Черт

Он как будто смутился.

– Это было давно, даже жена забыла.

– Твою жену зовут Зара?

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Как ту розу. – Она пожала плечами.

Света поднялась и хотела выйти. Но он ее остановил.

– Ты ведь русская? – уточнил он. – Они сумасшедшие. В прошлом году здесь была девушка, она все время требовала цветов. Я отыскал для нее розу…

– Хочешь сказать, что Аллу ты запомнил, а меня нет?

– Тебя не знаю, – отрекся он.

Света ему не поверила.

– Просто жена надавала тебе по башке за то, что ты срезал розу с ее именем. Поэтому ты меня морочишь. Не трудись, все понятно.

Станко нахмурился.

– Пойдем в оранжерею, – позвала она.

– Тут нет оранжереи.

– А там?

– Там склад.

– Пойдем. – Света решительно двинулась, он пошел за ней. Но на берегу силы оставили, она остановилась, посмотрела на ослепительную луну и махнула рукой. Делать было нечего, и поступки на острове неуместны, здесь другие правила. Волшебные двери, однажды пропустившие к счастью, захлопнулись насовсем.

Две недели она купалась, вечерами ездила с компанией немцев на соседний остров по ресторанам и магазинам, танцевала, пила белое вино в баре “Пантакабана”, переглядывалась с барменом, похожим на

Фредди Меркьюри, и тщательно избегала Станко. Ночами плакала в подушку от соленого разочарования, но об этом никто не знал. Станко грустил, оттого что никому не нужна его отменная рыба на гриле и некому выбивать чеки за ужин.

В оранжерею Света пробралась, когда он был на рыбалке. В углу, среди хлама и мусора, в небольшой воронке прятался иссохший черный корешок. Вот и все, что осталось, подумала она. Столько было счастья и целый год ожидания, а словно ничего не было. Просто сон.

Бесполезно пытаться превращать сны в реальность, они все равно вернутся туда, откуда пришли.

В последний день перед отъездом она попросила Станко приготовить ужин, и он обрадовался. Они ели отменную форель, запивали вином и молчали. Чек он ей почему-то не выбил.

– Я знаю, ты ходила на склад, – сказал Станко.

– Забудь, – посоветовала она. – Лучше скажи, ты был когда-нибудь совсем счастлив с женщиной? Однажды я жила две недели на острове, и это было абсолютное счастье. Сейчас я думаю, что это был сон.

– Что было потом? – спросил он.

– Я обещала вернуться через год…

– Слишком долго. Через год возвращаться некуда.

– Так и оказалось. Это был сон.

– Почему сон? Раз ты это чувствовала, значит, это правда.

Света подвинулась и положила руку на его плечо.

– Хочешь, пойдем к тебе? – нерешительно спросил он.

– Поздно.

Она подумала, что ее желание хранить, беречь и продлевать жизнь всему, что бы то ни было, на этот раз столкнулось с коварным противником. Счастье, или чувство, как ни назови, все равно растворится или улетит, такова его воздушная природа. Раскроешь ладонь – а там пусто.

Наутро Станко отвез ее на катере в город. Поймал такси, проводил до аэропорта и помахал рукой. Она была совершенно спокойна и почти безмятежна, хотя бы оттого, что все ее прежние представления о жизни оказались верными. То, что она успела поймать в прошлый раз, она поймала. Повторы невозможны, и что теперь делать с деньгами, которые она как сумасшедшая зарабатывала целый год…

Вернувшись, она заехала к Алке и поразилась прозрачной бледности

Маруси. Та светилась ребрами, точно русская борзая, да и у Раевской вид был не краше.

– Надо дом купить за городом, – решила Света. – Ребенок совсем чахнет.

– Врачиха сказала, надо в Крым. Марусе поставили поллиноз, сделали пробы. Осины, березы, орешник… Аллергия на русский пейзаж.

Женщины выразительно переглянулись. Как могло получиться, что

Алкиной дочери досталась Светина болезнь, объяснению не подлежало.

Что-то есть в мире, кроме родства по крови, и оно бывает посильней обычных связей. Начитанная Света посмотрела на поцарапанный шкаф…

Да, друг Горацио, такое мудрецам и не снилось…

– А как Станко? – Раевская спросила осторожно, точно заранее знала ответ.

– Ты же знаешь.

– Да уж знаю, – сочувственно вздохнула Алка и вдруг понесла такое, что Света усомнилась, можно ли ей вообще доверять ребенка.

По Алкиным словам выходило, что Станко – слуга, выполняющий приказы.

Промежуточное создание, которых часто используют для поручений. Один раз ему велели поступить так, а другой – иначе. Это не его воля, и

Света тут ни при чем.

Выслушав бред, Света съязвила, что как-то не замечала за собой опеки со стороны сверхъестественного мира. Что вряд ли кто-то о ней печется настолько, чтобы давать поручения. Станко вернулся в семью, вот и все.

Но Алка, покраснев от Светиного недоверия, настаивала, приводила примеры того, как люди служат, сами не зная об этом, и это наводило на подозрения. Слишком горячо та защищала смотрителя.

– С этим покончено, – отрезала Света. – Больше никаких заграниц и безумий. У нас ребенок болен. Поищи варианты, ладно?

– Ладно, – послушно сникла Алка.

Света купила виллу “Анастасия” в конце августа. Взяла на работе отпуск за свой счет, наняла строителей, провела водопровод и завела садовника Марата. Когда до смерти уставала, сидела в гамаке, курила, болтала ногами и, сощурившись, презрительно наблюдала, как мужчины работают. Улетев назад, раздумывала, что хорошо бы купить самолет, чтобы не платить авиакомпаниям, а летать в Крым когда вздумается, например по выходным.

На следующий год она взяла в Крым всю семью вместе с Веселовым, правда, вскоре пожалела. Женщины работали в саду и готовили пищу, а художник таскался в город, наливался вином из бочек и исполнял репертуар Земфиры. От его воя сводило скулы. В одно из воскресений

Марат заволок вкрученного Веселова в машину, отвез в аэропорт и, купив билет, стерег до самой посадки. Улизнуть от татарина не удалось, и гордость художника пострадала. Как только женщины вернулись из Крыма, уязвленный Веселов навестил Свету.

– Что, – спросил он, – развлекаешься с татарами? С иностранцами не выгорело? И не могло. Тебе нужен раб, а не мужчина…

– Не твое собачье дело, – отрезала Света.

– Только не думай, что решаешь ты. Все решает моя жена. Твою жизнь она давно расписала. Сказала Станко, что у тебя хламидиоз, вот и все. Очень просто.

Света недоверчиво посмотрела на Веселова.

– Зачем? – спросила она. – Зачем ей это?

– Она считает, что ты ее предала. Приревновала тебя к Станко.

Думаешь, Алка любит меня? – сощурился Веселов. – Хрен! Она любит тебя и зависит тоже от тебя. Феминистки проклятые, суфражистки, плохие тетки… Все для вас лакеи. Не угодил – сразу выкидывать, как щенка. Жлобство это, – упрекнул Веселов.