Чертов герой

Банди сидел с каменным лицом. Сквозь пальцы, которыми он зажимал рану, текла кровь. Наконец он сказал:

– Похоже, у меня нет выбора.

– Нет, есть. Ты можешь отказаться от моего предложения, и тогда тебя и твоего дружка Орвилла похоронят под этим самым деревом. Думаешь, я шучу? Банди, я не хотел тебя ранить, я стрелял, чтобы тебя убить. И раз уж я выбрал этот путь, то, вероятно, уже не остановлюсь. Никаких свидетелей не будет – по крайней мере, таких, которые дадут показания против меня. Верно, Джинни? Джейми?

Сестра и брат решительно кивнули.

– Ну вот, – сказал Мэл. – Но просто чтобы мы выбрались отсюда живыми и невредимыми, чтобы вам не взбрело в голову выстрелить нам в спину, мы вытащим все патроны из твоей пушки, шериф, и из этой тоже, а еще заберем ваши патронташи.

Когда это было сделано, Мэл снял наручники с Джейми, воспользовавшись ключом с пояса Крампа. Потом они покинули законников и вышли на дорогу. Джинни села на лошадь, Мэл завел без ключа полицейскую машину и сел за руль, а Джейми разместился на пассажирском сиденье, и они уехали. Им не хотелось облегчать Банди и Крампу обратный путь в город.

– Мэл, как мне тебя отблагодарить? – спросил Джейми.

– Ничего не нужно. Ты сделал бы для меня то же самое.

– Это да. – Джейми провел пальцем по следу от веревки на шее. – Я знал, что в последнее время Банди всё больше пошел вразнос, но не ожидал, что он зайдет так далеко. По-моему, он немного спятил.

– А по-моему, вся галактика немного спятила. И безумие Банди – всего лишь побочный эффект.

– Ну да. Но с него бы сталось меня убить. Я был уверен, что мне крышка. А теперь, когда ты вмешался, он еще сильнее нас возненавидит. Кстати, ловко ты метнул нож.

– Я целился в Крампа.

– Серьезно?

– Ага. И попал бы, если бы проклятая веревка не помешала.

Они рассмеялись.

– Слушай, ты серьезно говорил насчет того, чтобы уйти к повстанцам? – спросил Джейми.

– Я думаю об этом. Крамп не врал насчет того, как Альянс действует на планетах Красного Солнца, да и не только там. А мне, как видишь, сложно подчиняться властям, которые издеваются над людьми. Похоже, такие люди есть не только в Семи Соснах, на Тени и в системе Джорджия, но и во всей галактике. Кроме того, мне тут скучновато. Здесь только работа на ферме, на ранчо, серые будни…

– Тебя манят приключения?

– Вроде того.

– Кажется, меня тоже, – сказал Джейми. – Наверное, когда ты на волосок от смерти, начинаешь видеть всё с другой стороны. Если пойдешь записываться в повстанцы, то я с тобой. Говорят, в Да-Чэн-Ши открылся вербовочный пункт.

– Я тоже об этом слышал.

– Не знаю, как сообщу об этом родителям.

– А я – матери. Наверное, лучше вообще ничего не говорить, а просто сесть на поезд, который идет в Да-Чэн-Ши, и всё. Как думаешь, Джинни к нам присоединится?

– Не знаю, что она вообще об этом думает. Альянс ей не очень нравится, но, по-моему, ей лучше остаться дома – ради наших родителей. Если один ребенок убегает из дома и идет навстречу верной смерти – это одно, но когда оба…

– Да, логично. – Но Мэлу бы очень понравилось, если бы Джинни поехала с ними в Да-Чэн-Ши. Ему бы очень хотелось побыть рядом с ней, когда рядом нет Тоби. Посмотреть, что из этого выйдет.

– Ты же не думаешь, что мы убегаем? – спросил Джейми.

– Ты о чем?

– Я про Банди. Насколько я его знаю, какое-то время он будет выполнять условия нашего соглашения, но потом, когда рана в плече заживет, когда он встанет на ноги, он разозлится. Он ничего не забудет и снова начнет нас выслеживать.

– Думаешь? По-моему, он прекрасно знает, что мы надрали ему задницу.

– Может, ты и прав. Ты всегда был самым уверенным среди нас, Мэл.

«Или тем, кому плевать на последствия», – подумал Мэл.

Они бросили полицейскую машину на окраине Семи Сосен и остаток пути прошли пешком. Джейми объявил, что выпивку ставит он, и они направились прямиком в «Серебряное стремя», а Джинни присоединилась к ним позже. Так началась одна из легендарных пирушек в жизни Мэла – пять часов подряд он с Эдерами пил пиво и виски, и хохотал во весь голос. А когда всё закончилось, Джейми поплелся домой в темноте, а Джинни пошла с Мэлом на ранчо Рейнольдсов. Лошадь она вела в поводу, так как слишком напилась, чтобы ехать верхом.

То, что произошло дальше, было столь же неизбежно, сколь – как стало ясно впоследствии – прискорбно. Они дошли только до скалы, с которой был виден город. Не успели они оглянуться, как уже стали целоваться. Затем Джинни разложила на земле чепрак. Под звездами, жаркой ночью, в свете поднимающихся трех лун Тени они занялись любовью – нежно и яростно, и стремительно. Это было незабываемо.

Потом они лежали вместе, и их обдувал легкий ветерок. Джинни, положив голову на плечо Мэла, сказала:

– Зря мы это сделали.

– Что, много раз поминали всуе имя Господа Бога нашего?

– Нет, я серьезно. – Джинни помрачнела. – Мы с Тоби… Мы всё еще вместе. Мы по-прежнему пара. Кажется, он хочет сделать мне предложение. Он постоянно упоминает про обручальные кольца, присматривает дома, выставленные на продажу.

– Да, это очень похоже на человека, который намерен жениться. А ты что об этом думаешь?

– Я думаю, что люблю Тоби, но не люблю-люблю, если ты понимаешь, о чем я.

– Разница в том, что тут два «люблю» вместо од-ного.

– Ты можешь хоть сейчас не паясничать?

– Если бы я знал значение этого слова, тогда бы понял, что не должен делать. То есть, если Тоби сделает предложение…

– Я отвечу «нет».

– И навсегда разобьешь ему сердце.

– Не говори так! – рявкнула Джинни. – Пожалуйста, не надо.

– Ты же знаешь, что это правда. Такой парень, как Тоби, если уж души не чает в девушке, то быстро он ее не забудет и помучается изрядно. Особенно если это девушка вроде тебя.

– Но я не могу сказать «да», если он – не тот, с кем я хочу прожить всю свою жизнь.

Мэл подумал: быть может, человек, с которым Джинни хочет прожить всю жизнь, – это он сам. Высказать свою мысль вслух он не посмел, испугался, что будет раздавлен так же, как и Тоби, если Джинни отклонит его предложение.

– В любом случае, – твердо сказала Джинни, – то, что произошло между нами сегодня, сегодня же и закончится. Слышишь, Мэл? Это было потрясающе, это было чудесно, но это больше не повторится.