Чертово колесо

Любимов посмотрел на женщину, которая приложила столько усилий, чтобы лишить его дочери. На ее лице застыло странное птичье выражение — этакая смесь недоверия и удивления.

— Прибылов? Не может быть...

После пережитого потрясения эмоции куда-то попрятались. В душе наступил полный штиль — так бывает, когда сдаешь очень трудный экзамен, и все бессонные ночи и треволнения остаются в прошлом.

— Он уже арестован. Остальные тоже. За наркотики. Кивнув в сторону дома, Марина испуганно спросила:

— Так это она тебя опознала?!

— Катю обманули.

— И что ей теперь будет?

Любимов устало покачал головой:

— Теперь ничего...

Марина не пыталась сдержать вздох облегчения. Она почти с благодарностью взглянула на бывшего мужа:

— Ты что-то хотел выяснить?..

— Только одно. Знала ли Катя, что я отец? Там, на опознании?..

Она пристально посмотрела в глаза некогда любимого человека:

— Тебе это так важно?

— Да. Могу я спросить?

Марина провела ладонью по лицу.

— Прошу: только не сейчас!

Июльская жара раскалила дорожное покрытие, так что каблуки слегка прилипали к асфальту. В легком ветерке чувствовалась прохлада. Она напоминала о том, что короткое северное лето перевалило за середину, и совсем скоро жара пойдет на убыль.

На обочине вблизи развилки дорог с указателем «Се-верогорск» расположились «Жигули» шестой модели, рядом пятеро мужчин образовали небольшой кружок. Чуть в стороне притулился старенький мотоцикл. На фоне ярко-зеленой растительности он напоминал о старых добрых временах, когда комсомольские секретари еще призывали молодежь к трудовым и ратным подвигам, а не торговали наркотой в собственных клубах.

— Спасибо, Жень, за помощь! — Любимов крепко пожал руку своему спасителю.

— Чего там!.. Лишь бы дела не рассыпались,— смущенно улыбнулся северогорский коллега.

— Не дадим,— твердо заверил Шишкин,— региональная прокуратура под контроль возьмет!

— Дяде Саше привет,— Рогов обменялся прощальным рукопожатием.— Жаль, не познакомился.

— Передам! — кивнул Ермолаев.

— Слушай, а как ты дверь-то в клуб открыл?

— Изнутри. Уборщицу знакомую попросил, она ключ оставила.

— И не бойтесь вы их!..— озвучил свое напутствие Макс— Как сказал Чехов: «Выдавливайте из себя по капле раба».

Евгений грустно улыбнулся:

— Легко сказать... Я же не тюбик с зубной пастой!

— Ну, тогда звони, если что...— Виригин пожал руку Ермолаева левой, свободной от гипса рукой.

Небольшая церемония прощания закончилась. Питерцы направились к машине, местный опер — к своему мотоциклу.

— Привыкаешь? — Жора кивнул на больную руку Виригина.

Макс покачал загипсованной конечностью.

— Опять левой писать придется...— вздохнул он.

Любимов взялся за ручку дверцы, на мгновение замер, словно захваченный врасплох внезапной мыслью, обернулся к шефу:

— Палыч, я, пожалуй, останусь. Тот понимающе кивнул:

— Еще раз хочешь дочку увидеть?

— Хочу...

— Ну что ж — удачи. Георгий обернулся:

— Женя, подожди, я с тобой.

Федор Сергеевич всегда считал себя человеком сильным, способным выдержать любой удар. Смерть единственного сына подкосила бы кого угодно, но только не Ремизова. Он мог бы взять недельный тайм-аут, но заставил себя не раскисать. Городское хозяйство, напоминавшее прохудившуюся посудину, буквально утопало в проблемах. И прежде всего — по причине недостаточного финансирования. Не успевал Ремизов заткнуть одну дыру, как тут же начинало протекать в другой. Теперь, когда он отказался от денежного ручейка из «Пещеры», ситуация стала вообще непредсказуемой...

От мрачных мыслей его отвлек телефонный зуммер. Звонил начальник центральной котельной, вечно затюканный «дядя Федор» Сергиенко.

— Извините, Федор Сергеевич, я бы не стал беспокоить, но тут срочное дело...

Глава администрации устало ответил:

— Я из-за этих дел сына потерял.

— Еще раз простите...

Ремизов переложил трубку в левую руку и что-то черканул в перекидном календаре.

— Ну, что там опять у тебя?..

— Котельную прорвало! — испуганно доложил Сергиенко.— Пришлось в пятом микрорайоне воду отключить.

— Так делай!

— Деньги нужны... На ремонт.

— Я тебе в прошлом месяце выделял?..— недовольно засопел в трубку мэр.

— Да, но та сумма пошла на замену труб.

— Выкручивайся, как хочешь, но чтобы завтра вода была!..— Глава администрации раздраженно бросил ручку на стол.— Нет у меня денег, понимаешь?! Не-ту!..

Ремизов бросил трубку, чувствуя, как снова противно заныло под левой лопаткой. Сердце, будь оно неладно... Он сунул под язык таблетку валидола и стал крутить диск телефона.

* * *

Не зря говорят: благими намерениями вымощена дорога в ад. Юрий Коротков искренне хотел, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. Стремление, в общем-то, хорошее, только средства оказались никудышные. Глядя на то, как процветает клуб «Пещера», каким успехом пользуются у элитной молодежи синтетические наркотики, он задал себе однажды вопрос: «А чем я хуже того же Прибылова?» И решил, что ничем, а бизнес есть бизнес.

С этого момента коммерсант развил бурную деятельность, мечтая превратиться из скромного хозяина магазина в акулу подпольного бизнеса. При этом его ничуть не смущал тот факт, что Катя, для которой он якобы старался, сама прогулялась в мир наркотиков.

Коротков вынашивал поистине наполеоновские планы, собираясь в дальнейшем закупить парочку аппаратов, чтобы оборудовать лабораторию по производству «экстази». Специалистов-химиков он уже присмотрел — они были согласны перебраться из Питера. А пока перед ним стояли две сложнейших задачи: наладить параллельный канал поставки, независимый от тех драгдилеров, которые снабжали синтетиками хозяина «Пещеры», и каким угодно образом устранить конкурента.

Бизнесмену пришлось серьезно потрудиться, чтобы выйти на нужных людей, а те уже свели его с поставщиком. Приходилось соблюдать осторожность. В этом бизнесе конкурентов не любят.

«Тридцатьчетверка» в строю». Это шифрованное послание Коротков получил в середине февраля, за полгода до появления Любимова в Северогорске. Оно означало, что курьер получил посылку. Цифры «3» и «4» входили в длинное, почти не произносимое название синтетического наркотика, известного в народе как «экстази». Транзитом через несколько государств груз прибыл в Санкт-Петербург вместе с партией электронной аппаратуры. Отправителем значился бывший данин России, который обзавелся голландским паспортом и проживал в Амстердаме.