и появилась надежда, что путешествие завершится раньше, чем доведенный тряской до отчаяния магистр наложит на себя руки. Князь Тимерийский дремал, уткнувшись носом в четвертый гребешок легона. Звериная шкура, в которую он был облачен милостью Великого Магуса, делала его похожим на рыжую арнаутскую обезьяну. Магистр собрался было сказать об этом князю, но передумал. Не было смысла затевать сейчас ссору. К тому же Тимерийский мог отплатить сиринцу той же монетой, ибо Пигал не без основания полагал, что выглядит не лучше князя. Но как бы ни была уродлива меховая одежда, она спасала от ночной сырости и прохлады. А на планету Хрус вновь опустилась ночь, и переполненный впечатлениями Пигал не сразу это осознал, а осознав, приуныл, поскольку по личному опыту знал, что хрусская ночь в гораздо большей степени, чем день, склонна к сюрпризам. Легон оглушительно рявкнул что-то неразборчивое, и магистр едва не свалился под его заднюю лапу с давно не стриженными когтями.

– То ли пугает кого-то, то ли сам боится,– спокойно прокомментировал поведение легона князь.

Пигал с трудом мог себе представить существо, способное напугать такую милую собачку, как легон.

– Пугает неизвестность,– наставительно заметил Тимерийский и постучал голой пяткой по шее легона.

К удивлению магистра, Магусова собачка остановилась, вывалив из пасти совершенно неприличных размеров язык.

– Доброе животное,– погладил легона по голове князь Андрей, и, в общем, был прав, поскольку и у магистра никаких претензий к дворняге Великого Магуса за время путешествия не накопилось.

– А куда мы приехали? – спросил Пигал, обретая вместе с нормальным кровообращением в нижней части тела и уверенность.

– Мы с тобой, достойнейший, подрядились освободить красавицу из рук коварных и свирепых карликов, обитающих в этих горах и предательски перешедших на сторону Черного мага Кибелиуса, злейшего врага нашего недавно обретенного союзника. Суть проблемы в том, что нежнейшее создание, спасаясь от преследований негодяя Кибелиуса, решило укрыться в объятиях Магуса, а карлики этому воспрепятствовали. Магус рвет и мечет, и я ему сочувствую, поскольку он кругом прав: нельзя лишать женщину права выбора. Тем более что это не просто женщина, а королева Игирии и Вефалии, следовательно, дама не бедная, помимо прочих личных достоинств, которые, надо полагать, тоже имеются.

– А где находятся эти Игирия и Вефалия? – поинтересовался Пигал, которому очень не понравилась история, рассказанная князем.

– Понятия не имею. Но, видимо, места богатые, раз у Магуса слюна изо рта капает. Не из-за девки же она у него капает, как ты думаешь, магистр?

– И ты готов отдать невинное дитя в руки монстра? – задохнулся от возмущения Пигал.

– А с чего ты взял, магистр, что дитя невинное? – усмехнулся Тимерийский.– Может, это такая чувырла, что никто, кроме монстра, на нее и не польстится.

В словах князя, надо признать, был резон. Достойнейший Пигал уж слишком близко к сердцу принял трагическую судьбу неведомой королевы. В конце концов, если представить, какой может быть женщина, способная полюбить такого выродка, как Магус, то получается образ не совсем в духе романтических историй Светлого круга. Магистр просто упустил из виду,

что они сейчас находятся в чужом и враждебном мире, живущем по законам, отличным от обычаев людей гуманных и просвещенных.

Легон не захотел следовать за князем к загадочной груде камней, прилег на хрусскую почву и тоскливо заскулил. Пигал испугался за свои уши, но выругать дворнягу не позволила совесть, поскольку он и сам испытывал беспокойство.

– Не могу понять, человек молодой, почему тебя все время тянет в места, где пахнет гнилью?

