Чертов нахал

– Ну, допустим, в колледже, – буквально выдавила я из себя.

Какого черта я с ним разоткровенничалась?

– Поверить не могу, что я это сказала.

Мне было очень неловко, и это еще слабо сказано.

Он глубоко вздохнул.

– Не стоит смущаться. Хотя буду откровенен – я в шоке. Такая женщина, как ты, должна быть с мужчиной, который умеет доставить удовольствие.

– А тебе-то какое дело? Ты все твердишь «такая женщина, как ты», и прочее бла-бла, но что-то не похоже, чтобы ты был от меня в восторге.

Чэнс откинулся на спинку стула и некоторое время смотрел в окно, а потом снова взглянул мне в глаза.

– Ну, почему же, я в восторге… как от занозы в заднице… Понимаешь, на самом деле ты мне очень нравишься, Обри. Ты такая забавная. Нет, я, пожалуй, неточно выразился… Хотя, ну да, ха-ха – забавная. Такая вся из себя правильная. Хотя и не лишена остроумия. Быстро соображаешь. И чертовски хорошенькая, – Чэнс опустил взгляд, словно не решаясь продолжить. – Что же случилось у тебя в жизни?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты пытаешься сбежать от этого типа, Гаррисона? – Я медлила с ответом, и Чэнс жестом подозвал Берту. – Можно нам еще кофе?

Я так и не поняла, что на меня нашло. Возможно, все дело в остром соусе. Какая-то часть меня вдруг возжаждала выплеснуть все, что накопилось на душе. После того, как Берта наполнила наши кружки, я пустилась в откровения.

– Гаррисон – глава юридической фирмы в Чикаго, где я работала. В отделе патентного права и товарных знаков. Мы жили вместе чуть больше года. Сняли квартиру. А пару месяцев назад я узнала, что он изменяет мне с одной из практиканток. Поэтому я и…

– Съехала с квартиры?

– Ну да. И ушла с работы. Каждый день в течение последних нескольких недель Гаррисон пытался убедить меня, что я совершаю большую ошибку, что порчу себе карьеру, потому что он готов сделать меня партнером по бизнесу гораздо раньше, чем я бы этого достигла собственными силами. Но я бросила все и устроилась на первую попавшуюся работу в небольшой начинающей фирме в Темекуле. Признаюсь честно, мне страшно. Я никого не знаю на Западном побережье и сомневаюсь, что приняла правильное решение. Не уверена даже, что по-прежнему хочу работать юристом. Я чувствую себя полностью потерянной.

От этого признания у меня на глазах даже слезы выступили. Чэнс смотрел на меня пристально, с необычно серьезным выражением лица, которое я раньше у него не замечала.

– А что тебе на самом деле больше всего интересно?

После минуты размышлений мне на ум пришло только одно. Я нервно хихикнула.

– Ничего особенного… За исключением, пожалуй, животных. Мне нравится все, что с ними связано. Когда-то я хотела быть ветеринаром, но отец – он был адвокатом – настоял на том, чтобы я пошла по его стопам.

– Не значит ли это, что тебе приятнее иметь дело с животными, чем с людьми?

– Пожалуй. Иногда мне действительно так кажется.

Он поскреб подбородок и улыбнулся.

– Ты обязательно найдешь свой путь в жизни. Я в этом уверен. Неприятности, приключившиеся с тобой в Чикаго, еще слишком свежи в памяти, чтобы как следует все обдумать и принять правильное решение. Когда ты окажешься в Калифорнии, смена обстановки пойдет тебе на пользу. Там можно не спеша разобраться в себе и понять, что ты действительно хочешь, а потом составить план действий по достижению новой цели. Ты же хозяйка своей судьбы – правда, за исключением ближайших двадцати четырех часов. Сейчас командовать буду я. – Чэнс подмигнул мне и лукаво улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. – Мы с тобой в одной связке, хочешь ты этого или нет.

– Полагаю, ты прав, – улыбнулась я в ответ. Чэнс притягивал меня все больше и больше, и от этого мне становилось не по себе. Я же ничего о нем не знаю. – Ну, теперь твой черед. Кто ты на самом деле, Чэнс Найтмен? Как давно ты живешь в Соединенных Штатах?

– Ну вообще-то, я здесь родился. Но переехал в Австралию, когда мне было пять лет. Мой отец, профессиональный футболист, подписал контракт с местной командой и играл за нее, а потом перешел на тренерскую работу. Я вырос в особом мире, среди спортсменов, потрясающей австралийской природы и без особых забот о будущем.

– Звучит нереально круто.

– Так и есть… вернее, было какое-то время. А потом все изменилось. – Он сглотнул и неожиданно помрачнел.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, это долгая история…

Тут зазвонил мой телефон, и разговор прервался. Это, разумеется, был Гаррисон. Вот дерьмо.

Кисло улыбнувшись, я развернула телефон, чтобы показать Чэнсу имя надоедливого абонента.

Уже отработанным движением он выхватил у меня телефон.

– Привет, Гарри! – сказал он в трубку. – Ты полный придурок.

Я услышала приглушенный голос Гаррисона:

– Немедленно передай телефон Обри!

– Мы с Обри только что перемыли тебе кости. Сидим тут, завтракаем. Она взяла крошечную сосиску и говорит мне: «Видишь? Точь-в-точь такой размер, как у Гарри».

По звукам, доносившимся из телефона, было ясно, что Гарри пришел в крайнее бешенство:

– Ах ты, мерзкий ублюдок! Передай Обри, что если она свяжется с такой швалью, как ты…

Чэнс хмыкнул и нажал на сброс.

– Ну что, готова ехать?

– Это было весело. – Подняв руки, мы хлопнули друг друга по ладоням. – Да, готова.

– Пока, Берта! – Чэнс помахал официантке.

– Пока, горячий парень.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать смех.

Он шел впереди меня, и я с удовольствием рассматривала его широкую спину. Было прекрасное, ясное утро. Я заявила Чэнсу, что на этот раз сама сяду за руль. Честно говоря, мне просто необходимо было передохнуть и отвлечься от лицезрения его ясных глаз и красивого лица. Я испытывала сильное влечение к Чэнсу, и от этого мне было не по себе. А еще, будучи водителем, я завладела возможностью контролировать радиоприемник.

– Майкл Болтон? Неужели это твой выбор, Обри? И ты думаешь, я буду сидеть спокойно, слушая эту порнуху?

– Что-о? Зануда! Да он просто прекрасен! У него такой глубокий голос.

Чэнс принялся голосить, повторяя слова песни «Когда мужчина любит женщину». Это было ужасно. Импровизированный дуэт Чэнса и Майкла все же заставил меня переключиться на другую радиостанцию.

Вскоре мы сделали остановку, чтобы заправиться. Наполнив бак, Чэнс пошел в минимаркет, чтобы взять нам что-нибудь перекусить.