Честь и бесчестье нации

И вот при таком-то отвращении к советскому менталитету, при таком-то восторге перед менталитетом антисоветским мы вдруг увидели у Шумейко и Курковой лютую тоску о "движении снизу", о собраниях трудящихся, о резолюциях сплоченных коллективов, о письмах поддержки, о телеграммах одобрения… Мать моя мамочка, леди и джентльмены, да это же как раз и есть не что иное, как "советский менталитет", типичные "большевистские штучки"! Как говорится, против чего боролись, на то и напоролись…

Были в песне еще и такие слова: вам все время с той стороны говорят, что достаточно сформировать другое правительство какого-то там народного согласия, какого-то там народного доверия, и мы заживем счастливо. Поменяем правительство, и у нас все поменяется. Раз — и все, и мы пришли. Большевистские штучки!.. Тяжело было слушать эти антибольшевистские одесско-ростовские штучки. В самом деле, ведь никто же ничего подобного "с той стороны" не говорит. Все понимают, что шустрая орава шумеек наворотила горы такой лжи, устроила завалы таких малограмотных глупостей, возвела стены такой отчужденности и злобы между людьми, что новому правительству, где, разумеется, может найти место кое-кто из членов и нынешнего, долго предстоит разгребать всю эту мерзость. До счастливой жизни будет далеко. Но кое-что изменится и сразу. Прежде всего новое правительство перестанет лгать народу — о его прошлом, настоящем и будущем.

Может быть, Шумейко еще будет где-то фигурировать, подписывать бумаги, давать интервью, но лебединая песенка его спета, и ничего добавить к тому, что уже сказал, он не способен.

Ведь еще летом в докладе заместителя Генерального прокурора, заслушанном в Верховном Совете, было сказано, что Владимир Филиппович замешан в неблаговидных делишках по служебной линии, настолько неблаговидных, что Верховный Совет из санитарных соображений предложил президенту немедленно убрать его подальше от правительства. Правда, тогда заботливый Брагин в лучшее вечернее время предоставил Шумейко телеэкран, и тот произнес речь. О, это было грандиозно! Жаль тех, кто не слышал.

Прежде всего Владимир Филиппович заявил, что трудится на благо Отечества самозабвенно, самоотверженно, не жалея живота своего. И вот благодарность — хотят разлучить с любимой работой и обожаемым президентом.

Далее оратор признался, что является видным политиком, восходящей звездой, что его знают во всем мире, даже в бананово-лимонном Сингапуре, — и как же можно такую личность, такого титана и мамонта в чем-то обвинять, как посмели требовать его отставки! Да пусть лучше (так и сказал!) весь Верховный Совет уходит в отставку. Дескать, нам, то есть ему и Полторанину, Козыреву и Грачеву, Шапошникову и Бурбулису, вольготнее будет.

А кроме того, сказал, у меня ведь есть жена, теща, дети, правда, некоторые за границей уже, но… Тут он вытащил случайно оказавшуюся с собой фотографию и показал нам кучу своих родственников, восседающих на скромном диванчике абиссинского производства. И вот, говорит, теперь из доклада Макарова (не того адвоката, который именует себя Макаровым и которого в правительстве ценят и любят, а совсем другого — из доклада нелюбимого прокурора Макарова) родная жена, теща и детки узнают, что их муж, зять и папочка как будто бы не так хорош, как они всю жизнь думали. Какие тут возможны последствия? Страшно подумать. Кто за это ответит? Нет-нет, говорит, я долго терпел, но больше терпеть не желаю. Решено: подаю в суд на Макарова и на Руцкого. Ужо им!..

Но больше всего Шумейко повествовал о том, как он уверен в своей непогрешимости, правоте и как спокоен. Я, говорит, смотрю на моих обвинителей и вижу: они исхудали, почернели, позеленели. А я? Как огурчик. Цвет лица у меня свежайший, аппетит отменнейший, сон, как у одного президента после волейбольного матча. А главное, я спокоен, совершенно спокоен, абсолютно спокоен.

Шумейко грозил, что подаст в суд. Его дружок Полторанин тоже грозил подать на Руцкого, даже подсчитал: шесть миллионов стоит урон, нанесенный его так называемой чести и так называемому достоинству. Но вот прошло уже много времени. Полторанин молчит. Инфляция взмывает, полторанинская честь с достоинством в цене падает. Но экс-вице не торопит разведку. Он хорошо понимает, что, обратившись в суд, обрушит на себя такую гору, которая не оставит от него и мокрого места.

По этой же причине вряд ли побежит в суд и Шумейко. И никто из них не побежит. Ведь уже давно их открыто, в печати называют ворами, взяточниками, преступниками, оккупантами, предателями, а они молчат… Шумейко не побежит до тех пор, пока его не поведут туда на веревочке. По пословице: "Незнайка на печи лежит, а знайку на веревочке ведут". А уж кто, как не Шумейко, настоящий знайка. И где что лежит, знает, и что почем, знает, и у кого что добыть, знает.

