Черный ворон, я не твой

– Я не рано пришел? – чувствуя, как холодеют кончики пальцев, спросил Андрей.

Братик-то он, конечно, братик. Но было в его поведении что-то такое, что наводило на черные мысли. Несомненно, он ревновал Римму, но не только потому, что состоял в родственных с ней отношениях. Как будто сам бес шептал Андрею на ухо, что Римму связывали с ним не только кровные, но и другие недопустимо близкие узы.

Лицо у Герберта некрасивое – большой выпуклый лоб, большие впалые глаза, нос маленький и острый, словно нарочно зазубренный. Кожа мертвенно бледная, на подбородке несколько длинных еще по юношески скрученных волос. Тщедушное, скособоченное недугом тело… Он мог бы вызвать жалость, если бы не его неприязненно-колючий взгляд. Но Римма могла пожалеть бедного родственника, пригреть его, приласкать… Нелепо было так думать, но Андрей ничего не мог с собой поделать.

– Да, в общем-то, рано, – не моргнув глазом, сказала Римма. – Ты же сказал, что раньше восьми со службы не уходишь…

– Иногда случается… Позвонить надо было, да?

– Зачем?

– Ну, чтобы врасплох вас не застать…

– О чем ты говоришь? – возмутилась Римма. – Герберт помог мне вещи перевезти…

– А ты не оправдывайся, – начальственно посмотрел на нее брат.

– А ты сиди и молчи! – огрызнулась она.

– Пойду я лучше…

Андрей зашел в ванную, чтобы не видеть, как Герберт доковыляет до двери. Но через щель в приоткрытой двери увидел, как он потянулся к Римме, чтобы поцеловать ее на прощание. И знал, куда метить. Если бы она не отвернула лицо, он бы попал в губы, а так ему досталась всего лишь щека. Он попробовал повторить попытку, но на этот раз Римма молча выставила вперед руки, уперевшись ими в его чахлую грудь. Андрей немного успокоился и даже почувствовал себя виноватым.

– Тебе не нравится Герберт? – спросила она.

– Мне не нравится, что он вертится вокруг тебя. И взгляд у него недобрый…

– Неужели ты думаешь, что я могут тебе с ним изменить?

– А может, это ты ему со мной изменяешь? – вырвалось у него.

– Как я могу ему изменять, если он мой брат? – возмутилась она.

– Во-первых, двоюродный… А во-вторых, совсем не обязательно спать с ним, чтобы потом изменить. Он любит тебя не как сестру, и это видно…

– Ну, может быть. Это его право… Но я-то его не люблю. Как мужчину не люблю. Да и не могу любить… А то, что я ему с тобой изменяю… Знаешь, я как-то не подумала… Да, совсем забыла спросить, как там дядя?

– Ничего, нормально. Чего тебе не желает.

– Еще бы он мне этого желал…

Сначала Римма сплюнула через плечо, затем, немного подумав, трижды осенила себя крестным знамением – справа налево, по-православному. А вроде бы итальянка… Очень красивая итальянка. И сексуальная до неприличия. Андрей понял, что сейчас взорвется, если не даст выход нахлынувшим вдруг чувствам.

– А чего бы он тебе мог пожелать? – спросил он, развязав бантик на поясе халата.

– Я знаю, он желает мне счастья, – в предвкушении грядущего удовольствия затуманенно улыбнулась она.

Андрей дернул за поясок, распахивая халат. Сощурив млеющие глаза, она сама подала ему свое тело, прекрасное в пышно-упругой наготе.

* * *

Всю ночь Римма доказывала, что ни с кем ей не может быть так хорошо, как с ним. Разошлась не на шутку и успокоилась лишь под утро. А через два-три часа после этого прозвенел будильник, Андрей отключил его, собираясь подняться, но так и остался лежать в постели. «Еще чуть-чуть, еще…» Так и заснул.

