Чёрный Яр, 13

Тосовцы осуждающе покачали головами.

– Ну знаете ли… – протянула их лидерша. – Так с отцом обращаться… Ни в какие ворота.

– Товарищ! Товарищ! – воззвал прагматичный мужичок в шляпе. – Может, вы тоже подпишете петицию!.. – он с надеждой взмахнул планшетом.

Из листвы вынырнула рука, безнадёжно махнувшая на несовершенный мир:

– До петиций ли мне сейчас?..

Мужичок расторопно вставил в неё авторучку и с торжеством поволок добытый автограф к калитке.

… Вернувшись в дом, Женька застала отца бодро волочащим свои чемоданы вверх по лестнице, в мезонин.

– Па-а-ап?..

– Я займу комнату наверху, – заявил он срывающимся от еле сдерживаемых слёз голосом, – там светло и прекрасный вид. Тебе, конечно, плевать, но мне, как писателю, это необходимо для вдохновения.

– А мне?!.

– Тебе не всё равно где спать? Неблагодарная…

Неблагодарная пнула ступеньку и выскочила во двор. Сдёрнув с бельевой верёвки полотенце, она побежала через малинник к тайной калитке, ведущей на пляж.

––

…Река сверкала ослепительно и призывно. И нежно шелестела мелкой рябью о пышный белый песок. Она остудила обиду, а горячее солнце приласкало. Навалявшись вволю на своей любимой отмели, успокоившись и почти примирившись с бесцеремонным выселением, Женька поплыла к берегу.

На её полотенце, скрестив ноги, сидел Артём. Немного замешкавшись, купальщица всё-таки вылезла из воды, поспешно подобрала джинсы и, неловко оступаясь, принялась натягивать их на мокрые ноги. Незваный пришелец молча и с нескрываемым удовольствием за ней наблюдал. Женька подумала, насколько живописный вид имеет сейчас её грудь, облепленная мокрой майкой. Уши её вспыхнули.

Как он вообще здесь оказался? Чёрт…

– Отдай полотенце, – бросила она неприветливо, застёгивая ширинку.

– Зачем?

– Мне холодно, – она потянула за край. – Что ты тут делаешь?

– Никто ещё при тридцати градусах жары насмерть не замёрз, – ухмыльнулся он. – Не слышал о таких прецедентах. Но в любом случае, – Артём перехватил её за руку и потянул на себя, – могу помочь, – Женька потеряла равновесие и воткнулась коленками в песок. – Согреть… – прошептал ей прямо в губы.

Спину защекотали мурашки…

Вот ещё! Да за кого он её принимает! Женька упёрлась свободной рукой ему в грудь.

– Пусти…

Повременив какое-то время, он всё же разжал пальцы и поднялся на ноги. Она стряхнула полотенце от песка и накинула на плечи.

– Ты мне нравишься.

– Какая честь для меня… А я-то думала, у тебя просто гон, а перепихнуться не с кем.

– Зачем ты так?

– Послушай, – Женька посмотрела на него прямо и сердито, – я замужем. Понятно? И сюда приехала не за летней интрижкой…

– Ну да, – Артём зло хмыкнул. – Как это я не дотумкал? Верная жена в бегах. Мужа своего любит и безусловно восхищается его беспримерными качествами – но, блин, на расстоянии. И чем то расстояние больше, тем любовь горячее. Так что ли?

– Да какое твоё дело?

– Да никакого! Просто, как самоназначенный бичеватель пороков общества, хочу сообщить тебе: то, что ты считаешь нравственностью – на самом деле обыкновенное гнилое ханжество!..

– Пошёл ты!.. – Женька повернулась и быстро побежала вверх по тропе.

Какова скотина! Чёртов самовлюблённый болван! Вы погляньте, как распсиховался из-за отказа! Не привыкши? Что ж, нужно было послушно опрокинуться на спину, чтобы его не расстроить ненароком?..

Нужно было?.. Нужно было… Ей ведь этого так хотелось в то мгновение… Так хотелось почувствовать его губы… Почему она его оттолкнула? Чем плоха летняя интрижка? Может, она подарила бы ей ту порцию нежности и счастья, на которые судьба так долго скупилась?

Может быть… А может быть и не подарила бы. Может быть, её легкомысленный сосед свинтил бы после первой же близости, а она осталась локти кусать – без никакой тебе нежности, без счастья, без надежд. С очередным разочарованием.

Да ну и бес с ним! Обойдёмся. После катастрофического крушения семейной жизни с Вовчиком перспектива новых отношений с мужчиной её скорее пугала, нежели вдохновляла.

… В растрёпанных чувствах, продираясь сквозь заросли малины, Женька чуть было не затоптала двух гномов.

– Ой! – сказала она, уставившись на это неожиданное явление.

Мальчишка семи лет, крепко держащий за руку трёхлетнюю сестру, посмотрел на запыхавшуюся хозяйку ясными серо-голубыми глазами и чихнул.

– Вы чего тут?.. Вы как тут, Степан?

– Здрасте, тёть Жень! – бодро отрапортовал Степан. – А мы вас ждём-ждём, ищем-ищем… Мама в доме, с Дмитрием Алексеевичем чай пьют.

Мама уже была не в доме. Она стояла, подбоченясь, на террасе и взирала на Женьку:

– Хороша-а-а, – протянула осуждающе, тряхнув ярко-рыжей крашеной чёлкой. – Мокрая, босая и в полотенце. Так теперь выглядят деревенские нимфы? Чего ты там, в кущах, битый час делала, скажи на милость? Козу пасла?

– И тебе, Сюзанна, здравствуй, – Женька улыбнулась. – Рада тебя видеть.

– Надеюсь, что так, – Сюзанна сбежала по ступенькам вниз, – потому как мы к тебе надолго, – она направилась было к подруге для приветственных объятий, но внезапно остановилась. Её совершенные, красиво подрихтованные брови поползли на лоб: – Ого! Так вот кто тебя в кустах так долго развлекал…

Женька покраснела. Артём вежливо поздоровался с гостьей и, обойдя хозяйку по широкой дуге, скрылся за углом дома.

– Ты, я вижу, времени тут зря не теряешь, – подруги, наконец, расцеловались, – и это в то время, как несчастный, брошенный супруг с факелами разыскивает свою ветреную жёнушку, – она весело рассмеялась. – Ничего так парень, можно залипнуть… Да не боись! Знаешь же: мужики моих подруг для меня не существуют! Табу! – она для вящей убедительности прижала руку к сердцу, ничуть не беспокоясь на тот счёт, что знавшая её долгое время Женька все эти годы убеждалась как раз в обратном. – Впрочем, к делу, подруга. Найдётся в этих хоромах для меня и моих спиногрызов угол?

– Найдём, – заверила Женька. – Что случилось-то?

А случилось дело обыденное и до безобразия банальное. Банку, ссудившему Сюзанне покупку и обустройство мастерской, надоело месяц за месяцем и год за годом выдавливать из неё платежи по кредиту. Дело передали коллекторам. Те, по словам недобросовестной заёмщицы, оказались натуральными бандитами, посмевшими апортировать указанную банком жертву и угрожать тем самым её тонкой художественной натуре тягчайшими стрессовыми ситуациями.

– Я скормила этим ненасытным рожам уже две стоимости мастерской! – подруга негодующе потрясала плюшевым медведем дочки. – А они пытаются из меня ещё и третью выдоить. Кровопийцы! Хватит, с меня довольно! Довольно я кормила этих упырей! У меня, между прочим, дети! Им ведь тоже должно что-то перепадать от трудов моих праведных!