Честь королевы

– Если мы абстрагируемся от истории вопроса, то увидим, что Масада перенаселена, – продолжил Хаусман, – а Грейсону для производственного расширения нужны крупные инвестиции. Если бы вы открыли рынки в системе Эндикотта, то обеспечили бы себе близлежащий планетный источник продуктов питания и достаточный для ваших потребностей капитал, поставляя Масаде товары и услуги, требующиеся ее населению. Даже краткосрочные блага для вашей экономики вполне очевидны. А в долговременном плане коммерческие взаимоотношения, которые служат вашим взаимным потребностям, могут только уменьшить, а возможно и вовсе уничтожить, враждебность, которая так долго вас разделяла. Они могут даже создать ситуацию, в которой расширение флота будет настолько же ненужным, насколько это экономически бесполезно.

Сидевшие за столом переговоров грейсонцы смотрели на него с растущим ужасом и недоверием; теперь все они как один повернулись к Курвуазье, и адмирал стиснул зубы. Он предупредил Янакова, что у него сегодня может подскочить давление, но не учел, как трудно будет придержать в рамках собственное.

– Адмирал Курвуазье, – медленно спросил Прествик, – следует ли понимать, что вы отказываете нам в помощи в расширении флота?

– Нет, сэр, – сказал Курвуазье, не обращая внимания на то, как покраснел Хаусман. Он предупреждал его: не зарывайся. Но Хаусман был слишком уверен в своем моральном превосходстве, чтобы прислушаться. А следовательно, его смущение мало что значило для Рауля Курвуазье.

– Правительство Ее Величества, – продолжил он твердо, – прекрасно осознает угрозу, которую Масада представляет для Грейсона. В случае заключения Грейсоном союза с Мантикорой оно намеревается принять все необходимые и достаточные меры для защиты территориальной целостности Грейсона. Если с точки зрения вашего правительства и армии эти шаги включают расширение и модернизацию вашего флота, мы поможем всеми возможными способами.

– Господин канцлер, – вмешался Хаусман, – хотя адмирал Курвуазье является прямым представителем Ее Величества, он по сути своей все равно человек военный, а военные мыслят в категориях военных решений. Я просто пытаюсь указать, что когда разумные люди ведут переговоры исходя из разумных позиций, они иногда…

– Господин Хаусман!

Низкий и обычно приятный голос Курвуазье внезапно прозвучал очень холодно, и экономист раздраженно обернулся.

– Как вы только что указали, – продолжил адмирал не менее холодным тоном, – здесь я представляю Ее Величество. И я руковожу этой делегацией.

Он смотрел на Хаусмана, пока тот не опустил взгляд, после чего снова повернулся к Прествику.

– Как я говорил, господин канцлер, – сказал он, будто ничего не случилось, – мы поможем вашему флоту всем, что в наших силах. Конечно, вы сами указали, что у вас есть и другие существенные потребности. Оборудование и материалы, которые уже выгружаются с транспортных судов и поступают в ваше распоряжение, послужат удовлетворению некоторых из них, но долгосрочное решение проблем – сложная и нелегкая задача. Чтобы достичь баланса с вашими военными затратами, потребуется аккуратное распределение ресурсов. Я уверен – и думаю, господин Хаусман со мной согласится, – что лучший путь заключается в усовершенствовании вашей производственной и технической базы. И я полагаю, что – по крайней мере, в обозримом будущем, – он позволил себе холодно улыбнуться, – вашим основным торговым партнером будет Мантикора, а не Масада.

Грейсонская делегация ответила всплеском смеха с оттенком явного облегчения. На мгновение на лице Хаусмана мелькнула злоба, но она тут же сменилась профессиональным нейтральным выражением.

– Да, на этот счет сомневаться трудно, – согласился Прествик.

– Тогда мы будем исходить именно из этого предположения, – спокойно сказал Курвуазье. Он обернулся к своему экономическому советнику и с оттенком стали в голосе предложил: – Господин Хаусман?

