Чертушки из сербской глубинки

– Что боитесь остаться без хозяйки?– подразнил бесов Луп, заглядывая в их звериные очи. Гордане повезло – она не могла лицезреть эти образины и слышать их ехидное шушуканье.

– Смотри, пламя в очаге посинело, – изумилась рыжая. – И огоньки свечей тоже стали лазурными, и коптят.

– Может, в них чистый спирт сгорает или этот белобрысый верзила монохлоридом меди дрова посыпал? – пошутил Синильный. В нем нарастала тревога. Следует ждать различных напастей от взбешенной ведьмы, которая в своем уютном погребе живее всех живых. А вдруг она наслала на чужака наваждение? Не может мертвая баба такие корки клеить?! Это нарушает законы мироздания, гром ей в темечко!

– Мы столкнулись с настоящей нави, магистр! С нежитью из преданий, караул! Поверь в это и беги, пока цел! – пискнул Бубушик, заламывая рожки.

Луп отмахнулся от шишиги, в число добродетелей которого мужество не входило. Даже расшифровав свиток и надписи на дефиксионах (табличках с проклятиями), он не получит столько знаний по практическому ведовству, сколько ему предоставит тетушка Анат. Сама Геката привела его сюда, а значит, поможет и расколоть вредную колдунью.

Неприятное знакомство

Обновив магическую защиту своему мулу и близнецам, Синильный снова расположился в комнате Анат. Гордана заявила, что молитва и заступничество святых уберегут ее от расправы и ушла к себе, хотя трепетала от страха. Листая гримуар, Луп размышлял об увиденном в этом странном месте. Синий огонь не сулит ничего хорошего, это признак активности сил зла. Конечно, старуха не сдастся без боя. Однако, при наличии выбора, она предпочла всыпать горячих не пришлому колдуну, а племяннице. Как это по-славянски: бей своих, чтоб чужие боялись. У бедняги взгляд побитой собаки. А глаза большие, вишневые. Если ее как следует откормить, отучить сутулиться и почернить рыжие брови и ресницы, девчонка будет прехорошенькой. Аппетитной и сладкой булочкой.

Куда Бубушик запропастился? Нашел щелку, в которой рассчитывает отсидеться, или умчался на улицу вместе с сородичами? Поднялась метель, ветер завывает, швыряя комья снега в окна. Бесы не откажутся от удовольствия покружиться в завихрениях снежного бурана. Хорошо, когда этой погани рядом нет. Понемногу Синильный поддался дреме.

– Господин Луп, я посплю в этом кресле? – раздался робкий голос.

– Валяй, подружка. Вот нагуляла бы ляжки, я б тебя в постель пригласил.

– Что? – оторопела Гордана, кутаясь в платок, который прежде не смела взять. Заведенный распорядок, власть тетки над домом явно вступили в кризис.

– Спи, святоша. Когда мы уйдем отсюда, сдам тебя и твой довесок в монастырь.

– Лучше жить в обители, чем в этом ужасном доме. Умирая, папа отправил меня к тетке. Наверное, он не знал, что она ведьма. Родители не выносили даже досужие разговоры о ведовстве и привидениях. Они были трудолюбивыми, рассудительными и набожными людьми. Мне так их не хватает! Я лучше пойду к братьям, Луп.

– Павле и Давиду она ничего не сделает. Это ты провинилась перед Анат, крошка. Держись меня – как-нибудь прорвемся.

Гордана присела на краешек кресла, потупив взор. Рядом с чужеземцем спокойнее. От молитвы девочку отвлекали топот в погребе и скрежет за печкой, прикосновения чего-то шершавого к лицу и шеи. На ее глазах половик сложился рулоном и пополз под стол. Сундук открывался и закрывался, выплевывая вещи. Пока Гордана строго придерживалась правил тети, та не вгоняла ее в ступор подобными фокусами. Да, Анат выходила из погреба. Ругала и била племянницу, но при этом всегда казалась материальной и живой. Сначала Гордана думала, что тетка не умерла, а просто прячется в погребе и разыгрывает ее. За день до вторжения Лупа девушка случайно увидела отражение хозяйки дома на глади воды. Это было лицо трупа, который начал разлагаться. Гордана схватила братьев и хотела убежать. Куда ни повернешь, везде стволы деревьев частоколом преграждают путь, зловеще гудят и как будто нависают над головой. Выбившись из сил, Гордана вернулась в дом и получила трепку.

