Чертов angel
Шрифт:
— Помощь нужна? — сладко поинтересовалась Нина Петровна, вплывая на кухню в своем неповторимом терракотовом брючном костюме. — Ты тут неплохо устроилась, милочка. Я и раньше хотела заглянуть, да все времени не было. Сама понимаешь, врачи, все такое.
Под термином «врачи» она деликатно подразумевала толпу алчных косметологов и пластических хирургов, трудящихся над ее когда-то привлекательным лицом. Теперь напоминающим карнавальную маску неунывающего клоуна. За последние несколько лет она недальновидно сбросила десяток килограмм, из-за чего приобрела сотню-другую провисших морщин. Которые ушила методом выточек, уменьшив общую площадь кожи процентов на тридцать. В
— Вам замуж пора, — невольно выпалила Нюся, тут же пожалев о сказанном.
— А то. Милая, я как раз планирую решиться на брачные узы. Но сначала желаю разобраться с правами моего внука. Надеюсь, ты не станешь противиться моему участию в судьбе несчастного ребенка?
Тон высказывания не оставлял пространства для маневра. Это была не просьба, это была неприкрытая угроза. Зная о Нине Петровне побольше, можно было не сомневаться, что отрицательный ответ будет означать как минимум немедленный смертный приговор через задушивание ее крепкими не по возрасту руками.
— Олег не ваш внук. Смиритесь. И не трогайте нас, пожалуйста.
— Вот оно что. И что вам Иваныч посулил? Что у этого голодранца есть такого, чего нет у нас? Хижину на берегу океана? Трепло. Купил обмазанную коровьим дерьмом кучу тростника на Черном море и кичится — вилла. Фигилла — вот что. А вот мы, люди обеспеченные, стабильные, не то что твой распрекрасный Иваныч. Или у вас до сих пор любовь? Плюнь, милая. Это он сейчас встрепенулся. Отхватит ребенка и поминай как звали. А мы — люди надежные.
Прихватив заварной чайник, Нина Петровна игриво подмигнула Кото, преобразившись в размалеванную смешливую печеную картошку.
— Пират. Викинг. Брутальный самец, — комплименты не достигли цели. Брутальный самец, он же Кото, только оторопел от такого подхода к его персоне.
Нюся, впечатленная сложившейся ситуацией, без сил плюхнулась на холодный скрипучий табурет, попутно больно ударившись об угол стола.
— Что делать? — в отчаянии спросила она, морщась и потирая поврежденную ногу.
— Холодное приложи. Быстрее пройдет. А если про ситуацию в целом, то ничего особенного не будет. Само как-нибудь рассосется. Как тебя угораздило столько раз замуж выскочить? Некоторые всю жизнь маются холостыми, а тут засада какая-то. Не кисни. Все образумится.
Кото оказался почти прав. Нина Петровна своим голубиным воркованьем утихомирила Нюсиных мужей, считая, что Олег — приз, за который надо бороться с умом. Вдова дипломата, она прекрасно владела тактикой ведения скользких разговоров и наметилась на достижение цели посредством дискредитации нежелательного претендента.
Иваныч приуныл, но не сдавался. На пути к высотам благосостояния он тоже поднаторел в технике ожидания. Сейчас ему казалось наиболее разумным сосредоточиться на ожидании возвращения Олега. Чтоб хоть краем глаза взглянуть на мальчика. Тогда он сразу поймет, его это чадо или нет.
Твердолобое упрямство Нюси никто в расчет не брал. Ну, ошиблась, с кем не бывает. Родила в промежутке между браками, скрыла дите, чтоб бывших мужей наказать, или следующего не смущать довеском. Ничего страшного. Главное, что мальчишка где-то поблизости и вот-вот объявится. Смешнее всего было то, что никто из псевдоотцов не обладал достоверной информацией о настоящем возрасте ребенка.
Затюканный матерью, невероятно интеллигентный муж номер два звался Виктором. Скромно испросив у Кото что-нибудь выпить, он меланхолично
надирался в углу, презирая себя за слабохарактерность. Осушая рюмку за рюмкой, он таким традиционным для России способом восстанавливал пошатнувшееся душевное равновесие, попутно лелея надежду несанкционированной пьянкой доказать мамаше свою независимость.Навеки безнадежно влюбленный в Нюсю, Виктор при каждом взгляде на бывшую жену покрывался мелким бисером пота. И тихо вожделел. Нюся решительно не могла вспомнить, за что она полюбила этого стеснительного невнятного мужчину.
«По-моему, он был веселый и невероятно ласковый, а может, это был кто-то другой».
Как и следовало ожидать, память коварно подвела Нюсю — Виктор понравился ей своей эрудицией в области географии. Заядлый путешественник, он мог часами увлекательно расписывать прелести заморских стран. К этим познаниям прилагалась фантастическая способность Виктора ежесекундно боготворить свою жену. Впрочем, тут нет ничего удивительного — все бывшие мужья обожали ее безоговорочно, за то, что она умудрялась находить в них такие достойные уважения качества, каких в них, может, отродясь не было. Но они пребывали в уверенности, что только эта женщина понимает их по-настоящему. Если бы Нюся приложила старания, то припомнила, что в Викторе она углядела мужественного борца за справедливость, обладающего изысканной романтической сексуальностью. Чему он соответствовал из последних сил.
Нина Петровна ползала по дому, бормоча одобрительное «ну-ну» в процессе рассматривания Нюсиного интерьера. Импульсивно собранные «по случаю» в одном помещении вещи удивительно дополняли друг друга, создавая уютную, несколько старушечью атмосферу.
По стародавней привычке Нина Петровна нацелилась было выпросить милую безделушку, истинной ценности которой Нюся не знала и знать не могла.
Два жизнерадостных великосветских зайца, принаряженные в карнавальные костюмы, игриво кокетничали на публику, вызывая в зрителях неизменную улыбку. Едва Нина Петровна обернулась, чтоб небрежно произнести: «Дорогая моя, по-моему, эти кролики просто вопиющий хлам. Они тебе ни к чему. Только вид портят. Думаю, им самое место на моем туалетном столике», — как узрела сыночка, надирающегося со скоростью изношенного пустыней верблюда на водопое.
Экспроприацию фарфора пришлось временно отложить. Забыв обо всем, Нина Петровна отважно ринулась пресекать плебейские манипуляции сына, бесцеремонно отобрав уже почти опорожненную бутылку.
Иваныч заметно расстроился. Пьяненький Виктор его устраивал гораздо больше.
Смутное небо вспыхнуло, расцвеченное яркими многоцветными отблесками. Где-то неподалеку взрывались праздничные фейерверки, изрыгая многоголосые канонады. Жители городка сидели по своим унылым конурам, пялились в маленькие окна, скорбно подсчитывая стоимость каждого выстрела. Печально суммируя, сколько потрачено на такое сказочное развлечение и что можно было бы купить на эти немерянные деньжищи. На десятом залпе они утешились тем, что уж им-то зрелище досталось бесплатно.
Спустя три залпа восстановилась привычная звенящая тишина, слегка разбавленная отдаленным лаем нервных пустобрехов. Видимо, день рождения подходил к концу. С минуты на минуту можно было ожидать появления мальчика.
Вот приветливо тявкнул Волкодав. Дверь медленно отворилась. На пороге стоял понурый Олег, обеими руками придерживая новые брюки. Впрочем, его странное поведение быстро сменилось изумлением, с которым он теперь обозревал незнакомые напряженные лица.
— Сынок, — раздались два хриплых мужских вопля.