Чёртова одежда

Но иногда ухаживания Мечникова становятся полезны, особенно, ночью на кладбище, когда мертвые восстают.

Культурист справится и с зомби маньяками.

Радистка Кэт остро взглянула на Степана, проколола его иглой взгляда и взяла пробу на анализ.

Неприятное чувство, что новенькая может увести "моего" парня ледяным ручейком пробежало между моих лопаток.

Не заревную... взревную... обревную... сревную...

Вообщем, не разозлюсь, если в нашем классе возникнет тандем - Мечников-Кэт.

Я не понимаю девушек, которые вешаются на парней - вешалки, борются за них, сражаются с соперницами.

Гораздо интереснее выбирать помаду в магазинчике, чем драться за "своего" парня.

Но всё же, если тебя бросают, то значит - бывший ухажёр полагает, что новая девушка - лучше.

Конечно, парни заблуждаются, но их не переубедить, и не собираюсь переубеждать.

Я - величественно с носка на пятку - плыла по коридору.

Мечников, наверно, не догадывался о моих сомнениях, размышлениях по поводу "прикадрить другую".

Он шел рядом, изредка отвешивал зазевавшимся школьникам безобидные оплеухи, даже не оплеухи, а - шлепки бодрости.

– Лён!
– радистка Кэт назвала меня правильно, по бро.
– Почему твоя подруга в больнице отдыхает?
– Кэт лихо, но в то же время - утонченно - послала воздушный поцелуй Иванову.

Не заметит поцелуй только слепой глухонемой труп.

Иванов на миг остановился, не понял - к чему и отчего новенькая к нему послала воздушный поцелуйчик.

При этом радистка Кэт улыбнулась по-Голливудски - чисто, с открытой душой и горящей жаркой любовью.

Иронизирует? Подшучивает над одноклассником, которого увидела час назад?

Неужели, Кэт настолько смелая и отвязная, что не боится ничего?

Мальчики у нас - танкисты.

Поцелуй не пробьёт слоеную броню.

Иванов не понял: для чего поцелуй, почему, отчего, с какой целью, сколько в нём смысла.

Он втиснул свой взгляд в айфон Бакланова.

– Почему Мрин в больнице?
– я перевела дыхание, возвращала себя в себя. Слишком напориста радистка Кэт.
– История удивительная...

– Достойна, чтобы её записали иголками в уголках глаз в назидание потомкам?
– Кэт слегка улыбнулась, растянула кончики макаронных губ.

– Что? Иголками в глаза? Потомкам?
– Мечников оживился, взбрыкнул горой мускулов.

Любые проявления силы - хоть иголками в глаза потомкам - возвращали Мечникова в его Мир: штанги, гири, цепи, качалки.

– Смирницкая красовалась на уроке физкультуры и сломала ногу!
– я не обращала внимания на словесные мелочи. Слова - не пудра, нос словами не припудрить.
– Лечилась, лечили её, и вскоре должна была выйти в любимую школу.

В больнице она познакомилась с Ангелом...

– Гавриилом?
– радистка Кэт не иронизировала, не усмехалась, а спрашивала по ходу моего рассказа, составляла картину происшедшего.

– Случайно парня зовут Гаврилой, или Гавриилом.

Он удивительно похож на Ангела: золотые кудри, а лицо - лицо с иконы - торжественное.

Наверно, Гаврила понравился Мрин.

Или Мрин понравилась Гавриле, но они встречаются в больничных коридорах - очень романтично.

Две недели назад я приходила к Мрин, и потом посещала, я хожу к ней раза три в неделю, как получится.

Но тот раз - особенный, дурацкий!
– я не выдержала и засмеялась.

Нехорошо веселиться по поводу беды подружки, но я смеюсь не над болью Смирницкой, а над ситуацией.

Если смех лезет, его обратно палкой не загоню.
– Мы втроём - я, Мрин, и Ангел... Гаврюша - болтали в холле под колючими ежистыми пальмами.

Обезьяны на пальмах живут в Африке, и мы не далеко ушли от обезьян.

По телеку показывали новости, и - ЗАЧЕМ?!!
– вставили достижения наших Олимпийских чемпионок гимнасток.

Я сразу почувствовала приближение беды, у меня в носу зачесалось, а ноги окунулись в огонь.

"Смирницкая! Не вздумай!" - я чувствовала, что подружка сейчас сморозит глупость, совершит еще один не самый умный поступок в её жизни.

"ХО! Гимнастки! Разве трудно, пройти колесом по ковру?

Белка в колесе крутится, белке никто медаль не вешает на шею, значит - ничего сложного".

И не успела я открыть рот и двинуть языком в нужную сторону вопля, как Смирницкая отбросила костыль.

Поняла руки, оттолкнулась здоровой ногой, и...

Если бы древние инки видели "колесо" Смирницкой, то они бы никогда не изобрели круг.

Мрин сразу же с хрустом упала под пальму - на радость далеким обезьянам из Южной Америки.

К сломанной, но уже вылеченной ноге добавилась треснувшая кость руки - на счастье.

Подружка покрасовалась перед Гаврилой, изображала Олимпийскую Чемпионку по художественной гимнастике.

Доизображалась, гибкая наша одноногая.

На что рассчитывала скалолазка гуттаперчевая? На временное отключение силы тяжести?

Поэтому - почётное место около меня пока свободно.

Надеюсь, что Смирницкая не сломает себе еще что-нибудь на потеху Гавриле или Главному врачу.

– Дин Гиор! Угостите даму сигареткой!
– Кэт кивнула мне, показывала, что выслушала гениальный рассказ о Смирницкой.

Небрежно выхватила у Ашкалунина пачку сигарет "Кэмел": верблюд курит.

– "Кэмэл"? ФУ! Гадость! В следующий раз для девочек покупай "Макинтош", - радистка Кэт вернула очумевшему от наглости Ашкалунину пачку.

Сигареты в школе запрещены, поэтому ребята, которые не думали о курении, тайком курят.

Если бы сигареты разрешили, и на уроках ботаники и географии учителя заставляли бы нас: "Домашнее задание: выкурить по пачке сигарет "Мальборо", "Ява золотая", "Прима" и по вкусу определите, где собран табак", - то мы бы плевались от сигарет, убегали от них, а на курильщиков смотрели бы, как на самоубийц.

Мечников с интересом взглянул на радистку Кэт, оценил её наглость, я бы сказала - хамовитость.