Чертова деревня

Вопреки ожиданию, ни Женьки, ни лошадей на лугу не было.

– Дела… Наверное, потерял меня и домой пошёл. Куда тут ещё идти? – Венька развёл руками.

Ради приличия он полазил по деревне ещё минут десять, пройдя мимо дома, где они остановились, постоял у забора. Тихо было нереально. Просто гробовая тишина. Больше никаких сов, никаких лошадей, ни собак, ни котов. Он зашёл во двор и задвинул засовчик на калитке. Не успел он дойти до крыльца, как окрестность огласил дикий волчий вой с переливами, такой пронзительный и страшный, как будто волк выл от боли. Венька галопом метнулся к крыльцу, заскочил в сени, задвинул засов.

– Ну и чертовщина. А дед был прав, не надо тут ночью ходить никуда.

– Вень, – вдруг услышал он голос Мишки.

– Ты чего не спишь?

– Пить хочу.

Венька нашарил на столе кружку, зачерпнул из ведра на лавке холодной воды:

– На вот выпей, – он погладил Мишку по голове.

– Я мужика какого-то за окном видел. Страшный такой и с бородой.

Венька насторожился:

– Точно мужика чужого? Мы там с Женькой сидели на дворе разговаривали, может, это мы тебя напугали?

Мишка пожал плечами, потёр кулачком заспанное лицо.

– Иди Пухов, спи, завтра будешь ассистировать на съёмках.

– А домой?

– Потом сразу домой, обещаю. Я тут идею одну придумал.

– Ага, – сказал Мишка и побрёл в комнату.

Венька тоже выпил холодной воды, стащил с себя мокрую рубашку, которая пахла тиной и бросил на лавку. Промокшие кроссовки он пристроил на каком-то тёплом выступе печки в надежде, что к утру они будут хотя бы чуть получше и не будут хлюпать.

В комнате он внимательно присмотрелся к кровати Женьки. Горка из одеяла говорила, что друг спит. Будить его Венька не стал, упал на скрипучую кровать, накинулся лоскутным одеялом, приятно пахнущим какой-то горькой травой типа полыни, и почти сразу уснул.

9.

– Венечка, вставай, – теребили его тёплые ручонки Лизы. – Вставай, Катюша блинов напекла.

Венька медленно разлепил глаза. Перед ним в свете тёплого солнышка, пробивавшегося через тонкие шторки в цветочек, желтела мордашка Лизы. Красивые золотистые тени от оранжевых занавесок делали свет в комнате каким-то апельсиновым, горячим и до невозможности приятным. Откуда-то из глубины всплыли картинки прошлой довольно странной ночи. Он зябко передёрнул плечами.

– Вставай, – звала Лиза. – Пойдём есть, а то Мишка всё один похомячит.

– Вы с Мишкой-то помирились? А то ты на него вчера зыркала так.

Лизка поджала губы и немного отстранилась.

– Лизун, – ласково позвал брат. – Не табуни на него. Он нормальный парень. С вами, девчонками, нашему брату всегда тяжело, хоть в 11 лет, хоть в 23. А он ещё и маленький.

– Вот именно.

– Тоже мне взрослая, – Венька подхватился и сгрёб в охапку сестрёнку. Она засмеялась и стала его щекотать.

– Вот и славно, – резюмировал Венька. – Так ты мне больше нравишься, когда смеёшься. Пойдём есть твои блины.

– Катюшины, она знаешь какая молодец, с первого раза получились блины. Не то что у тебя. Она в печи пекла, – затараторила Лиза.

– А где моя рубашка? – никак не мог припомнить Венька.

– Её дед постирал и повесил сушить на дворе.

– В смысле, дед? – удивился Венька.

Лиза только пожала плечами:

– Дед сказал, что она плохо пахла и такому в доме не место.

Венька густо покраснел. Рубашка и правда пахла болотной тиной, это он помнил отчётливо. Вспомнил и то, что бросил её просто так на лавке и то вспомнил, что они вообще-то в гостях.

– Да, неловко вышло.

– Надо дедушке тоже чем-то помочь, дров там нарубить, что тут в деревне надо делать? – резонно заметила Лиза.

– Какая ты у меня умная, Лизун, сокровище, – он поймал её и поцеловал в маленькую щёчку. – Так, а что же надеть, я не могу к столу выйти голым?

– Это не прилично, – покачала головой Лиза. – Вот тебе дед передал рубаху.

Венька развернул льняной свёрток и перед ним предстала тонкого домашнего полотна косоворотка с традиционными узорами на рукавах, вороте и по низу.

– Дед спрашивал, крещёный ты или нет и пояс тебе тоже передал, – девочка протянула плетёный ручной же работы пояс.

– Бывает, – протянул Венька. – И как я в этом буду?

Лиза тяжело вздохнула и покачала головой:

– Да прекрасно будешь. Катюшка уже всё утро в сарафане бегает. Дед ей тоже презентовал. Ей, кстати, очень идёт. Можешь поснимать потом, – с умным видом сказала Лиза и чуть-чуть отодвинула занавеску на двери.

Катюша как раз отходила от стола с каким-то кувшином, толстая коса небрежно заплетённая, вилась по спине, длинный в пол льняной сарафан был так же отделан вышивкой, как и его рубаха. Венька наскоро натянул её на себя. Телу было приятно. Он как-то заметно приосанился.

– Хорош, – сестра смотрела на него скрестив руки, – правда, хорош. Катюшке понравится.

– А она тебе нравится? – тихо спросил Венька.

Девочка согласно покивала.

– А Мишка? – Венька широко улыбнулся и подмигнул.

– Да ну тебя, – тут же вспылила Лиза и выскочила в общую комнату.

Дед и Катюшка суетились у печи. Дед что-то растолковывал, а девушка активно кивала. За столом сидела Юлечка в привычном городском: чёрный топ, скорее всего чёрные брюки, за длинной скатертью было не видно, тёмный макияж, причёска волосок к волоску на ровный пробор, серебряная звезда на чёрной бархатной ленте. Аристократичная бледность и лёгкое презрение во взгляде.

– Выспался? Как тебя теперь величать? Иван-крестьянский сын, Емеля, может быть, Добрыня, какие там сказочные персонажи ещё есть? – оглядела парня Юлечка.

– А мне нравится, – Венька выгнул грудь колесом и прошёлся по тёплым половицам туда-сюда.

– С джинсами – отстой, – не унималась Юлечка.

– Юлечка, хватит, вот позавтракайте. Дедушка мёда принёс настоящего. Пахнет-то как.

Катюшка поставила на стол тарелку с блинами. Стопка была такой внушительной высоты, как будто они с дедом пекли блины несколько часов подряд.

– Ого, это ты всё сама? – удивился он.

– Нет, дедушка наш большую часть напёк, пока мы спали, это я тут училась. Так что…