Честь Белого Волка

— Нет, — призадумался я, потирая лоб, шишка, наверное, здоровущая будет. — Она была в школе, а Эд всегда может подкорректировать время нашего возвращения, он же бог.

— Он тебе не помощник.

— Почему?

— Потому что сидит в соседней камере, — вздохнул мой шеф. — Ты же не всерьёз поверил, что я бегаю за каждым граничаром, вызволяя из тюрьмы очередного пьяницу или дебошира. Я всего лишь тебе снюсь...

Кажется, меня подбросило на месте от собственного крика! Да, Капитан не обманул, это действительно был полуобморочный сон, потому что я и близко не помнил, кто и когда затащил меня в холодный подвал, бросил на прелую солому в вонючем каменном мешке с единственным оконцем под потолком, в которое не пролезла бы и кошка.

Но хуже всего, что мои руки и ноги были скованы железом. Ненавижу это долбаное Средневековье, требую адвоката и чашечку кофе!

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Если я ожидал, что в ответ дружно раскроет рот хор Пятницкого, то очень зря. Мне ответило лишь эхо. И то вяло, как будто нехотя. Что, если подумать, тоже не так уж совсем плохо.

— Раз есть эхо, то вокруг полно свободных помещений, а пустующая тюрьма свидетельствует о милостивом и человеколюбивом характере нашего молодого короля. Он нас простит и выпустит, правда?

Мне никто не ответил, даже мыши. И не потому, что их здесь не было, просто они ни на грош не верили моим наивным словам, а может, даже втихую потешались надо мной, держась за животики у себя в соломе.

— Ставр... — слабо донеслось из-за каменной стенки.

— Кто это там? — прекрасно зная ответ, зачем-то спросил я. — Эд, Эд, что за дела? Неужели и тебя повязали, как котёнка.

— Неправда, я бился, словно яростный берсерк после двух горстей мухоморов! Задница Одинова, да я превратил этот кабак в труху и развалины, я сплясал на их костях, и, только после того, как они вызвали трёх хитрецов-магов, которые посоветовали лить мне под ноги тюлений жир, им удалось повязать меня павшего! Но представляешь, какие они теперь все жирные и противные, фэ-э...

Суду всё ясно. Мы оба в плену, мы не вернёмся вовремя, Хельга впадёт в панику, но даже если она сама пойдёт искать нас в замке Кость, то всё равно не найдёт. Ибо мы в дне пути от замка, на Снежной ярмарке в столице, а по факту сидим в подвале королевского замка. Других тут всё равно нет, так что гадай не гадай, без особых вариантов.

— Знаешь, сукин ты кот, — задумчиво обратился я к стенке, — не то чтобы мне в первый раз доводилось сидеть в тюрьмах, но, если мы не сбежим до возвращения Хельги из школы или нас казнят ещё раньше, я на неделю запрещу тебе мультики.

— И даже «Смешариков»?! — ужаснулись с той стороны.

— Да, да, особенно «Смешариков»! Хельга давно говорила мне, что ты странно посматриваешь на Нюшу.

— На свинью или певицу?

— Тебе, похоже, без разницы.

В ответ он пнул стену головой так, что известь посыпалась. С моей стороны. С его раздался лишь яростный рык, глухой звук удара и... тишина. Видимо, ретивого бодания с каменной тюрьмой даже его божественный лоб не выдерживает.

Однако наша перепалка имела свой смысл, потому что буквально через минуту послышались шаги, скрежет отодвигаемого засова, и в мою камеру шагнули двое стражников с факелами. Следом за ними шагнул невысокий, похожий на хорька человек в чёрной сутане с капюшоном.

— Мир вам, лорд Белхорст. Вижу, вы не узнаёте вашего скромного слугу.

Если и не узнал с первого взгляда, то после его сладких речей, голоса, более всего напоминающего противный скрежет чем-нибудь резиновым по стеклу, сомнений не осталось. Наше вам с кисточкой, мать святая инквизиция...

— Давно не виделись, отец Лоренцо. И не могу признаться, что скучал.

— Вы шутник, Белый Волк, — милостиво улыбнулся этот скользкий мерзавец. — Возможно, в нашу прошлую встречу мы просто не поняли друг друга.

— Это когда вы пытались захватить мой замок?

— О нет! Как вы могли подумать такое?! Мы всего лишь пытались перевести его под защиту и покровительство духовного меча Святой нашей Церкви! Вас так долго не было, а кругом сплошные враги!

— С внешними врагами отлично справлялся мой гарнизон, а вот враги внутренние... От предательства никто не застрахован, верно?

— Э-э, страшное слово... застр... стрих... и что?

— Чёрт.

— Не богохульствуйте!

В тот же миг оба стражника схватились за мечи.

Я скорбно вздохнул, опуская голову.

— Господи, с кем я спорю и о чём? Дай мне смирения, терпения и кротости. Короче, чего надо?

— Подпишите бумагу о том, что вы признаёте себя виновным в происках против истинной веры и всего христианского мира. Вы полны раскаяния, жертвуете святой инквизиции ваш замок и земли и нижайше умоляете разрешить вам отправиться босым, в рубище, в самый дальний монастырь, где до конца жизни обязуетесь молить Бога Милосердного о прощении ваших грехов.

— Пошёл в пень!

— Быть может, вы измените своё мнение, если узнаете, что в противном случае ваш друг, сэр Эд из соседней камеры, будет казнён уже утром за страшные пре­ступ­ле­ния против Церкви!

— Какие же? — съязвил я, хотя в животе похолодело.

— Он при свидетелях утверждал, что является истинным богом Севера! Что ему поклонялись асы, ваны, викинги, норманны, даны и готы! Но всем известно, что нет и не может быть иного Бога, кроме Господа нашего Всевышнего!

Я до крови закусил нижнюю губу. Этот идиот, игроман, болтун и хвастун в лучших традициях апачи и сиу сдал нас по полной, одновременно связав по рукам и ногам.

Да он везде, где только может, треплется о своём божественном происхождении.

Да из-за его болтливого языка я уже раз сто влипал в кучу нехороших ситуаций.

Да и в этот раз я буду вынужден сделать всё, чтобы спасти его шею от петли или плахи, потому что он единственный дядя моей дочери, а её мать (любвеобильная в своей тяге к кладбищам дама!) всё равно никогда мне не простит, если с ним хоть что-нибудь случится. В общем, какого северного мха, я веду эти пустые разговоры...

— Где поставить ­подпись?

— Вот здесь, лорд Белхорст. — Старый пройдоха мигом подсунул мне заполненный мелкими буковками лист и сам обмакнул перо в чернильницу.

— Вы гарантируете свободу моему другу и обеспечите мне беспрепятственную дорогу в монастырь?

— Подписывайте, подписывайте.

— Вы не ответили.

— Ох, лорд Белхорст, если бы всё было в моей власти, — делано вздохнул отец Лоренцо, заламывая руки. — Ваше дело будет рассматривать Святейший суд инквизиции. От себя могу лишь дать слово, что они управятся в три дня, а до этого ни с вами, ни с вашим другом ничего не случится. Но если вы не подпишете эту бумагу, то я не могу ручаться и за один час! Говорят, в этих страшных подземельях с пленниками происходят жуткие, неподвласт­ные человеческому разуму вещи...