А когда проснулся, было уже поздно. Часы показывали половину десятого утра. Рабочий день давно начался. Бриться он не стал: в кабинете в столе у него лежит электробритва. Быстро умылся, оделся и бегом к машине. Римма лишь помахала ему рукой, не отрывая головы от подушки.

Машина стояла во дворе, колеса на месте, стекло ветровое не выставлено. Одна беда, мотор не заводился. Опять двадцать пять. Андрей хлопнул в сердцах ладонью по рулю. Делать нечего, придется добираться до работы на такси. Или даже на автобусе – все равно опоздал, все равно будет втык от начальства.

Он подходил к остановке, когда рядом остановился знакомый «Форд». Сидевший за рулем Герберт посигналил ему и помахал рукой, приглашая в салон. Андрей внимательно посмотрел на него. Ни капли агрессивности во взгляде, глуповато-радушная улыбка.

Думал он не долго. Если Герберт хочет его подвезти, почему нет. Как-никак будущий родственник. И не воевать с ним надо, а сглаживать углы в камне преткновения.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – сияюще поприветствовал его Герберт.

Сейчас он совсем не был похож на вчерашнего мрачного буку с колючим взглядом. Простой, открытый и беспомощный в своей увечности.

– Ты что, в армии служил? – благодушно усмехнулся Андрей.

– Нет, меня в армию не возьмут. Нельзя мне… – глуповато улыбнулся Герберт. – У нас только Олег служил…

– Олег? Брат Риммы?

– Ее брат. Старший. И мой брат. Мы одна большая дружная семья.

– И против кого дружите? Против меня?

– Нет… А вас куда отвезти?

– На службу.

– В тюрьму?

– Поехали.

– А почему вы думаете, что мы дружим против вас? Мы совсем против вас не дружим…

– Но вчера ты смотрел на меня, как на врага народа.

– Да это я на Римму дулся. Она мне коробку шоколадных конфет обещала. А не дала…

Андрей внимательно посмотрел на парня. Всерьез он о шоколадных конфетах говорит или юмор у него такой? Но вроде бы голос звучит серьезно и взгляд, как у маленького глупого мальчика, жаждущего банку варенья…

Сначала Андрей мысленно укорил себя, а затем и посмеялся над собой. Нашел к кому Римму приревновать. Точно сам бес вчера над ним покуражился.

– У тебя же деньги есть, сам не мог себе конфет купить? – спросил он.

Герберт посмотрел на него, как мудрый ребенок на глупого дядю.

– Как вы не понимаете? Когда Римма угощает – это одно, а когда покупаешь – это совсем не сладко… Я очень люблю шоколадные конфеты, но только из ее рук. Она меня с детства приучила…

– С детства? Сколько ей лет? А сколько тебе?

– Ей двадцать, а мне двадцать два, в декабре двадцать три будет…

– Ты же старше.

– Вот и она говорит, что я старше… Но в душе-то я младше. Она для меня как старшая сестра. Я очень ее люблю…

– Я тоже.

– Это правда? – обрадовался Герберт. – А то я думал, что вы поиграть с ней хотите. Поматросить и бросить. Это папа мой так про Егора сказал. Он тоже ее поматросил…

– Егор?

– Да, парень ее бывший. Егор зовут. Фамилия… Фамилию забыл… Зато знаю, где живет. Как сейчас помню. Я их тогда подвозил… Улица Восьмого Марта, дом восемь, квартира тоже восемь. Как тут не запомнить, правда?

– Кого ты подвозил?

– Германа и Себастьяна.

– А Егор им зачем был нужен? – помрачнел Андрей.

Он и сам догадался зачем.

– Ну, поговорить. За Римму…

– Поговорили?

– Поговорили, – сказал Герберт и тут же, спохватившись, забрал свои слова обратно. – То есть хотели поговорить. Но его не было дома…

Но Андрей все-таки сделал вывод, что разговор состоялся. И вряд ли он закончился чем-то хорошим… Улица Восьмого Марта, дом восемь, квартира восемь. Надо бы запомнить адресок.