Черта: прогулка по грани

— Неприятности? — ища подтверждение на девичьем лице, спросил Березин. Его взгляд гарантировал помощь, манил успокоением, теплом и еще чем-то соблазнительным, и Тамара согласно кивнула. Кивнула, сознавая, что приятное тепло с легким покалыванием разбегается по коже.

— Сейчас? — забыв обо всех неприятностях, спросил Игорь и, не дожидаясь ответа, легонько коснулся пухлых губ большим пальцем, мягко очертив их контур.

То, что загорелось в глубине ее глаз, послужило мужчине ответом. Более не спрашивая дозволения, он приник к ее губам поцелуем.

* * *

Верный своим намерениям, он честно слушал то, что говорила Вадома. Слушал, не перебивал и не понимал. Перипетии, переплетения, "крестики с ноликами" — ничего ему не говорили. Абсолютно ничем не помогали и вызывали лишь еще большее раздражение. Если раньше он вел себя, как псих, то сейчас вполне мог сойти за начинающего маньяка.

— Все! Хватит с меня твоей… мантии, — отняв руку, заявил Надаров. — Как-нибудь по старинке разберусь, без всех этих "любит — не любит".

Поднявшись с кровати, Руслан направился к двери. "Нет ничего лучше, старого, доброго разговора по душам", — убеждал он себя.

— Нет, не ходи, — Вадома сорвалась вслед за названным братом, в попытке остановить.

— Вад! Хватит! — отмахнулся от девушки Надаров, поворачивая ручку двери. Конечно, боли он не причинил. Всего лишь настойчиво отодвинул со своего пути. — И так достаточно дров наломали с твоими пророчествами. Я не хочу ее потерять, понимаешь? Здесь она, — оперативник ударил себя кулаком в грудь. — Так прочно, как никогда раньше, — признался он и себе и сестре одновременно. А признавшись, почувствовал облегчение.

Секс — сексом, а чувства — чувствами, приятно было наконец понять разницу.

— Мне плевать на то, кем или чем ты ее считаешь. Пусть будет проклятая, но моя. Никогда раньше я не был так счастлив, а с ней я парю, понимаешь? Если это не любовь, то я не знаю, что тогда! — с чувством закончил Руслан, добив Вадому окончательно.

Девушка выпустила мужское предплечье, за которое отчаянно цеплялась. Выпустила, признавая правоту матери и собственное поражение. Оседая на пол, она могла думать только об одном — словах Надьи: "Все то время, пока я жила с ним, на моей руке был такой же узор, как на твоей сейчас".

На ее руке и на руке названного брата, угодивших в одну и ту же ловушку. В капкан тех, кому противиться невозможно.

Спрятав лицо в ладонях, Вадома заплакала. Заплакала беззвучно и горько, слезами, от которых даже каменное сердце рвется на части. Спасти, кого бы то ни было, задача невыполнимая, а наблюдать за игрой судьбы — больно.

34

Он лежал на спине, устремив рассеянный взгляд в небо. Вечерело. Еще немного, и первые звезды появятся на небосводе, пока блеклые, но все же притягательные. Манящие, как всегда.

Там, в вышине, уже ничего не напоминало о прошедшем недавно ливне. Пролившись дождем, тучи растаяли, явив взгляду прозрачную голубизну. Он хотел утонуть в ней. Исчезнуть, так же, как грозовые облака. Хотел, но не мог.

Он продрог. Пропитанная влагой одежда облепила тело. Игривый ветерок, срывая с листвы капли, ронял их на его лицо, но Святослав не обращал внимания на его шалости. Безучастный ко всему, послушник лежал на сырой земле, мыслями пребывая за ее пределами.

Умиротворение — единственное, что ощущал сейчас юный рясофор. Столь долгожданное и бесценное, оно снизошло на молодого человека в тот миг, когда решение было принято. Едва из возможных дорог в будущее была выбрана одна — та, что оказалась желаннее всех других — все в нем встало на свои места, а порывы, терзавшие ум и тело в последние два дня, оказались забыты.

Теперь он был готов и уверен в той жизни, которую избрал для себя.

* * *

Решимости Надарова хватило на несколько широких шагов по коридору. Затем мужчина застыл, как истукан, сраженный мыслью о том, что Тамара не захочет с ним разговаривать. Пока Руслан перебарывал панические настроения, убеждая себя в правильности принятого решения, одна из дверей открылась, и перед оперативником предстала Бойко. Заметив сослуживца, она нацепила на лицо кокетливую улыбку. "Верный признак назревающих неприятностей", — моментально определил Надаров. И не ошибся.

— Какая встреча! И уже второй раз за последние полчаса, — мурлыча, протянула Наталья, но голос ее при этом сочился ядом. — Я смотрю, ты вжился в роль соблазнителя. Или спасителя невинных? — Бойко выразительно приподняла правую бровь, демонстрируя сарказм и недоверие, и поднесла указательный пальчик к губам, будто всерьез раздумывала над заданным вопросом.

Руслан промолчал, лишь только повторил последовательность ее действий, исключая последнее. Кокетство в его исполнении превратилось в кривую усмешку, а изогнутая бровь — иронию.

— Знаешь, Рус, мне очень интересно, что такого особенного есть в этой девчонке, раз все мои мужики слетаются на нее? — продолжила Наташа, чуть прикусив длинный накрашенный ноготок. — Кого же вы мне напоминаете?.. Пчелы… Мухи…

Мысленно взяв "игнор" в кавычки и поставив его впереди всех остальных действий, Надаров спросил:

— Зачем вы сюда приехали? Сотник знает?

— Рыжий — ее натуральный, или все-таки блондинка? — свернуть девушку с намеченного пути не удалось. Руслан тяжело вздохнул. Выяснять отношения еще и с ней было выше его сил.

— Наташ, даже если я захочу проверить силу притяжения земли и сигануть с двенадцатого этажа, тебя это не касается. Также как и все остальное, включая цвет волос моей девушки. У тебя своя жизнь, вот с ней и разбирайся!

Последние слова мужчины заглушило многозначительно "о-о-о", вторящее изумлению, что отразилось на лице Бойко. Воспользовавшись этим замешательством, Руслан отодвинул преграду со своего пути и, заглушив голосок сомнения, направился туда, куда собирался.

Первая дверь у входа. Справа. Что он за ней увидит или услышит, Руслан не представлял, но собирался выяснить. "Все или ничего", — неровным ритмом отбивало сердце оперуполномоченного. Слова пульсировали в висках, текли по венам, осязались подушечками пальцев, словно те прикасались к неизвестному. Ведомый ими мужчина, не раздумывая, открыл нужную дверь, чтобы почувствовать, как упомянутая выше крыша уходит из-под ног и пустота принимает его в свои объятья.

* * *

Идя на поводу у разгорающегося внутри пламени, Тамара плавилась от прикосновений мужских рук и губ к своей коже. Первобытная жажда растекалась по ней, зажигаясь там, где поцелуй оставлял влажный след или рисовали узор пальцы.

Всего было мало. Хотелось еще, больше, страстнее.

Девушка казалась себе свечой, сгорающей и радующейся этому. Вся жизнь несколько мгновений яркого пламени — коротких, но ослепляющих.

Выгнувшись дугой, Мара позволила мужчине расстегнуть на себе сарафан. Тонкие бретельки тут же слетели с плеч. Ткань заскользила по коже, спеша открыть доступ горячим ладоням. Девушка застонала, когда жадные руки в грубоватом захвате сомкнулись на груди.