Честь и меч. Свободное продолжение

— Как бы они не побежали при виде случайного орка, — подумал Игорь, глядя как бестолково строится центурия. С высоты четырнадцати лет его новые товарищи были чересчур осторожны. Так и струсить недолго. А уж как копья держат — как оглобли. Смех один.

— Выстроились? — Завалишин вышел вперед, оглядел центурию, процедил: — для первого раза ладно. Пошли вперед, походим строем. Копья не уроните, а то сами же напоретесь.

— Нечисть же рядом, — раздался нерешительный голос, — отойдем лучше под защиту войск Ордена.

Центурия грохнула дружным хохотом.

— Милый ты мой, — сказал сквозь выступившие слезы Завалишин. — Мы ведь и есть теперь войско, что же ты сам за себя прятаться собираешься.

— Дак я хотел сказать, за хорошее войско, — оправдывался бедолага, но его уже никто не слышал.

Рыцари и оруженосцы, вдохновленные Игорем, споро направились к лесу. Но если рыцари, имея в большинстве какой-никакой опыт боев, вели себя сдержанней, а вот оруженосцы в своих двадцать — двадцать пять лет ликовали.

Центурион, опасаясь, что его новички полезут на рожон, руганью и тычками стал сбивать их в более плотный строй и заставил идти медленней, внося свой вклад в общий шум. Так, галдя, как толпа в базарный день, они подошли лесу, где Игорь и Иваренковы увидели орков.

Глава 4

Нечисть их караулила. Полная ватага — двухголовый предводитель-огр, десяток кентавров и полусотня пехоты орков, выстроились в боевой строй, ожидая людей. По старым временам пустяк для центурии опытных воинов. А сейчас, при воодушевленных тварей, привыкших побеждать людей, при новичках воинах, обрадованных полчаса назад победой и с неизвестно каким настроением через следующие полчаса, как сказать…

Нечисть выглядела грозно. Огр-великанв два с лишним метра высотой, в две головы оглядывал окрестности, в две глотки рыкая на орков. Одним своим видом он навевал страх робким. Яйцеголовые ученые уже второе столетие спорили, как два мозга уживаются в одном теле, но для воинов всегда было гораздо важнее, что огр имел огромную силу и непробиваемую кожу. Говорят, что даже тевтонский конный рыцарь не мог ее пробить прямым ударом копья с полного разгона. Только рот и глаза — вот три цели любого воина, стремящегося победить и выжить. Огры не так часто выходили в бой. Это были командиры нечисти, точнее сказать, пастухи страшных овец-орков, криком и оплеухами заставлявших их подчиняться.

А те тоже были выше людей. Размахивая дубинами, выпуская и убирая когти, выглядели отнюдь не дураками-разгильдяями. С флангов их прикрывали кентавры. Похожие на легендарных полулюдей — полулошадей, они, конечно ничего общего с ними не имели, кроме слабого внешнего сходства. Один из них издалека кинул копье. Хорошее копье — здоровенная оглобля. Такая попадет — пробьет насквозь.

Ватага задвинулась, пошла навстречу людям и, когда осталось сотня метров, остановилась. Вперед вышел кентавр, заревел так, что в ушах заложило, застучал огромными кулаками по груди. Перехватил копьем, постучал древком по земле. Явно вызывает на поединок.

Люди испугались. Только ветераны прикидывали, как начать сражение, не торопясь, однако, в схватку, а остальные, робкие и впервые попавшие в бой, заробели.

— Я же говорил, надо было уходить, — заскулил пристыженный маловер, — дома и стены помогают. Укрылись бы за стенами Новодмитриева.

— Отходить надо, у столицы выйдут, помогут. Там есть пятый легион, есть, по крайне мере стража, — поддержал другой голос. — Толку мало будет, если нас здесь перебьют.

Центурион, не ожидавший такого поворота, только крутил головой.

— Куда идти, — наконец заговорил он, — и так уж до столицы наотступали…

— Мы не отступали, — перебил его первый голос, — и головы свои просто так слагать не собираемся.

Завалишин явно терял свою команду. Еще немного и центурия побежит. Скулили молодые оруженосцы, потерявшие головы. По всем законам войны они должны следовать за шеренгами рыцарей, а не выступать в бой первыми. Но поему молчат рыцари?

— Как вам не стыдно, — пристыдил Игорь, вступив перед центурией. — Куда вы собираетесь отступать, за девок прятаться?

— А ты покажи как нам драться, — предложил тот же голос. Игорь все пытался разобрать, кто же это говорит, но тот так ловко прятался среди воинов, что никак не удавалось.

— Я?! — Игорь оглянулся в смущении. Он не драться испугался, хотя в свои четырнадцать лет было страшновато выступать против огромного кентавра, а показывать меч. Вот ведь вляпался. И старик центурион какой-то робкий. — Я готов!

— Так иди, шагай, — подсуживал трус и никто его не сдерживал. Не думал Игорь, что его первая центурия будет слабой и трусливой.

Но как говорил его старый наставник, в очередной раз пробив оборону в учебном бою, — центурию не выбирают, как и могилу на кладбище

— Давай парень, — выдохнул Завалишин. — Я бы пошел, да староват уже для кентавра. Двигайся быстрее, запутывай его. Ничего в нем страшного нет.

Игорь скользнул стремительным шагом навстречу кентавру, остановил взглядом братьев, поспешившим следом. Это был его враг, его личный и только он мог с ним драться и убить его. Или погибнуть сам.

Он выхватил клинок и центурия за его спиной ахнула, признав меч. Вновь всполошилась и ватага тварей, но огр быстро навел порядок, заставив встать смирно.

А Игорь уже не обращал внимания, приступая к огромному, как породистый бык, кентавру.

Тварь смущенно перетаптывалась на своих лошадиных лапах, подбрасывая на руках-лапах копье. Одно дело драться с робеющими людьми и совсем другое встретиться с юнцом со страшным мечом, положивший тысячи его сородичей. Наконец он оскалил зубы, напомнив настоящего кентавра — получеловека — полулошадь и побежал (поскакал?) навстречу.

Затем «закричал». Вопль-крик тварей раньше парализовывал людей и они, беспомощные, съедались ими. Но с тех пор люди пропитанные Зоной, были защищены. Игорь всего лишь почувствовал, как мурашки пробивали по коже. Тварь разочаровано остановилась.

— Драться с кентавром не просто, — поучал его старый ветеран Митрофаныч, — он и руками может треснуть, не говоря о копье, и копыта у него дай бог настоящей лошади. Но помни, кентавр медлителен, смерть у него на конце копья, но пока он этим копьем размахнется, ты сто раз успеешь уйти. Бегай быстрее, крутись и ты любого кентавра убьешь.

Наставник перемежал слова с действиями, заставляя бегать, заниматься самбо и каратэ и когда ученики совершенно выдыхались, снова принимался за нравоучения.