Если бы Шумейко был даже абсолютно не виновен в том, о чем говорил прокурор Н. Макаров, ему и тогда не избежать веревочки. Хотя бы за то, что, занимая третий или четвертый пост в государстве, он постоянно клевещет на свою страну, на свой народ, лжет. Явившись, например, в гости к сотрудникам "Литгазеты", он заявил, что в 1988 году 90 процентов населения ратовали за рынок, ибо они, эти 90 процентов, "были измотаны существовавшим строем". В доказательство он сослался на свою собственную жизнь. Он при том бесчеловечном строе как молодой коммунист прошел путь от слесаря-сборщика до генерального директора крупнейшего в Европе приборостроительного завода. Да еще стал депутатом парламента. Представляете, как измотался на этом пути вверх! Вот и отдохнуть бы сейчас на скамеечке рядышком с Полтораниным, которого тоже приведут на веревочке.

Остается лишь добавить, что финал лебединой песни по ленинградскому телевидению оказался достоин всего остального. Телезрительница Андреева Людмила Николаевна спросила: "Когда снимут Хасбулатова?" Ах, как вмастила! Тотчас раздался очередной сытый смешок вице-премьера: "Хороший вопрос!" Эхом отозвалась ухмылочка директорши ленинградского телевидения: "Отличный вопрос! Прекрасный вопрос! Вопрос вопросов!" А моя жена захохотала: "Жил-был у бабушки серенький козлик…"

И вот теперь представьте себе состояние козлика, когда на другой день возвращается он в Москву и видит, что Хасбулатов, как прежде, восседает на своем председательском месте в Верховном Совете, а его собственный кабинет в Кремле на замке, у двери стоит часовой и ласково молвит: "Ваше благородие, фраеров не велено пущать. Указ президента-с…"

Ах, Боже мой! Что станет говорить Куркова Белла Алексеевна, известная всей стране блондинка!..

Советская Россия. 1993. 3 июля

Пришельцы и самозванцы

Думается мне, в последнее время почти все мы были совершенно уверены, что президент наш вот-вот выкинет очередное коленце. Он же сам, не в силах совладать со жгучей чесоткой в органах речи, предуведомил нас об этом языком войны, к которому, как известно, питают большую склонность люди, никогда войны не видевшие и к военной службе никакого отношения не имевшие.

Да, все мы ожидали, что не сегодня завтра батя отчебучит нечто бесподобное. Но главной причиной такой уверенности было даже и не его чесоточное признание, а многое другое, причем у разных людей — разное. Допустим, экономистам эту уверенность внушала, возможно, опубликованная как раз в эти дни чудовищная цифра: в нынешнем году общий объем производства в стране упал по сравнению с 1990 годом на 45–48 процентов. Даже в самую тяжелую пору Великой Отечественной войны, когда враг захватил чуть не половину нашей европейской территории, в том числе множество крупнейших экономических центров, падение не превышало 23–25 процентов. Что же остается президенту, который своим руководством уже нанес ущерб экономике родной страны в два раза больше, чем гитлеровские оккупанты?

А на политологов, наверное, больше всего произвело впечатление то, что провалилась затея торжественного провозглашения в Георгиевском зале Кремля вожделенного и лелеемого Ельциным Совета Федерации. Чего можно было ожидать от автора затеи, если в том величественном зале в окружении знамен всей Федерации он услышал: "Прекрасно! Создадим Совет. Но — как совещательный орган. А главное — без президента". Не исключено, что военным — людям долга и чести — уверенность в неизбежности скорой выходки Ельцина внушил факт его очередного предательства: предал социализм, вскормивший и вспоивший миллионы таких лапотников, как он; предал партию, которая выдвинула его на вершину власти; предал 25 миллионов своих кровных соплеменников от Эстонии до Киргизии; предал победу и славу Великой Отечественной войны, ее павших и живых; предал Крым и Черноморский флот; предал наши знамена и песни, нашу науку и культуру, детей и пенсионеров.

Думаю, что для многих знаком предстоящего фортеля президента явилось и свидетельство полного забвения им старой народной мудрости: "Мертвых с погоста не носят". В самом деле, только находясь на грани психического срыва, можно принять решение о реанимации политического трупа, именуемого Гайдаром. Правда, откопал экономический труп всероссийского луноликого ворюги не он сам, а Черномырдин. Этот вельможный господин, в отношении которого поначалу имелись кое-какие добрые надежды, теперь со всей ясностью показал, что он не глава правительства великой страны, а завхоз при секретаре обкома. Когда недавно был в Америке, так и говорил: приехал, дескать, к вам не как политик, а как завхоз. Но его, кажется, и завхозом-то никто не посчитал, а — каптенармусом. Теперь же есть все основания назвать его еще и гробокопателем.