Червоточина

– Ты чего лыбишься? – глянул на него друг.

– Анекдот вспомнил.

– Про Неуловимого Джо?

– А… как ты?!.

– Мастерство не пропьешь, – не вполне понятно констатировал Ненахов и кивнул: – Пошли.

И они пошли. Неспешно, как и договаривались. Вот только не крутить головой у Геннадия Николаевича не получалось – хвостик, в который были забраны густые, темные с проседью волосы, так и мотался туда-сюда. Отставной полковник сделал другу одно замечание, другое, а после третьего махнул рукой. Тем более, как он сумел определить, за местом аварии никто все же не наблюдал. Скорее всего. Лишь редкие автомобили проносились по шоссе с обеих сторон, не сбавляя скорости.

Несмотря на это, останавливаться возле того места, где на асфальте жирно чернели тормозные следы, Ненахов запретил. Друзья просто замедлили шаг, разглядывая место происшествия, как сделал бы на их месте любой, слышавший о случившемся и увидевший детали картины. Геннадий Николаевич хоть и не обладал сыщицким опытом, но мыслить логически, хотя бы в силу профессии, умел, а потому убедился, что рассказанное об аварии Ненаховым походило на правду. Длинный тормозной след оставил «КАМАЗ». Причем именно на той полосе, по которой и ехал до этого. Маршрутка же тормознула непосредственно перед столкновением. И произошло это на встречной полосе, то есть на той же самой, по которой ехал самосвал. Вывод один – именно микроавтобус выбросило лоб в лоб «КАМАЗУ», и произошло это быстро и неожиданно для водителя. Причиной могло быть как лопнувшее колесо, так и, например, то, что водитель маршрутки просто заснул. Впрочем, тогда бы ее тормозного следа не было вовсе. Но теперь и оставалось разве что гадать – микроавтобус пропал. Что, собственно, и составляло главную загадку. Такой вот, как говорится, хард-рок.

Геннадий Николаевич почувствовал досаду – тащились они сюда и впрямь напрасно. Он хотел уже было повернуть назад, но друг словно почувствовал это и взял его за локоть.

– До автосервиса, – сказал вполголоса отставной полковник. – Как договаривались.

– Но… – попытался возразить Бессонов, однако друг был неумолим:

– Любая операция должна осуществляться строго по плану, если внешние обстоятельства не вносят в эти планы коррективы.

В автосервисе Ненахов пообщался с мастером, поинтересовался, ремонтируют ли они «Волги», за какое время следует записываться «на прием», задал еще несколько сугубо «автомобильных» вопросов. Бессонов, вспомнив обещание, отзвонился супруге. Разговор занял не больше минуты – рассказывать было нечего, – и, убрав мобильник, Геннадий Николаевич откровенно заскучал. Он принялся разглядывать полуразобранные, а то и вздернутые подъемником, словно на дыбе, автомобили в большом, как ангар, гараже, освещенном такими же, как на уличных фонарях, люминесцентными лампами. От этого мертвенного света и вида неживых раскуроченных машин, будто вскрытых патологоанатомом трупов, Геннадий Николаевич почувствовал себя неуютно и зябко. Вообще-то он спокойно относился к подобным вещам, являлся даже в какой-то мере любителем «черного юмора», но сейчас явная ассоциация с моргом вызвала у него мурашки на коже и холод вдоль позвоночника. Он поежился и невольно шагнул к выходу. Впрочем, туда уже направлялся и друг.

– Ты чего? – бросил он на товарища внимательный взгляд.

– Так, замерз что-то, – передернул плечами Бессонов. – Пойдем скорей на солнышко.

На улице ему и впрямь стало лучше, даже настроение неожиданно поднялось, словно вместе с лучами земное светило передало ему тайное послание, уверяющее, что сын жив-здоров и вообще все обязательно будет хорошо.

* * *

Если в эту сторону друзья шли по обочине вдоль полосы движения злополучной маршрутки, то назад двинулись по другой стороне дороги. Поравнявшись с местом аварии, вновь замедлили шаг. Но опять ничего интересного не увидели. Не было ни осколков стекла, ни, слава богу, крови – одни лишь черные полосы, оставленные резиной на асфальте.

Геннадий Николаевич шел следующие пять-семь метров, повернув назад голову, словно зачарованный этими черными знаками, перечеркнувшими его спокойную жизнь, а потому не заметил, как неожиданно замер на месте Ненахов, и, разумеется, налетел на друга.

– Ты чего? Говорил же, не останавливаться!

– Посмотри, – проигнорировал возмущение товарища бывший полковник и показал на дорогу.

– Ну, смотрю, – сказал Бессонов. – Ремонт бы не помешал, но бывает и хуже.