– Ты что, уже не хочешь спасать красавиц, магистр? И потом, разве тебе, как ученому, не интересно окунуться в чужой мир. Коллеги умрут от зависти, читая твои труды.

И этот туда же. Достойный ученик просвещеннейшего Семерлинга, ничего не скажешь! Конечно, достойнейший Пигал ученый, но его интересы лежали совсем в иной области, чем та, куда тянуло беспутного мальчишку. К тому же магистр попал в этот мир не по своей воле, а потому и чувствовал себя марионеткой, которой управляют могущественные силы, добивающиеся каких-то неясных целей. С такими ощущениями человеку, считавшему себя свободным и даже где-то значительным, жить было ох как непросто.

– Ты ничего не чувствуешь, магистр?

– Ничего.

Если честно, то достойнейший Пигал испытывал страх, но он его испытывал с первой минуты своего появления на Хрусе, так что говорить о нем не имело смысла.

– По-моему, вон тот камень может быть нам интересен.

Ничего примечательного в обтесанной до тошноты и торчком стоящей плите Пигал не обнаружил, кроме величины. Но магистру доводилось видеть камни и покрупнее этого.

– Вон там, наверху.

Пигал вынужден был признать, что камень действительно несет на себе какую-то информацию, по той простой причине, что трудно было теперь не заметить высеченные на нем иероглифы. Но если князь думает, что эти иероглифы заинтересуют магистра и дознавателя, то он заблуждается. Пигал столько повидал в своей жизни иероглифов, что эта изукрашенная плита не вызывает в нем ни малейшего энтузиазма. Стоило отправляться на край света, чтобы заниматься такой ерундой. Очень может быть, что эти рисунки оставили гельфы, и предложи кто-нибудь подобную надпись магистру на его родном Сирине, он бы вцепился в нее и руками, и зубами, но сейчас он находится в немыслимой глуши, глаза его слипаются от усталости, а утомленный мозг решительно отказывается вникать в какие бы то ни было загадки.

– Ты собираешься просыпаться, магистр? – услышал он вдруг знакомый голос.

– Допустим,– откликнулся Пигал, неохотно открывая глаза.

Князь Тимерийский сидел рядом, и в свете ночного спутника чужой планеты его лицо показалось магистру озабоченным и даже растерянным.

– Не знаю, огорчу я тебя или обрадую, достойнейший, но мы находимся уже не на Хрусе.

– То есть как это? – возмутился сиринец.

– Мы в царстве карликов, магистр,– сказал Тимерийский, задумчиво глядя в звездное небо.– Этот негодяй Магус просто забыл предупредить меня, что карлики живут на другой планете.

Пигал грубо выругался, быть может, в первый раз так грубо за прожитые годы. Естественная реакция человека, оказавшегося неведомо где и не по своей воле. А виноват во всем несносный мальчишка, который лезет в воду, не спросив броду у людей поживших и много повидавших. Ну кто, скажите, имея за плечами хоть какой-то опыт, мог сомневаться, что Великий Магус негодяй, каких поискать.

– Но позволь,– вскричал уязвленный до глубины души Пигал,– а как мы вернемся обратно?

– Вот это я и хотел бы знать, достойнейший магистр.

Невероятная наглость! Что он о себе воображает, этот мальчишка? 3атащил уважаемого сиринского магистра неведомо куда и теперь только ухмыляется в... ответ на его вопросы. Может, это даже не царство карликов, а абсолютно неведомая дыра, куда Магус спровадил незваных гостей. Спровадил навсегда. Пигал был вне себя от ярости, но к этой ярости примешивался в изрядном количестве страх. Наступивший рассвет не развеял ни страха магистра, ни его недоумения: что же это за планета такая? Куда и на какой край Вселенной забросили их блудливое коварство Магуса и легкомыслие князя Тимерийского? А главное, как это вообще могло случиться, если сам Пигал Сиринский никаких усилий для перемещения в пространстве не прилагал?

Поделиться с друзьями: