Червячная передача

— Да, это был разумный выбор, — самодовольно ответил Оружейник. — Но не все так наблюдательны, а про магнитное поле никто и не узнает. Вы сможете сохранить инкогнито, и не будет ли пленник…

— Болтать? — подхватил я, на что последовал кивок. — Не будет и сохраню, но всё же ваш костюм «приметен неприметностью».

— Это меня и привело к вам, — вздохнул Оружейник. — А еще борьба со злодеями и их повержение, — с пафосом дополнил он. — Я даже расскажу, — продолжил тип.

И продолжил, за четверть часа вывалив кучу информации. Ну, скажем так, подросток как подросток, если смотреть абстрактно — максималист, жаден до славы и силы, но, как ни странно, не до денег, хотя последние оказались нужны для двух первых моментов.

Итак, Оружейник пребывает в протекторате, задерживает злодеев и со страшной силой этим гордится. Но у него проблема — при довольно удачном пакете тессеракта в смысле технических улучшений, его многомерные конструкции работают лишь в относительной близи от него. Не все, «есть наработки», озвучил он, но нужны дорогие материалы и оборудование для исследований и экспериментов. На зарплату Протектората не развернешься, хотя она не мала. Денег на эксперименты не выделяют, хотя компенсируют используемые членами Протектората работы технарям-изготовителям. «Герою очень немало выделяют» с завистью и восхищением выдал Оружейник. И парню самому тоже скомпенсировали работу, но… только для пары его напарников, по причине ограничения «дара». Более никому его поделки, зачастую очень неплохие, не нужны.

При этом, к злодеям Оружейник относился «непримиримо злобно», а мне «всё рассказал» из жажды славы — пусть хоть один человек, пусть в тайне, но знает какой Оружейник крутой и молодец!

Ну да ладно, вопрос в том, что всплыл неаппетитный нюанс американского кривдосудия, так называемое «постановление о масках». Суть данного беззакония заключалась в том, что личность сверха, неважно, «героя» или «злодея», без маски, считалась неприкосновенной, в смысле ответственности за деяния «в маске».

Причину, основанную на бредовой «прецедентной» системе права, я понимал, но тот факт, что гражданские личности части сверхов той же бойни, да и бандитов поменьше — никто не трогал, несколько возмутил. А возбухнувшему пару раз, задолго до текущей ситуации, Оружейнику дали по мозгам — мол, не трожь.

Соответственно, в Оружейных мозгах, особенно после аварии костюма и оборудования, «я знаю, что это вы!», надуто сообщил он мимоходом, сложилась такая схема. За Психосому, живого, обещал полтинник миллионов. И вот, необоримый «борец со злодеями» решил поправить своё техническое положение и «бороться со злодеями».

То, что часть «гражданских» личин других членов бойни он знал, но ничего не сделал («мне хватит», алчно буркнул он). Это в его мозгах противоречий не вызывало. Ну да и чёрт с ним, «гениально» подкараулил иллюзиониста и вырубил его, после чего в «свернутом пространстве» (чисто тессерактная заморочка, с некоторым сожалением отметил я, сканируя «карман» собеседника) доставил ко мне. «Ай, маладца!», подумал я и озвучил мысль вслух.

На прямой вопрос о «суках», парень мычал, но в итоге выдал «служебная информация, да и просто видел пару раз». Полиграф показал, что не врет (хотя, с учетом обвеса, были варианты, но маловероятные), так что тиранить парня я не стал, а открыл при помощи наручного компа анонимный счет в швейцарской банке и сообщил его Оружейнику. Взамен сверх выложил на причал связанного, с залепленной пастью и глазами Психосому, явно вырубленного хорошим таким ударом в голову, но живого. После чего охотник за головами инкогнито деловито улетел на магнитной тяге.

А у меня нарисовалась дилемма. Этическая, моральная, социальная и даже политическая. Итак, сейчас на пирсе лежит Рафаэль Талл, как любезно просветил меня Оружейник. Один из основателей «бойни», кстати, использовавший в покушении свой «неописанный» потенциал.

