Честь негодяев

Чубакка тихо застонал.

— Конечно, все на тебя смотрят. Ты же вуки.

Ответом ему был рев.

— Они, наверное, нет. Я же говорил, Саавин—не то место, где собирается много вуки. Ты видел мемориал? Думаю, это та черная штуковина в центре парка.

Чубакка фыркнул.

— Лучше предоставь это мне. А сам отойди в сторонку и поделай что-нибудь... отвлекающее. Спой, например.

Мохнатый приятель молча воззрился на него.

— Для отвлечения. Если все будут смотреть на тебя, то не обратят внимания на меня, и мне легче будет достать пакет. Это же элементарно, Чуи!

Вуки вздохнул и заковылял прочь, нарочно припадая на обе ноги. Хан выждал несколько секунд и направился в другую сторону, к большой черной статуе в центре парка, остановившись лишь пару раз, чтобы полюбоваться совершенно непримечательными цветами и кашпо, в которых они росли.

Симметричные струи фонтана, широкие и плоские, будто сделанные из гнутого стекла, оказались такой же высоты, что и деревья. В центре находилась статуя из черного камня: мужчина человеческой расы застыл в героической позе, в знак приветствия положив правую руку на левую сторону груди. Хан окинул невинным взглядом окрестности. Толстолицый мужчина покупал в ярко-желтом киоске миску лапши-чака. Слева от памятника на скамье сидела старушка, с несчастным видом глядя в никуда, рядом с ней парил служебный дроид. Хан провел пальцами по мемориальной доске, притворяясь, будто ему интересно, что она скажет. «Глава имперского совета по ресурсам Мой Стэтон повысил эффективность ассимиляции низших рас в четыре раза и удостоился особого внимания Императора...» И так далее, и так далее. Хан глянул через плечо. Чубакка стоял метрах в двадцати от него, на холмике, обсаженном ухоженными деревцами. Хан кивком подбодрил его. Чубакка не двинулся с места. Хан снова кивнул, понастойчивее. Чубакка раскинул покрытые шерстью руки, словно оперный певец, и издал высокий мелодичный вой.

Держась за мемориальную доску, Хан наклонился вперед, сунул руку в холодную воду и коснулся гладкого камня с герметиком на стыках. Он провел рукой влево и вправо. Пальцы нащупали что-то жесткое и неровное, явно чужеродное. Он сунул кончики пальцев глубже в шов, где предмет был присоединен к камню бассейна. Тот отделился от кладки с легким щелчком.

Футляр оказался коричневого цвета, размером с ладонь. Хан сунул его в карман и прогулочным шагом двинулся к скамье. Чубакка как раз закончил свое представление и гордо ушел со «сцены». Хан вежливо поаплодировал, а вуки уселся рядом с ним и зарычал.

— Если это худшее, что случилось с тобой в этом рейсе, считай, мы легко отделались. Давай посмотрим, с чем нам придется работать.

Чубакка что-то проскулил.

— Да, я открою его прямо здесь. Слушай, если нас заметили, за нами по-любому следят. А если нет, значит мы можем его открыть хоть здесь.

Футляр тем временем просох и приобрел глубокий, слегка переливчатый цвет, как панцири насекомых. Хан провел пальцем по краю, нащупав тоненький, почти незаметный шов. Он нажал на крышку и повернул ее. Футляр раскрылся. На крошечном ящичке неярко засветился огонек красного запрещающего цвета. Соло осторожно ввел пароль, ящичек удовлетворенно чирикнул, моргнул зеленым огоньком и открылся. Под крышкой оказалась пустота. Чубакка с осуждением заворчал.

— Как это— я виноват?!— изумился Хан, когда напарник выхватил футляр у него из рук.— Меня же не было здесь, когда она его прятала!

Чубакка постучал футляром по подлокотнику скамейки, вызвав металлический звон, и снова заглянул внутрь.

— Ну ладно,— смирился кореллианин.— Там ничего нет. Значит, это, скорее всего, ловушка, и мы только что

проглотили наживку. Когда нас схватят, будем утверждать, что нашли эту штукенцию, но понятия не имеем, что это такое, и пусть забирают ее, если она им так нужна.

Хан осмотрел парк, стараясь выглядеть непринужденно. Штурмовики врываться пока не больно-то спешили. Пришлось бороться с сильным желанием вытащить оружие и бегом припустить к флаерам. Чубакка заревел.