– Какой ремонт? – поднял недоуменный взгляд Ненахов.

– Дороги… А ты что имел в виду?

– Вот это. – Ненахов присел и коснулся асфальта в паре десятков сантиметров от обочины.

Геннадий Николаевич огляделся, не попадут ли они под чьи-нибудь колеса, и тоже присел. Теперь и он увидел то, на что показывал друг. Царапина на асфальте. Точнее, выбоина. Сантиметра три-четыре длиной. Судя по всему, свежая. Но он бы ее точно не разглядел, когда шел, даже если бы искал специально. С тем большим уважением он посмотрел на друга:

– Ну и?..

– Пуля, – коротко ответил тот.

– Что?! Какая еще пуля?..

– Пока не знаю, – выпрямился Ненахов и отряхнул руки. – Пойдем поищем.

Геннадий Николаевич тоже встал на ноги, но идти за товарищем не торопился.

– Игорь, – сказал он, – я тебя, конечно, уважаю и как специалиста, и как друга, но, по-моему, ты уже чересчур увлекся. То эфэсбэ за нами следит, теперь еще и террористы объявились!..

– Я ничего не говорил о террористах, – нахмурился Ненахов. – Я лишь увидел на дороге свежий след от пули. Если ты меня уважаешь как специалиста, то поверь в это. А если не можешь поверить, то я тебе скоро это докажу. Надеюсь, она не срикошетила очень уж далеко.

Говоря это, Ненахов еще раз глянул на выбоину, перевел взгляд вдаль, словно проводя мысленную линию, а затем перепрыгнул дренажную канавку за обочиной и, согнувшись, медленно пошел, разглядывая на земле нечто, видимое лишь ему одному.

Если Бессонов и поверил в сам факт существования пули, то уж поверить в то, что ее можно найти среди травы и мусора, он никак не мог. К тому же, как он считал, пуля может улететь очень далеко, за километры, и если друг собирается вот так, почти на карачках, весь этот путь за ней проделать, то домой они не вернутся и к завтрашнему вечеру.

Вслух он, разумеется, ничего Ненахову не сказал, а лишь покорно вздохнул и пошел вслед за другом. Но идти с такой черепашьей скоростью ему быстро надоело, поэтому он обогнал Ненахова и уселся на трубе теплотрассы, протянувшейся вдоль дороги. Труба была в изоляционной «шубе», а потому сидеть на ней оказалось мягко и удобно. От нечего делать, не по злому умыслу, а чисто машинально, Геннадий Николаевич начал эту «шубу» расковыривать, благо в ней прямо под пальцами как раз оказалась дырка. И тут его палец наткнулся на что-то твердое внутри изоляции, похожее на камешек. Какое-никакое, а развлечение!.. Он вынул из отверстия камешек и поднес к глазам. Камешек оказался мятым кусочком металла. Он собрался его выбросить, как вдруг мозг программиста выстроил в голове логическую цепочку: «пуля – дырка – кусок металла». Геннадий Николаевич только крякнул и хотел крикнуть другу о находке, но в последний момент передумал. Собрав волю в кулак, он с невозмутимым видом продолжал сидеть на трубе, пока Ненахов, не разгибаясь, наконец-то дополз до него, а потом разжал перед носом друга ладонь и спросил, нарочито зевнув:

– Эта?..

Отставной полковник быстро схватил кусочек свинца и принялся вертеть его и внимательно разглядывать.

– Так я и думал, – выдал он наконец. – «Эс-пэ пять». Потому и не улетела далеко.

– А для людей? – спросил Геннадий Николаевич.

– Она и для людей тоже! – почти радостно провозгласил Ненахов.

– Я имею в виду, объясни для людей. Что за «эс пять» и что в ней особенного. По-моему, обычный кусок свинца.

– Не «эс», а «Эс-пэ пять», – поправил Ненахов. – Это специальные патроны для бесшумной стрельбы калибром девять миллиметров. Бесшумность достигается в первую очередь за счет того, что скорость такой пули – дозвуковая. Потому я и предположил, что далеко она улететь вряд ли смогла, тем более затормозив о колесо – раз, и об асфальт – два.

– А как ты заранее мог знать, что пуля была именно от такого патрона?

– Во-первых, звука выстрела никто не слышал.

– Ну, как же! А хлопок? Водитель «девяносто девятой» его слышал!

– Хлопок – это лопнула шина маршрутки. От выстрела. А вот самого выстрела не слышали. Ведь стреляли с близкого расстояния, вон из тех кустов, – показал Ненахов на противоположную сторону дороги, – и обычный выстрел услышали бы многие, и отнюдь не как простой хлопок.

– Хорошо. Что во-вторых?