– Ну да, конечно, – сказал Хаусман. – Я просто… – Он прервался и вымученно улыбнулся. – В таком случае, господин канцлер, я полагаю, что мы должны сперва рассмотреть вопрос правительственных гарантий по займам, предоставляемым промышленным консорциумам Грейсона. После этого…

Напряжение среди грейсонских делегатов окончательно исчезло, и Янаков со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла. Он встретился взглядом с Курвуазье и подмигнул ему.

* * *

В шестидесяти пяти световых минутах от звезды Ельцина космос был глубоким, темным и пустым. Внезапно там появились два космических корабля, и их паруса Варшавской вспыхнули голубым великолепием гиперперехода в короткой ослепительной вспышке, не замеченной ни человеком, ни приборами. С минуту они оставались на месте, преобразуя паруса в импеллерные клинья, а потом начали двигаться, набирая ускорение чуть больше чем в полдюжины g по дуге, которая пересечет внешний край пояса астероидов. Их так никто и не увидел.

* * *

– Адмирал Курвуазье, я протестую против того, как вы унизили меня перед делегацией Грейсона!

Рауль Курвуазье развалился за своим столом в посольстве Мантикоры. Поколения провинившихся гардемаринов сразу узнали бы взгляд, который он устремил на Реджинальда Хаусмана.

– Вам вовсе необязательно было так резко подрывать доверие ко мне и к моему положению! Любой настоящий дипломат знает, что нужно исследовать все возможности, а снижение напряженности в этом регионе было бы достигнуто неизмеримо проще, если бы Грейсон хотя бы задумался о возможностях мирной торговли с Масадой!

– Может, я и не дипломат, – сказал Курвуазье, – но я кое-что знаю о командовании. Я велел вам не затрагивать этот вопрос, и вы дали мне слово, что не будете этого делать. Кратко говоря, вы мне солгали, и любое последовавшее за этим ваше унижение ничуть меня не трогает.

Хаусман побледнел, потом покраснел от ярости. Он не привык сносить такое холодное презрение ни от кого, а уж тем более – от невежественных неандертальцев в военной форме. Он был специалистом в своей области, и это подтверждалось званиями и почестями. Как смел этот проклятый милитарист так с ним разговаривать!

– Мой долг в том, чтобы представить истину, нравится вам она или нет!

– Ваш долг был в том, чтобы либо подчиниться моим указаниям, либо честно сказать мне, что вы не можете этого сделать из-за ваших убеждений. А тот факт, что вы прибыли в систему Ельцина с собственными предубеждениями и не озаботились с тех пор хоть что-то узнать, делает вас настолько же глупым, насколько и нечестным.

Хаусман разинул рот, но ярость помешала ему произнести хоть слово. Адмирал продолжил ровным холодным тоном:

– Эти люди наращивают население после столетий драконовского демографического контроля и строят орбитальные фермы потому, что Масада готовится стереть их с лица земли, – и им нужны человеческие ресурсы, чтобы сопротивляться. Я готов был предположить, что их страхи преувеличены, но после изучения открытых документов и рапортов их разведки я понял, что они, наоборот, недооценили ситуацию. Да, их производственная база сильнее, но другая сторона превышает их по численности втрое, а ведь большая часть этой промышленности нужна им просто для того, чтобы выжить на планете! Если бы вы потрудились изучить их библиотеки данных или хотя бы досье, составленное сотрудниками посла Лэнгтри, вы бы это знали. Вы палец о палец не ударили, и я вовсе не собираюсь позволить вашему невежеству влиять на официальную позицию нашей делегации.

– Это просто нелепо! – выпалил Хаусман. – У Масады и в помине нет возможностей направить такие военные силы на Грейсон!

– Я думал, что военные вопросы относятся к моей компетенции, – сказал Курвуазье ледяным тоном.

– Тут не нужен гений – просто кто-то со свежим взглядом! Посмотрите на их уровень дохода на душу населения, черт возьми! Они сами себя уничтожат, если возьмутся за это!

– Даже если вы правы, это не значит, что они не попробуют. Вы никак не хотите – или не можете – понять, что разум не является их основным двигателем. Они полностью охвачены идеей уничтожения правительства Грейсона и насильственного внедрения своего образа жизни в обеих системах, потому что верят, что это их религиозный долг.