– Кто эти девушки? – спросила Гордана, указывая на алебастровый гекатейон.

– Это составные части великой трехтелой богини колдовства. Надеюсь, что Геката Сотейра убережет нас в эту ночь, и поможет мне выбить долг из тети-моти.

– Она языческая богиня, верно? А вы не боитесь предавать Спасителя…

– Бедный парень, который не смог отбиться от римских силовиков и еврейских священников, меня вряд ли спасет, – отрезал Луп, пряча книгу в рюкзак.

Гордана в праведном ужасе перекрестилась. Колдун закрыл глаза и расслабился, смирившись с тем, что эта глупышка будет бубнить псалмы и периодически проверять, как спится карапузам.

Что перекатывается под крепким телом Лупа, урчит и вздрагивает? Как будто перина превратилась в упругий живой пузырь, который пучит от газов. Какое гадкое ощущение!

«Вон с моей койки, сволочь залетная! Я тебе покажу, как на моей территории куролесить!» – прошелестел голос у самого уха. Луп взмахнул рукой, отгоняя незримого обладателя голоса. Гордана застыла в кресле, поджимая под себя ноги. Из подушки высунулась пухлая женская рука с пунцовыми язвочками. Пальцы разжались и с ладошки в копну черных волос устремились вши. Очень много вшей. Выругавшись, колдун выпрыгнул из постели, нервно сгоняя паразитов и тряся головой. Ему пригрезилось или гнусные твари оккупировали его роскошную шевелюру? В отчаянии он упал на колени перед Горданой, раздвигая пряди на проборе.

– Проверь, нет ли у меня вшей, лапочка, – попросил он.

– Уйдем отсюда, господин Луп!

– Да, уходим! Потом вычешешь их. Что-то мне разонравилась теткина лежанка.

Из спальни ведьмы эти двое вылетели пулей. Луп сжимал в кулаке гекатейон. Из комнаты донесся сварливый голос:

– Ты не прошел проверку на вшивость, засранец!

– Где ты спишь, Гордана? – тяжело дыша, спросил Луп. Девушка указала на широкую лавку с тощей подушкой и драным кафтаном, заменяющим матрас.

– Жестковато, но сойдет и так, – плюхнулся на лавку колдун.

– Вы намерены спать со мной? – поразилась девочка.

– А где ты еще найдешь такого интересного мужчину? – лукаво улыбнулся Синильный. Когда шутишь, не так страшно.

Тем временем подельники Анат сгрудились возле лавки столь плотной массой, что это почувствовала даже Гордана.

– Как душно, господин Луп! Мурашки по коже бегают и трудно дышать. Как будто нас теснит толпа, – пролепетала девчонка.

– Да так оно и есть, малышка, – отозвался Синильный, дико озираясь. Так близко эти твари еще не подходили. Агрессивный парад уродств и патологий! Бесы клацали зубами, смрадно дышали в лицо колдуна, тянули за волосы. Луп поднял гекатейон и по-гречески воззвал к богине. Гордана всем своим трепещущим от страха телом прижалась к нему. Между ними втиснулся взъерошенный Бубушик. Луп шепотом спросил, где он шлялся.

– Я проверял пути к отступлению, магистр. Прийти сюда проще, чем уйти. Эта усадьбы окружена силовым полем в форме шестиугольника.

– С кем ты разговариваешь? – спросила Гордана, отстраняясь.

– У меня есть собственный бес. Один против полчища Анат.

– Они могут нас убить?

– Если материализуются из дыма или тумана. Как правило, убивают по воле волшебника, который несет за них ответственность в этом мире. Им проще пиявкой присосаться к резервуару жизненной силы, чем кого-то физически уничтожить. Верно, Бубушик?