Черный Змей

Выйдя из подъезда, Татьяна почему-то совсем не удивилась, увидев на качелях на детской площадке одиноко сидящего Кирилла. У нее даже возникло ощущение дежа вю. "Кажется, он меня преследует, — подумала она, направляясь в его сторону. — В последнее время я всегда и везде вижу только его. По-моему, я даже начинаю к этому привыкать". У девушки и мысли не возникло, что Змей пришел вовсе не к ней.

— Привет, — сказала она подходя, но вдруг резкий рывок поводка заставил ее остановиться. — Эй, Вульф, что с тобой?

Пес прижал уши, поджал хвост и вздернул верхнюю губу, обнажая сверкающие клыки. Его прищуренные глаза не отрывались от лица Кирилла. Парень сделал какое-то едва уловимое движение, и Вульф спрятался за хозяйку, жалобно скуля.

— Да что случилось? Вульфик, ты чего? — недоумевала Татьяна.

За пса ответил Змей.

— Все в порядке. Собаки меня не любят. Как и кошки, впрочем.

— Почему? — глупо спросила девушка.

— Понятия не имею. Если ты хочешь подойти поближе, тебе придется либо идти без него, либо тащить его на буксире.

Татьяна из чистого упрямства попыталась было приблизиться к Кириллу, но Вульф с громким воем начал упираться всеми четырьмя лапами, взрывая землю и пытаясь вывернуться из ошейника. После минутной борьбы девушка сдалась.

— Странно, — отдышавшись, сказала она. — Такого с ним раньше никогда не случалось.

— Все когда-то бывает в первый раз, — меланхолично произнес Кирилл.

И Татьяну снова посетило чувство дежа вю. "Все когда-то бывает в первый раз. Меня вот тоже обычно не приглашают". Так сказал Змей, так же сидя на качелях на детской площадке…

Тряхнув головой, девушка спросила Кирилла:

— А что ты здесь делаешь? Ты хотел со мной поговорить?

— Вообще-то, это ты хотела поговорить со мной. Впрочем, я и не думал, что ты помнишь. Так, на всякий случай заглянул.

— Я хотела с тобой поговорить? Не понимаю.

Змей невозмутимо достал из нагрудного кармана рубашки какую-то бумажку и протянул ее Татьяне. Она машинально двинулась к нему навстречу и снова ощутила рывок поводка. Девушка удивилась: ей казалось, что длины поводка должно было хватить до качелей. Но оказалось, что Вульф перехватил поводок зубами и теперь тянул хозяйку к себе, словно не хотел подпускать ее к Кириллу.

— Вульф, фу! Ну-ка отпусти! — прикрикнула на него Татьяна, но собака не унималась, косясь налитыми кровью глазами на Змея.

Тот скрестил руки на груди и с ледяным спокойствием наблюдал за растерянной девушкой. Вдруг он перевел взгляд куда-то за ее спину и приподнял брови. "Блин, привычка у него, что ли, такая", — подумала Татьяна и обернулась.

Из-за беседки, находившейся за ее спиной, выглядывали две одинаковых чумазых рожицы с прижатыми (чтобы не расхохотаться) ко рту ладонями.

Все ясно! Выследили таки! Вот разбойники!

Впрочем, сейчас ей это было только на руку.

— Никита, Митька, ну-ка идите сюда! — командным голосом приказала девушка. — Идите-идите, мы вас заметили.

Близнецы, ни капельки не смущаясь, подошли к ним и беззастенчиво уставились на Кирилла. Тот с той же бесцеремонностью в свою очередь разглядывал их.

— Мальчики, возьмите Вульфа и погуляйте с ним.

— Сама гуляй, — отрезал один из братьев. — Это твоя собака.

— Никита!

— И вовсе я не Никита. Я — Митя.

— Ой, да ладно тебе, не выпендривайся. Уж я-то вас различаю.

Никита довольно заулыбался.

— Мить, может, ты его прогуляешь? — с просящими интонациями спросила Татьяна.

— Неа, — незамедлительно ответил тот, поглядев на брата. — Вот сама со своим хахалем и прогуляй.

Близнецы гаденько захихикали, косясь в сторону Змея: как он отреагирует? Разозлится, покраснеет или будет все отрицать?

Татьяна почувствовала, как к щекам медленно приливает кровь, и хотела уже прикрикнуть на братьев, но ее остановил голос Кирилла.

— Да я бы и рад прогуляться с вашей сестрой, но не могу, — и парень кивнул в сторону своей коляски.

И — о чудо! — краснеть пришлось близнецам.

— Ну мы… это…

— Мы конечно…

— Конечно, прогуляем…

— Чего уж там…

— Ну… мы пошли?

— Идите, непути! — отпустила их девушка и облегченно вздохнула, избавившись от лишней обузы.

Наконец, братья скрылись, увлекаемые мчащимся впереди них Вульфом. Пес словно старался как можно быстрее убраться из этого места, и близнецам пришлось бежать, чтобы успеть за ним.

Татьяна повернулась к Кириллу и извиняющимся тоном произнесла:

— Дети. Чего с них взять? Поздние да избалованные. Никакого чувства такта.

Змей молча кивнул, глядя на нее с каким-то новым выражением в глазах.

— М-м… Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— Не я. Ты.

Кирилл передал ей бумажку. Развернув ее, девушка с изумлением узнала свой собственный почерк; правда, буквы были корявыми и строчки налезали друг на друга. Вот что она гласила: "Кирюша! (подчеркнуто одной линией). Приходи, пожалуйста, послезавтра ко мне (адрес). Мне нужно поговорить с тобой о чем-то очень (подчеркнуто двумя жирными линиями) важном. Ты мне с… (зачеркнуто). В общем, приходи к часу дня, когда я буду собаку выгуливать. Буду очень ждать (смайлик и несколько маленьких сердечек). Целую (след от губной помады), Танюша". И размашистая подпись в конце.

Прочитав записку, Татьяна долго не поднимала с нее глаз, не зная, что делать дальше. "Это ж надо было так напиться! Обалдеть! Ну, хоть в любви не призналась, и то хорошо".

Она так долго и с таким вниманием изучала содержимое записки, что первым, наконец-то, не выдержал Змей.

— Ну ладно, я уже понял, что ты ничего не помнишь. Я, кстати, тоже. Стесняться тут нечего, с каждым бывает.

Девушка подняла голову и уставилась на него, не веря своим ушам. Кирилл утешал ее?! Грубовато, прямолинейно, по-своему, но все-таки утешал?! Невероятно!