Он создавал этакие многомерные полые конструкты, обычно в виде всяких монстров, в которых пребывали люди (а, по слухам, и сверхи), которых он в этом виде натравливал на знакомых и близких. То есть, сильный сверх бьет по какому-то там жуткому тентаклевому монстру, тот рассыпается на осколки, которые, если человека внутри не прикончила атака — режут молекулярной толщины краями. И перед атакующим знакомый, друг, а то и вообще близкий родственник. Подобные гадкие игрища были очень «в стиле» бойни, судя по описанию. Кстати, то что я не стал уничтожать кокон Мэри, если и не спасло ей жизнь (вытащил бы биологом, факт), то избавило от травм точно.

А воспоминания Мэри объясняли, почему заключенные в тонкий кокон «монстра» люди вообще нападали — им виделся, слышался и ощущался кошмар с умирающими людьми и атакующими чудищами.

Но это лирика, а вот суть дилеммы в том, что я точно знаю наперед, сегодня Рафаэль умрет. Но вот «оформление» этой смерти — вопрос неоднозначный. С точки зрения безопасности близких и островитян — нужно затевать жуткую, многочасовую смерть с пытками, или еще что, пострашнее. Чтобы зложелатели страдали полиурией только от мысли делать нам гадости. Неприятно, довольно противно, но оправдано по ряду причин, так что сделаю, и уже знаю как, чтобы не пачкать руки и не наносить своей психике необратимых повреждений. И так страшновато стало, когда я поставил себя на место гада, но заслужил.

Далее, есть вопрос юрисдикции и законности действий. Ну, положим, «в целом», кашлял я на реверансы, однако, Питкэрн — всё-таки государство. И это я признаю, как и хочу, чтобы жители это ощущали. Вообще, быть гражданами Мира — правильнее, но сейчас Мира как объединения нет, есть куча стран, так что вариантов, кроме «своей страны, с бананами и таитянками» нет.

Этот Талл напал не только на мою супругу, но и на члена Совета, гражданку Питкэрна, как и Лил. Соответственно, по ряду причин, не столько внешнеполитического, сколько внутриполитического толка, этого типа надо судить. Но, сначала, обезопасить и поговорить с Советом, решил я.

Изолировал корону, сделал слепок разума, да и потащил Психосому как есть — Оружейник, со свойственной технарям педантичностью, вязал типа с «запасом». А потащил я истощенного типа в Ратушу, где Совет, как и мой братец (судя по всему, скоро сменяющий одного из советников, патриарха Джона Эванса, по старости). Советники изволили завтракать, но на активированный купол и копошение отреагировали. Так что моё появление и бросок тела в уголок ратуши встретили семь вопросительных взглядов и один невнятный звук от МакКоя, в стиле «докладывай».

Я подумал, покопался в карманах и доложил на стол, к прочей снеди, пару завалявшихся швейцарских шоколадин.

— Смешно, — фыркнул Холмс, да и прочие советники заулыбались. — Но всё же, Вирему, рассказывай.

— Доброе утро, уважаемый Совет Питкэрна, — начал я, но под взглядами, тяжестью сходными с залпами осадной артиллерии, решил не выделываться. — Вот этот — потыкал я пальцем в тело, — Рафаэль Талл, известный как Психосома, исполнитель покушения на Лилию и наславший на уважаемую мисс Дуглас кошмары парачеловек.

На последнее Мэри довольно ловко и инстинктивно перехватила столовый нож, уставившись на типа с намерениями, не способствующими его длительной жизни. Впрочем, через пару секунд дама подчеркнуто аккуратно положила прибор на стол. А я понял как дама в возрасте, учительница, смогла нанести Лил столь профессиональный и гарантированно летальный удар. И, кстати, зря детишек не учит, может и пригодиться, отметил я.

— Хм, а что ты хочешь? — задумчиво спросил Холмс, как и Совет, недобро поглядывая на начавшего подергиваться типа.