Честь Рима

Макрон колебался, прежде чем ответить. Он был шокирован яростью ее тона и тем, что это означало полную капитуляцию перед Мальвинием. В его жилах всколыхнулся гнев за то, что ее заставили прийти в такое состояние духа. И еще было отвращение к тому трусу, который с радостью будет издеваться над старой женщиной, заставляя ее платить. Если и было одно качество, которым его наделила долгая служба в армии, так это презрение к бандитам. Но перед ним сидела его мать, с тревогой пытаясь прочесть выражение его лица. Ее нужно было успокоить, даже если ему придется быть с ней немного нечестным.

— Хорошо, мама, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы нам не было хуже.

*******

— Я надеюсь, что ты сейчас говоришь не всерьёз? — Петронелла покачала головой, пока ее муж излагал свои намерения. — Если этот человек хоть наполовину так опасен, как говорит Порция, то это вдвойне причина даже не думать о том, чтобы противостоять ему.

Макрон, чье понимание цифр никогда не было таким хорошим, как ему хотелось бы, потратил мгновение на то, чтобы осмыслить ее комментарий, прежде чем почесал щеку, поскреб ногтями густую щетину.

— Ну, мы не можем позволить какому-то мелкому преступнику обескровить наше дело, как гребаный слепень лошадь. Мы приехали сюда, чтобы сколотить состояние, а потом уйти на пенсию и жить легкой жизнью. Я не намерен, чтобы мы втроем вкалывали до изнеможения, пока эта вошь Мальвиний жиреет на наших трудах.

— Я думала, что он слепень.

— В любом случае, он паразит, и с ним нужно разобраться.

— Ты думаешь, что можешь просто подойти к нему и объявить, что ты обдумал ситуацию и решил не вести с ним дела? — Она покачала головой. — О, мой дорогой Макрон. У тебя сердце льва, но мозг вола.

— Слушай, я просто поговорю с ним. Как мужчина с мужчиной. Может быть, есть способ избежать необходимости платить ему в будущем. Или не платить ему так много, во всяком случае. Стоит попробовать. Если он разумный человек, и я подойду к нему разумно, я уверен, что из этого может выйти что-то хорошее.

— Порой глядя на тебя, меня посещает мысль, а разумен ли ты? Судя по всему нет.

— Благодарю, жена.

Она взяла его лицо в свои руки и пристально посмотрела на него.

— Ради всех богов, Макрон, прошу тебя, подумай еще раз. У тебя достаточно денег из твоих сбережений, чтобы расплатиться с ним, и у тебя еще есть много денег, чтобы вложить их в дело и ферму в колонии. Я уверена, что если мы будем усердно работать, то сможем заработать достаточно, чтобы доля Мальвиния была для нас мелочью.

— Разве ты не видишь? Если мы заплатим столько, сколько он просит сейчас, мы установим нижний предел для будущих платежей. Если дела пойдут плохо, как ты думаешь, насколько охотно он согласится на меньшее? А если дела пойдут хорошо, он будет требовать от нас все больше и больше. Я не готов его успокаивать. Если дать таким ублюдкам хоть сантиметр, они всегда захотят больше. Я должен подвести черту под этим делом. Теперь ты видишь, что будет нас ждать?

— Все, что я вижу, это то, что ты подвергнешь опасности себя и всех нас.

Макрон взял ее руки и опустил их, затем наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Поверь мне. Я пережил и бОльшие опасности, не так ли?

Этого нельзя было отрицать, и она издала вздох раздражения.

— Просто будь осторожным и спокойным, когда будешь с ним разговаривать.

— Я постараюсь. — Макрон ободряюще улыбнулся. — Да ладно, мы только прибыли в Лондиниум, а ты уже вся такая мрачная и угрюмая. Это должно было стать началом новой жизни для нас обоих. Послушай, как только мы разберемся с нашими делами, мы поедем в Камулодунум и выберем место для виллы на моей земле. Скорее всего, мы будем проводить там большую часть времени, когда дом будет построен и у нас появится небольшое фермерское хозяйство. Когда моя мать уйдет в тень, мы сможем продать трактир и все что с ним связано, и разорвать все связи с Мальвинием. Как тебе это?

— Звучит неплохо, — согласилась она. — Но мы должны оставаться в живых достаточно долго, чтобы достичь этой точки. Кстати говоря, а как ты собираешься найти Мальвиния?

— Легко. Где любой деловой человек проводит большую часть своего времени в римском городе? Я пойду в лучшую терму в Лондиниуме и расспрошу. Кто-нибудь укажет мне правильное направление.

— Просто поклянись мне, что будешь осторожен.

Макрон уже дал двусмысленное обещание своей матери и сразу же приготовил ответ.

— Я сделаю все возможное, чтобы быть осторожным, клянусь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Терма Флоридия была не самой большой в Лондиниуме, но почти наверняка одной из самых роскошных. Это было одно из немногих кирпичных зданий в городе. Стена окружала скромный комплекс складов, печей и помещений для рабов, а также более крупные строения, содержащие горячие, теплые и холодные комнаты, имплювий, парную, массажную комнату и стадий для упражнений. Крупный мужчина с телосложением борца стоял у ворот в стене и следил за тем, чтобы никто, кроме клиентов и торговцев, не входил внутрь. Разумная мера предосторожности: многие общественные бани в Риме посещали воры, сутенеры и разные извращенцы. Очевидно, Флоридий решил, что его заведение будет обслуживать клиентов более высокого класса.

Хотя Макрону не сказали, где найти человека, которого он искал, казалось вполне логичным начать свои расспросы с лучшей бани. Именно сюда приходили адвокаты Лондиниума, высшие гражданские чиновники, офицеры армии и богатые торговцы, чтобы расслабиться, обсудить сплетни и заключить пару-тройку сделок. Он предъявил кольцо, подтверждающее его статус всадника, и стражник у ворот пропустил его вперед. Ступеньки привели его к простому портику с шипованной дверью, которую Макрону открыл раб, стоявший за небольшой решеткой. Внутри было комфортно тепло, хотя не было видно ни жаровень, ни камина, и Макрон благодарно поднял бровь, поняв, что система гипокауста распространяется даже на вестибулум. Такой изысканности он еще не видел.

Через небольшой вестибулум находился прилавок, с большой полкой для ячеек позади него. Раб в аккуратной тунике склонил голову перед Макроном.

— Чем могу помочь, господин? Стандартная плата за вход? Или вам нужны дополнительные услуги?

— Зависит от того, что вы предлагаете и сколько берете.

— Плата составляет пять сестерциев. Это дает вам доступ в горячие и паровые комнаты, имплювий и внутренний двор. Массаж стоит столько же. А также масло, скраб и парикмахер.

Пять сестерциев — высокая цена. Достаточно высокая, чтобы Макрон сразу же отказался от других предлагаемых услуг.

— Только входная плата.

Он достал монеты из своего тяжелого кошелька и отдал их рабу, который плавно смахнул их в щель на вершине денежного сундука, а затем позвонил в маленький медный колокольчик. На звон колокольчика другой раб поспешил выйти через узкую дверь за прилавком. Раб жестом указал на ячейки, во многих из которых лежали плащи и сумки.

— Вы можете оставить здесь свои ценности, господин.

Макрон проницательно посмотрел на него.

— Будут ли они в безопасности?