— Я бы тоже нам не поверил.

— Соло.

Голос, неожиданно его окликнувший, звучал спокойно и дружелюбно. Хан развернулся на скамье. По газону к ним шел толстый мириаланин. Его желто-зеленая кожа сейчас была темнее, чем в молодости, а на щеках и подбородке появилось несколько— не очень много— новых татуировок. Он шел неровной походкой, делавшей его похожим на пьяного, хотя, насколько было известно капитану, допьяна тот никогда не напивался.

— Баазен Рей? Что ты тут делаешь?

— Жду вас, по-видимому,— ответил Баазен.— Чубакка, рад видеть тебя снова. Давненько не встречались.

Вуки с подвыванием залаял. Баазен сделал страдальческое лицо:

— Что он говорит?

— Говорит, хорошо выглядишь,— перевел Хан.— Хотя с его стороны это простая вежливость.

— Прошу прощения,— Баазен кивнул Чубакке,—это все мой слух. Не могу быстро разобрать все слова даже в родном языке. Пресвятые звезды, ребята, сколько ж прошло времени! А вы и правда работаете на повстанцев, а?

— С чего ты взял, дружище?

Баазен закатил глаза:

— Харк посылает сообщение, что ее надо вывезти с планеты, и тут являетесь вы двое и лезете в ее тайник. Разве надо быть гением, чтобы сложить два и два? Честно говоря, я был почти уверен, что сюда придете именно вы. Раскинул мозгами, какой сумасшедший или идиот возьмется вывезти шпиона повстанцев из самого Ядра, и... ну и слухи разные ходят насчет того, кто на кого работает. Вроде того, а?

— В самом деле? Что-то я не слышал о том, что ты посвящен в чьи-то тайны. Последнее, что я слышал,—ты медленно дрейфовал прочь от Ховена.

— Нынче трудные времена. Выходит, я связан с теми же делишками, что и вы с Альянсом. Вот почему я здесь. Присматриваю за тайником, выхожу на контакт и все такое.

— А где же сообщение, которое должно быть в тайнике?

— Та женщина ведь не идиотка? А ты что, правда ждал, что она оставит письменные инструкции, как ее найти, прямо у всех на виду, а?

Чубакка сунул футляр в широкую ладонь Баазена с рычащим стоном.

— Что, прошу прощения?

— Он говорит, нам следует убираться отсюда, и, я думаю, он прав. У тебя есть транспорт?

— Транспорт— то, в чем я разбираюсь лучше всего,— заявил мириаланин.— Идемте со мной.

Баазен тяжело двинулся к северному краю парка, даже не оглянувшись, чтобы узнать, последовал ли кто-нибудь за ним. Они прошли мимо игроков на площадке, не обративших на них никакого внимания. У края крыши парил транспортный флоатер с выдвинутым трапом, будто продолжавшим парковую дорожку. Тот самый дроид, что просил Хана отойти от края, или другой, похожий на него, пронзительно вопил на дроида-погрузчика, в ответ получая лишь гордое презрение к своей персоне. Стоило Баазену ступить на трап, как парковый дроид обратил свои упреки на него, но с таким же мизерным эффектом. Хан и Чубакка подошли к трапу, обойдя паркового служителя. Погрузчик двинулся за ними и поднял трап.

— Должен тебе сказать,— признался Соло,— что после станции Каарсин я немного удивлен тебя видеть.

— У каждого есть свое темное прошлое,— миролюбиво заметил Баазен.— Работа ведь каждому нужна, независимо от того, какие у нас грешки, а?

Внутри транспорт оказался старым и склепанным кое-как, что почти обнадеживало. В дальнем углу на корточках сидели трое. Двое походили на наемников, третий был более худощав, и в глазах его сквозила нервозность. Все они открыто носили бластеры и хоть и были чище, чем средний повстанец, но не такими лощеными, как коренные жители Сиорана. Баазен дважды стукнул в дверь пилотской кабины, и флоатер устремился вниз, прочь от здания с парком на крыше. Бормоча себе под нос, хозяин транспорта повернул переключатель на стене и отстучал код на панели замка. Хан кивнул его команде. Те даже не улыбнулись. Желудок контрабандиста начал завязываться в узел.